– Сен. Мы оба проглядели этот нарыв и не приняли мер. Поэтому я считаю, что виноваты мы оба. И еще. Не оставляй Вителлину. Ей сейчас очень тяжело и она нуждается в твоей поддержке. Ей сейчас просто необходимо твое крепкое мужское плечо. Наверняка, на нее косо смотрят и шепчутся за спиной. Для женщин такая ситуация может быть просто невыносимой. Представляешь, какой простор для «творчества» сплетниц сейчас образовался. Шепотки за спиной. Хихиканье разновозрастных дур: «Ах-ах! Это та самая, что разбила та-а-а-акую любовь! Ах! А еще знаменитость!». Ты должен ее поддержать.
– Но как же ж я могу после всего случившегося?..
– Так у тебя с ней были просто шашни и ничего серьезного?
– Ну как же ты мог подумать! Я ж не могу несерьезно.
– А раз все у тебя серьезно, то ты, друг мой, не можешь не придти к Вителлине. Иначе получится, что выходка Весаны удалась. У нее получилось разбить вашу любовь. Ты этого хочешь?!
К сожалению, подбирать нужные слова у меня не было времени. Говорил то, что чувствовал. Может быть неправильно, может быть не так. Возможно, надо было сказать то, что сказал, несколько иначе. Где-то смягчить, где-то усилить. Может, где-то я был неправ в своих рассуждениях, но главной своей задачей на данный момент считал не дать Сену заняться самоедством и бессмысленным самокопанием и, судя по его приободрившемуся виду, мне это отчасти удалось. Печаль и тоска из его глаз не ушли совсем, но отодвинулись вглубь на задний план. На первый план выступил мужчина-защитник, у которого появилась ясно видимая цель – не дать сплетникам «съесть» Вителлину.
– Но что ж делать-то конкретно? Не могу же ж я ходить везде и бить морды всем, кто плохо о ней отзывается?
– И не надо. Тем ты только сильнее раззадоришь болтунов. Подольешь масла в огонь. Ходи на концерты, как ни в чем ни бывало, появляйся с ней в общественных местах, на вечерах, балах… Приглашай в рестораны и на представления. Вот кстати, кафедра искусствознания факультета алхимии приглашает всех желающих на подготовленное ими совместно с кафедрой миражей представление. Обязательно сходи.
– Но ведь будут же ж шептаться за спиной, а Лине это будет неприятно.
– Главное, виду не показывайте. У вас с ней должна быть четкая установка – ничто не разобьет вашу любовь. Никакие истерички и шантажистки. Да, представь себе, что завтра какая-нибудь умница пригрозит тебе самосожжением, если ты не возьмешь ее замуж. Парень ты видный. Подобная дурь может придти в голову и не одной красотке. Но!! Только в том случае, если ты проявишь слабость и покажешь шантажистам, что на тебя можно повлиять подобным образом.
– Это ты подзагнул. Нашел тоже завидного жениха.
– Подзагнул, конечно. Но доля правды в этом есть. По-сути Весана как раз и попыталась. Не напрямую. Вероятно, не осознавая, что делает на самом деле, действуя инстинктивно, но, тем не менее, как хочешь это назови, но это была попытка шантажа. Тебя. Не меня. Я твоим сердцем не заведую. Однако, что бы ты стал делать при твоем мирном характере, если бы узнал, что друзьям твоим плохо? Из-за тебя. А Весана именно так повернула бы дело. Не сомневаюсь даже.
– Я бы… Я бы… Ну…
– Скорее всего, стал бы делать то, что она тебе говорит. Расстался бы с Вителлиной, закончил бы учебу, женился на Весане… – со вздохом прервал я попытки друга ответить. – Так что в хитрости ей не откажешь. И знании тебя тоже.
– Но ведь без любви? Как же? Я же не мог бы ее любить после всего?
– Ну, во-первых, «стерпится – слюбится», говорят. Во-вторых, я много понял из краткого разговора с ней. Там, в тупике. Может я все придумал, но мне показалась, что ей твоя любовь по большому счету и не нужна. Главное, что ты – рядом. Под ее крылом. И даешь ей возможность жертвовать собой во имя будущего Великого Лекаря, спасающего сотни людей. Потом. Когда-нибудь. В далеком будущем. Она стала бы тебя попрекать своим самопожертвованием… а может, не стала бы. И, знаешь, чего еще скажу? Очень возможно, что со временем ты стал бы счастлив с ней.
Сен смотрел на меня как на что-то невиданное. Будто не знал он меня все эти годы и вот только сейчас рассмотрел и удивился. Он прокашлялся и через паузу сказал:
– Знаешь, на миг мне показалось, что рядом сидит мой дедушка и учит меня, несмышленыша. Откуда в тебе это, Филин?
– Не знаю. Книг много хороших в детстве прочитал. Не все еще понял, но уже многие вспоминаю совсем иначе, чем в те годы. Меня в схоле некоторые называли «мудрый Филин», а только теперь я стал понимать, насколько был глуп тогда. Однако может так надо было? С каждым поколением надо говорить на его языке… Ой, что-то меня в поиски смысла жизни потянуло. Верный признак, что пора… поесть. Или выпить. Не откажешься вечерком посидеть в кабачке со мной?
– Прости, но… откажусь. Надо с Вителлиной сходить на это… как его… представление алхимиков.
– Ну что ж, желаю приятно провести время.
Мы поспешили на следующую лекцию, а я подвел итоги нашего разговора. Главное, друга я не потерял.
Вот ведь. Если вдуматься – это чистейшей воды эгоизм. Я(!) не потерял! А он? Приобрел? Неизвестно. Время покажет. Даже и не знаю, как к самому себе относиться?
Дознаватель, видимо, не стал спорить с моей родней и решил, что от него не убудет, если он заявится во дворец герцога самолично. Его провели в кабинет, и, как дознаватель ни настаивал, Свента составила нам компанию.
Весь облик этого типа буквально кричал о связях и протекции – напомаженные волосы, ухоженные руки, надменный взгляд вершителя судеб человеческих, изысканные манеры и легкое презрение ко всем, кто не принадлежит КСОР или ниже его по рангу.
Не исключено, что этому кадру с подачи его покровителя поручают только такие дела, как мое, где преступники пойманы на месте преступления и изобличены. Осталось все правильно оформить и можно в отчете указать еще одно завершенное дело, получить премию и благодарность руководства. Правда, умный начальник никогда не будет ставить в пример остальным подобного подчиненного.
Аккуратно записав мои показания, дознаватель начал плести какую-то муть. Мне показалось, что хочет добиться от меня признания, будто я сам целиком и полностью виноват в случившемся. При этом в протоколе он так записал мои объяснения, почему меня не сопровождали гвардейцы личной охраны герцога, что казалось, будто речь идет о королевских(!) гвардейцах. Видимо, кто-то здорово получил по шапке в этом ведомстве и теперь всеми силами ищет на кого бы свалить вину. Предупреждение тещи было как нельзя своевременным, и я отказался подписывать протокол, пока все формулировки меня не устроили. Дознаватель кривился и морщился, но исправил текст так, как я сказал. На этом мы с ним распрощались, и у меня появилось стойкое желание более никогда этого… чиновника не видеть.
