Я отвернулся от нее, говоря себе, что лучше забросить меч, над которым я столько потрудился, и выковать вместо него цепи, чтобы сковать ими демона.
Я не мог принести ее в жертву! Несмотря на свою молодость, она излучала свет, заметный всем, сияла среди своих бледных соплеменников, ни дать ни взять орлица среди стада гусей. А еще я видел, что она нравится моему сыночку, как он ни старался от меня это скрыть. И он нравится ей».
Все четверо долго лежали на дне пещеры. Меч по-прежнему ярко сиял, освещая две стены их убежища — одну каменную, другую ледяную; обе, серея, смыкались высоко у них над головами. За входом в пещеру ничего не было видно: ни луны, ни звезд. Не замуровал ли их дракон? Усталость не позволяла Элспет встать и осмотреться. Это сюда она стремилась, здесь была цель их многодневного путешествия. Однако теперь ее мучили сомнения. Послушавшись меча, она оказалась здесь. Меч постепенно превратился в ее неотъемлемую часть. Она уже не помнила в точности, как это произошло, и понимала только, что лезвие меча стало продолжением ее руки, голос меча в ее голове сделался таким же привычным, как ее собственные мысли.
Однако этот голос принадлежал не ей! Она по-прежнему слышала его: «Не дай им следовать за тобой! Останови их!» Перед мысленным взором девочки появилась в то мгновение картина того, что ей предстоит совершить, и она без колебаний решила подчиниться… Если бы не крик Эдмунда, она убила бы Кэтбара, столько раз спасавшего ее, принесла бы его в жертву ради цели, которую сама толком не понимала.
«Нет, понимаешь! — сказал на это меч. — Мы здесь для того, чтобы убить Локи. Ты знаешь об этом с того мгновения, когда тебя похитил дракон, только раньше ты не произносила этих слов».
Остальные трое поднимались с пола, постанывая и мало что понимая.
— Куда теперь? — спросил Эдмунд, глядя на Элспет.
Та вздрогнула. Конечно, ведь они лишились проводника. Здесь Фрита никогда не бывала, здесь ей вообще нечего делать — в этом легко было убедиться, глядя на ее насмерть перепуганное лицо. Она знала тропы, ведущие в горы, но ни она, ни ее соплеменники никогда не сунулись бы по собственной воле в эти ущелья. Нет, это Элспет затащила их сюда, и они справедливо ожидали, что роль проводника теперь возьмет на себя она. В голове у нее снова зазвучал голос меча, но на этот раз она заглушила его.
— Думаю, нам надо провести разведку, — ответила она Эдмунду. Откуда-то снаружи, издалека, слышался рык: дракон продолжал охотиться. — И найти безопасную пещеру, где можно отдохнуть, — добавила она. — Свет будет исходить от меча.
«Свет, но не указания, — оговорилась она про себя. — Не стану его слушаться, пока не буду уверена, что от него не исходит угроза для моих друзей».
Кэтбар, державшийся за стену, взирал теперь на меч с опаской. Пока Элспет вела их по сужающейся пещере, он к ней не обращался. Она видела, что он получил новые раны: глубокий порез на обожженном лице и еще один, сочившийся кровью, на руке. Его молчание было трудно вынести — но что она могла ему сказать?
Сужающийся тоннель пронзал скалу, а не ледник. Они брели в темноте, свет от меча падал на каменные стены по бокам. В полнейшей тишине гулко раздавались лишь звуки их шагов. Эдмунд изредка обращался к Фрите, спрашивая о ее самочувствии, но их голоса гасли во льдах, и скоро разговоры совсем пресеклись.
«Я не знала о предназначении меча, — думала Элспет. — Он создан для поражения Локи, мы слышали это от Клуарана. Что еще, кроме убийства, это может означать? Если мне предстоит убить демона, что ж, думаю, я на это способна. Но одно дело — убить демона, и совсем другое — загубить своих друзей!»
Она оглянулась на троицу у нее за спиной. Замыкающим был Кэтбар, он поддерживал свою поврежденную руку.
«Он — всего лишь человек, один-единственный, — раздался у нее в голове голос меча, и она от неожиданности вздрогнула, — а Локи погубил не одну тысячу людей, и если он теперь вырвется на волю, то выжжет весь мир. Как можно беречь одну-единственную жизнь, когда на кону все человечество?»
Элспет остановилась, да так резко, что сзади на нее налетел Эдмунд.
— Как можно?.. — повторила она вслух за мечом.
Эдмунд и Фрита посмотрели на нее с удивлением. Она с решительным видом опустила правую руку.
«Вот так! — произнесла она мысленно, сжимая кулак, словно с намерением раздавить волшебное хрустальное оружие. — Оставь меня! Я не позволю тебе покушаться на моих друзей ради исполнения твоего плана!»
Меч померк — и путников окутала непроглядная тьма. За спиной у Элспет послышалось восклицание Эдмунда, крик ужаса Фриты. Потом все замолчали. Элспет пришлось разжать ладонь, и пещера кое-как осветилась. «Я не могу мучить их темнотой, — сказала она мечу. — Но учти, если ты опять начнешь мной помыкать, я тебя погашу».
— Что это было? — опасливо спросил Эдмунд.
— Не сердитесь, — ответила Элспет с деланым спокойствием. — Я вдруг растерялась, но теперь все в порядке.
Но, медленно двигаясь в каменном темном тоннеле, Элспет увидела вдруг впереди неясные светлые тени. Когда меч опять загорелся, они пропали.
Теперь пол тоннеля поднимался вверх, и их шаги замедлились. Фрита оступилась, и Элспет сообразила, что ее шатает от усталости.
— Давайте немного передохнем, — предложила она.
Вся четверка с наслаждением опустилась на каменный пол.
Выражение лица Фриты было напряженно-настроженным, она походила сейчас на кошку перед грозой. Эдмунд старался растормошить ее, расспрашивал про изготовление древесного угля и про способы хранения волчьих шкур. Элспет поняла, что он избегает темы призраков и духов, так его интересовавшей до того, как они стали карабкаться в горы. Теперь Элспет не была уверена, что все это вымысел. Ее отец всегда посмеивался над россказнями моряков о сиренах, сначала якобы заманивающих людей своим ангельским пением, а потом топящих их. Но как быть с существами, которых она сама видела подо льдом? Или с колеблющимися фигурами здесь, в пещере, похожими на тех озерных обитателей, так же обвивавших друг дружку?
Впервые за все время, проведенное в пещере, Кэтбар заговорил:
— Не знаю, замечает ли кто-нибудь из вас свет впереди, или я один такой глазастый? Сдается мне, мечу можно дать отдых.
Элспет не видела выражения его лица, но звук его голоса принес ей облегчение.
— Очень на это надеюсь! — воскликнула она, рассчитывая, что он поймет смысл ее слов.
Теперь, спасибо Кэтбару, все они увидели свет: слабое зеленоватое свечение во тьме, отражавшееся от стен с обеих сторон. Тропа стала круче и каменистей, а потом превратилась в грубые ступени естественного происхождения. Зеленоватое свечение неуклонно усиливалось. И вот они вышли в проход под ледяной крышей, сквозь которую и проникал, как видно, свет.
