Снейп, который уже почти не слушал ее, погрузившись в собственные переживания, вздрогнул, услышав свое имя, и внимательно посмотрел на девушку.
— Я уже года полтора или все два предлагал тебе называть меня по имени, но ты решилась только сейчас?
— Просто мне всегда казалось это несколько неподобающим: обращаться по имени к учителю. Я всегда думала, что у меня достаточно времени, я могу подождать, пока окончу школу, а потом смогу называть вас Северусом, сколько захочу, – ее голос звенел от напряжения, а глаза неожиданно заблестели. – У вас ведь такое красивое имя, оно так приятно для произношения… Северус – хорошо ведь звучит, правда? – На этих словах из ее горла вырвался всхлип.
— Гермиона, не надо, – тихо пробормотал Снейп, но она, похоже, не услышала его.
— Мне очень хотелось вас так называть, но я думала, пусть все идет своим чередом. Я думала, все успеется в свое время, но оказалось, что я ошибалась. Времени не было, – она замолчала и низко опустила голову, стараясь взять себя в руки. Снейп тоже молчал. Он совсем не знал, что на это можно сказать. – Но я пришла не за этим, – уже спокойнее продолжила Гермиона. Она снова посмотрела на него и улыбнулась. – Я пришла пожелать вам счастья. Пусть все у вас в том мире сложится хорошо. Мне… жаль расставаться с вами, я не буду этого скрывать, – она нервно рассмеялась. – Да у меня и не получится. Вы были моим другом, Северус. Моим лучшим другом. Вы так помогли мне. И, надеюсь, я тоже смогла чем‑то помочь вам. Мне жаль терять вас, но если там… с ней вам будет лучше, то я только рада за вас. Правда, – настойчиво сказала она, хотя в этот момент из ее глаз брызнули слезы, а губы задрожали. – Мне будет вас не хватать, я буду очень скучать, но это неважно…
— Гермиона, – Северус шагнул к зеркалу, словно хотел обнять плачущую девушку, утешить ее, но зеркальная стена все равно не позволила бы ему. Он не мог подобрать слов, чтобы успокоить ее, у него самого в горле застрял ком. Некстати вспомнилось, как всего несколько дней назад они вместе наряжали елку, как она смотрела на него потом, когда они пили чай. Неужели все это время она была неравнодушна к нему? А он ничего этого не видел, похоронив себя в собственном горе, раздираемый сомнениями. Она, оказывается, всего лишь ждала, когда «придет время», в то время как он думал о разнице в возрасте и о своей погибшей любимой. Каким же надо было быть идиотом, чтобы не понять этого. Он был нужен. Он был желанен. А он сбежал от этого, погнавшись за призраком из прошлого, разрушив жизни как минимум четырех человек.
Гермиона тем временем немного успокоилась сама, снова посмотрела на него с нежной улыбкой на губах и любовью во взгляде и неожиданно послала ему воздушный поцелуй.
— Прощайте, Северус. Я вас никогда не забуду.
— Прощай, – хрипло выдавил Снейп. – И прости…
Ее ответа он уже не услышал: поверхность в который раз пошла рябью и связь между мирами пропала. Он не увидел, как, оставшись одна, Гермиона разрыдалась от души. Он видел только собственное растерянное отражение. Глядя на него, он вслух произнес:
— Мерлин, что же я наделал?
Сбежав в этот мир, он пытался склеить свое разбитое сердце, но, похоже, сердце его как раз осталось в другом.
***
Несмотря на поздний час, Снейп нашел Амилию в ее рабочем кабинете. Она сидела за своим столом, обложившись со всех сторон книгами и пергаментными свитками. Гарибальди что‑то активно писала, потом сверялась с каким‑то справочником или свитком, зачеркивала написанное и продолжала писать дальше.
— Работаете допоздна? – тихо осведомился Северус, заставив женщину вздрогнуть.
— Профессор Снейп, – удивленно произнесла она, – не слышала, как вы вошли.
— Да, мне говорили, что иногда я передвигаюсь слишком тихо, – он улыбнулся. – Я вам помешал?
— Ничуть, – Амилия положила перо, откинулась на спинку кресла и устало потерла глаза. – Мне давно следовало передохнуть, но это так увлекательно, что я никак не могла оторваться.
— Над чем вы работаете?
— Пытаюсь перевести ту надпись, что мы нашли на зеркале, – сказала она, пристально глядя ему в глаза. – Помните?
Северус замешкался не дольше, чем на секунду, но этого хватило, чтобы Гарибальди продолжила, не дожидаясь его ответа:
— Конечно, вы этого не помните. Вас ведь не было там тогда. Я права?
Снейп сделал несколько шагов к ней и остановился у ее стола. Он внимательно разглядывал ее лицо, пытаясь понять, блефует ли Амилия или действительно догадалась. Или это таинственная надпись, о которой он действительно ничего не знал, натолкнула ее на эту мысль. Если так, то стоит ли отпираться, теряя тем самым доверие женщины, из‑за которой он заварил всю эту кашу? Да и вообще, стоит ли отпираться?
— Как вы догадались? – наконец спросил он.
— Прежде всего, перемена в вашем поведении заставила меня заподозрить, что что‑то не так. Я взялась за перевод этой надписи и поняла, что именно могло произойти, – она склонила голову на бок и слегка прищурила глаза. – Зачем вы это сделали, Северус?
— Почему все так уверены, что это сделал я? – возмутился Снейп.
— Я точно помню, что это вы заговорили о том, что поверхность зеркала странная на ощупь. Вы спровоцировали своего двойника прикоснуться к ней. Откуда вы знали, что это позволит вам поменяться местами?
— Я не знал, – вздохнул Северус. – Не был уверен. Но я предполагал это.
— И это возвращает нас к моему первому вопросу, – она поднялась со своего места и шагнула к нему, вглядываясь в его лицо. – Зачем?
— Из‑за тебя, конечно, – честно признался Снейп, не отводя глаз. – Я был так рад увидеть тебя снова.
— Ты не знаешь меня, – покачала головой Амилия, – и никогда не знал.
— Я знал твоего двойника.
— Это не одно и то же. Та женщина, которую знал ты, была другой.
— Возможно, но это все равно была ты.
Она снова отрицательно покачала головой.
— Если я правильно поняла, то год назад такое перемещение уже пережил Гарри. Он был в твоем мире какое‑то время. И за это время ты мог понять, что двойники из двух разных реальностей – это не один и тот же человек. Уж если я поняла это всего за несколько встреч с тобой, а ведь я очень плохо знаю твоего двойника…
Северус поднял руку и кончиками пальцев коснулся щеки Амилии. Она была чуть старше его жены, но эта разница почти не чувствовалась. Лишь черты ее лица были чуть резче, свидетельствуя о том, что жизнь ее не была легкой.
— У тебя ее лицо, – тихим, чуть охрипшим голосом произнес Северус, – ее голос, ее манеры… – Он наклонился к ней и осторожно коснулся губами губ. Не встретив сопротивления, он углубил поцелуй. Женщина ответила, подавшись вперед, скользнув руками по его груди, обвила ими шею, прижавшись к нему крепче. Поцелуй длился недолго, Северус сам прервал его. – Да, – выдохнул он, все еще обнимая ее. – Ты не она, как бы мне этого ни хотелось. Но ни одна другая женщина не будет похожа на нее больше, чем ты.
