Анемон принялся вкушать пищу деликатно и с изяществом аристократа, каковым он в принципе и являлся. Торми же… Скорость исчезающих с блюда оладий значительно превышала все самые страшные предположения Теи, — «Жует ли он их вообще?»
Из зависшего состояния Тею вывел какой-то странный звук. Со стороны Анемона Арахуэнте послышалось неуместное мурлыканье. Он спокойно отставил чашку на блюдце и обратился к кончику белого кошачьего хвоста, мелькавшему туда-сюда из-под стула.
— Опаздываешь сегодня, Хамелеон.
Тея с любопытством воззрилась на пушистого представителя семейства Арахуэнте. Золотистый и голубой кошачьи глаза уставились на нее не менее пристально. Вроде бы именно этому животному вчера она отдавила хвост. Кошатина мяукнула, и Тее показалось, что мяуканье прозвучало как-то вопросительно, и было обращено к Анемону.
— Познакомьтесь, уважаемая госпожа Мазахака, это Хамелеон. Э… кот, как видите.
Клубок шерсти, раздраженно помахивая хвостом, обошел вокруг неподвижно стоящей Теи и нагло запрыгнул на стол. Девушка отметила, что ученик чести быть представленным не удостоился. Впрочем, его это, по-видимому, нисколько не волновало, и он со счастливым видом методично уничтожал горку оладий с блюда, щедро сдабривая их вареньем.
— Очень приятно, — протянула Тея; как-то подозрительно кот на нее поглядывал.
Анемон с задумчивым видом отпил глоток чая, не особо реагируя на наличие неуместной живности на столе и увлеченность Торми завтраком, грозившую оставить прочих без оного. Тея решила выждать и не предпринимать пока решительных действий ни в отношении кота, ни в отношении мальчика. И дождаться результатов задумчивости Анемона.
— Поставьте, пожалуйста, еще один чайный прибор для Хамелеона.
— На стол?
— Ну, разумеется. И чай налейте слегка теплый.
Тея скептически посмотрела на стол и восседающего в центре кота, но чашку достала, и чай налила.
— И варенье, — вставил вдруг Торми.
Девушка не знала, вздохнуть ли ей облегченно, поскольку ребенок прекратил проглатывать оладьи и сосредоточенно смотрел на Хамелеона, или рано.
— И варенье, — согласно кивнул Анемон.
— Персиковое, — оторвавшись от разглядывания кота, мальчик со вздохом сожаления отодвинул блюда с двумя оставшимися оладушками в сторону сенсея и принялся за салат.
Кот лакал чай и попеременно лакомился вареньем, окуная мордочку в розетку, отчего белые усы приобрели золотистый оттенок и застывшую сладкую капельку солнечного цвета.
Завтрак продолжался. Анемон иногда сообщал какую-нибудь житейскую мелочь, как то, что он нашел давно потерянный старинный веер из шелка, или о соловье, что заливался все утро под окном. Причем обращался он к Хамелеону. Тея сделала себе мысленную пометку, что ей следует так же по-особенному относиться к коту, как бы странно это не выглядело. Она обязана влиться в семейство Арахуэнте, чего бы ей оно не стоило. Пусть бы даже ей самой пришлось разговаривать с живностью, как с равным по интеллекту.
Ее несколько раз просили снова налить чай; и кошаку в том числе. Трапеза затягивалась. Никто никуда не торопился. Торми с маниакальной решимостью опустошал розетки, видимо, не дающие ему покоя своей несъеденностью. Тея забеспокоилась, что завтрак такими темпами может плавно, но уверенно перетечь в обед, а ей еще на базарчик наведаться надо.
Дождавшись, когда Торми покончит с последним сливово-абрикосовым вареньем, девушка предложила господам проследовать в… тут она ненадолго задумалась, соображая куда бы их перенаправить. Самым лучшим вариантом была бы гостиная, но Тея понятия не имела, в каком состоянии та находится, учитывая разгромленные холл, столовую и кабинет при библиотеке… Она рисковала оказаться в неловком положении, и потому был выбран вариант ни к чему ее не обязывающий:
— Пройдите в более удобное место. Я подам чай туда.
Три пары глаз уставились на нее: Хамелеон прищурив голубой глаз, Анемон… впрочем, с ним неясно, а вот хитроватый взгляд Торми, слегка насторожил.
— А что, еще что-нибудь покушать осталось? — с надеждой осведомился он.
Тея растерялась, не зная что и ответить. Нужно было больше сготовить, но разве гора оладий мало?
— Много есть вредно, — как-то придушено изрекла она, но, вспомнив, что неуверенность не в характере Мазахаки, расправила плечи и почти высокомерно добавила: — Потрудись вытереть руки. Порядочный ребенок никогда не будет ходить с жирными и сладкими руками.
Тишина удивления обрушилась на нее. Даже кот выглядел озадачено, под конец, фыркнув, словно бы тем самым сообщив, что он обо всем этом думает. Торми огляделся, в поисках чем бы утереться, так ничего подходящего не нашел, пожал плечами, и остался сидеть на месте. Тея поняла, что допустила-таки ошибку, вовремя не осознав всю важность салфеток, еле удержалась, чтобы не кинуться на их розыск, резонно полагая, что может ничего и не найти, зато ее метания туда обратно, изрядно повеселят находящихся за столом… и на столе. Она вытащила из кармана чистенький кружевной платок и протянула мальчику, который не замедлил его облапить, оставляя характерные следы.
— Что ж, — поднялся на ноги Анемон, не обронивший за последние несколько минут ни слова, — чайная комната подходящее место для продолжения беседы. Хамелеон?!
Белый шарик семейства кошачьих отрывисто мяукнул и опустил усы в остатки чая.
— Вот как, — немного расстроено молвил Анемон, чуть склонив голову, и обратился к домоуправу: — Госпожа Мазахака, вынужден вас простить позаботиться о Хамелеоне. Поговорите с ним о чем-нибудь, чтобы он не скучал… — кот недовольно мякнул, и юноша поспешно исправился: — чтобы вам не скучать.
Тея с сомнением покосилась на своенравную животинку, не понимая о чем можно говорить с котом, будучи в своем уме, но не стала своими замечаниями оскорблять хозяина дома.
— Как пожелаете, — ограничилась она нейтральным ответом, и поспешила заняться приготовлением обещанного свежего чая.
Анемон, наконец, удалился. Хоть кого-то удалось выпроводить. Оставался еще Торми, который неторопливо обойдя дважды вокруг стола, поинтересовался, что умеет готовить госпожа Мазахака из сладкого.
— Ну, — Тея задумалась; легче было сказать чего она не умеет, о чем девушка и поведала притихшему мальчику. Притихшему, будто от ее ответа зависело что-то важное, допустим чья-то жизнь.
Голубое море в глазах ребенка заискрилось, как под лучами яркого солнца, и он начал излагать, чего бы хотел поесть в ближайшее время… Список уже тянулся за пределами кухни, выкатился в холл, пролез под дверью и очутился на улице, прошелестел по разгоряченным зноем камням дорожки, направился к воротам, начал протискиваться в щель…
