Нгунги сидел по левую руку от герцога. По правую же, сидел верховный квистол. Нгунги заметил, как на него, при встрече, посмотрел этот отец Тил, бывший интор Тирльского монастыря Первой Опоры Игуна, Истинно Преданного Аарга Бирюмского, ныне добившегося высшего духовного кресла Имрии. В его взгляде он прочёл подлинную ненависть. Что подвигло того к подобному отношению к гильдии? Ничего из того, что знал о нём Нгунги не давало подобного повода. Это было загадкой. Нехорошей загадкой.
Придворный певец, перебирая руками по струнам арфы, пел какую-то дурацкую новомодную песню:
…Муж — чародей ревнивый
Превратит
В цветок благоуханный
Ваше тело.
Но я, пчелой ретивой,
В тот же миг,
Примчусь отведать
Сладости запретной.
Он сделает Вас
Перстнем на руке,
А я, тот час,
Китрамским стану вором.
Он птицею Вас пустит
В вышине,
Я ж коршуном примчусь,
Как ветер скорый.
Чтоб не придумал
Искушённый маг,
Вам от меня,
Всё ж, не уйти никак!
— Достопочтенный Нгунги, — к нему подошёл ади Вара Великолепный и, настороженно покосившись в сторону верховного квистола, склонился к его уху. — Не могли бы Вы уделить мне несколько минут?
Нгунги кивнул. — Разумеется, ади Вара! — и добавил чуть тише. — Тем более, что в сложившихся обстоятельствах, далеко не каждый теперь осмелиться столь открыто беседовать с волшебником!
Ади Вара поморщился:
— Это ваше учёное дело разбираться с церковью, кто из вас прав, а кто нет. Я солдат и в таких делах ничего не смыслю! Если король скажет мне — Обнажи меч свой за церковь нашу против злокозненных чародеев, мой верный рыцарь, ади Вара! — то я, уж не обижайтесь, так и сделаю. Но если он скажет, — Пришла пора, мой доблестный ади Вара, проучить забывших слово Божье, священников и защитить верных слуг моих, чародеев, — то и тут я не стану ему перечить и поступлю так, как требует того моя клятва верности.
По крайней мере предельно честно! — с невольным уважением подумал Нгунги. — Однако, пожалуй, ади Варе довольно опасно выражаться таким образом: наверняка, у него при дворе врагов— что цветов в поле.
— Подобная преданность своему сюзерену весьма похвальна и не может не вызывать уважения. Однако, ади Вара, прошу Вас, будьте осторожнее: сейчас, как мне кажется, не то время, чтобы без особой причины, и дальше наживать себе врагов, — вежливо заметил Нгунги.
— Вы имеете в виду себя, мой дорогой верховный ит? — искренне удивился ади Вара.
— Нет конечно! — чуть не рассмеялся Нгунги. — Я никого лично в виду не имел. Но не секрет, что вокруг короля всегда много людей, пусть и весьма достойных, но очень и очень честолюбивых, обидчивых и крайне вспыльчивых, и если до сих пор Вам подобные заявления и могли сходить с рук, то теперь — всё может быть совсем иначе!.. Мне было бы невыразимо грустно, если бы Вы вдруг пострадали. Нельзя сейчас быть настолько простодушным. Уж не обижайтесь, ади Вара!
— Да нет, и не думал даже, — ади Вара был явно озадачен. — А к врагам я привык! Мне без них откровенно скучно. Ничто так не бодрит, как искренний враг!.. Ну да Бог с этим! Я Вас хотел спросить совсем о другом, — он, наконец, остановился, рядом с глубокой нишей у окна, и требовательно посмотрел на Нгунги. — Скажите мне, как верховный ит и как, насколько я наслышан, великий волшебник… скажите мне… следует ли нам, из-за всего того, свидетелями чего нам тут довелось быть… Вы, правда, этого не видели, но, клянусь Вам своей честью, зрелище было более чем впечатляющим! Так вот, следует ли всем нам, в связи с этим, готовиться к войне? Пусть и не прямо сейчас, но во вполне обозримом будущем? Что Вы об этом думаете, Ваша Могущественность?
Ади Вара буквально сверлил его своим пылающим взором. Высокий и, действительно, великолепный он грозно нависал над верховным итом в ожидании ответа.
Он что, соскучился, за долгие годы мира, по войне? Нгунги пребывал в некотором замешательстве. Что же ему ответить? Единственное, на чём он мог сейчас основываться — так это на своих, пока ещё крайне смутных, предчувствиях. Правда, очень нехороших предчувствиях…
— К войне никогда нелишне быть готовым… Я не могу ничего утверждать, достопочтимый ади Вара, но, мои чувства говорят мне, что впереди у нас… трудные времена, — Нгунги, говорил медленно и осторожно, стараясь тщательно подбиратьслова. — Я не знаю когда… Может быть уже через месяц, а быть может через год, или даже три… И не знаю что это может быть. Но в одном я убеждён — случиться что-то очень нехорошее. Нечто такое, что может оказаться для всех нас смертельной угрозой.
Ади Вара насупился, сдвинув на переносице свои густые брови, и пожевал немного губами.
— Именно это я и хотел услышать от Вас! — благодарно воскликнул он. Затем, хлебнув из кубка вина, он коротко поклонился и необычайно довольный пошёл на своё место.
Ах, ади Вара! Если бы твои воины и вправду могли остановить то, что может случиться! Нгунги некоторое время смотрел ему вслед, а затем отвернулся к окну.
— Так ты теперь будешь пажом?! — Лик во все глаза глядел на Рина. — Вот здорово! Мой брат — паж у Его Доблести!.. А потом, ты станешь оруженосцем, а вслед затем, и настоящим рыцарем! Ур-р-ра!
И Лик стал вприпрыжку носиться по комнате.
— И благородных девиц будешь спасать, чтобы на них жениться? — заинтересовалась Аша.
— Ну, насчёт спасения девиц — не уверен. Конечно, если такой случай представится, то я постараюсь не оплошать. Но вот насчёт того, чтобы жениться… — Рин старался быть серьёзным, но под конец не выдержал и прыснул себе в кулак.
— Какой же ты ещё, всё-таки, ребёнок! — важно изрекла Аша, снисходительно взирая на него снизу вверх.
— Глупая! Да зачем ему твои девицы? Рин с драконами будет сражаться и злыми волшебниками! А потом, станет королём! — Лик весь сиял и, по-прежнему, в страшномвозбуждении скакал по комнате, то и дело натыкаясь на мебель.
— Сам ты глупый! Какой же он будет король без королевы? — всем своим видом Аша давала понять, что только такие бестолковые мальчишки, как Лик, не понимают столь очевидных вещей.
— Ну, вот когда станет королём, тогда и жениться! А до тех пор ему некогда будет такой ерундой заниматься! — на большие уступки Лик идти не желал.
— И вовсе это не глупости! — Аша аж топнула ножкой от возмущения.
— А вот и глупости! — дразнил её Лик.
— Нет! Не глупости! — не сдавалась сестрёнка.
— Глупости! Глупости! Самые настоящие девчоночьи глупости!
