— Всем лечь! — Мих упал наземь. Он знал, что сверху гморы легко заметят их. С такой высоты они будут как на ладони: словно с горы смотришь. Гморы не нападают на людей — по крайней мере, Мих о таком давно не слышал, но отобрать железо могут. И попробуй сопротивляться! У гморов оружие не чета нашему. Клинки из отличной стали и энерганы, пробивающие человека насквозь. Эх, жаль, в корабле оружия не нашлось. Но сейчас хоть бы это домой принести. В селения гморы не входят. Боятся, что ли? Хотя чего им бояться?
Такие мысли мелькали в голове Миха, пока он наблюдал за гморами. Корабль покружил и сел.
— Тьфу, гады, — за спиной Миха кто‑то выругался. — После них ничего не останется.
— Мы и так взяли немало. Нам бы это дотащить, — отозвался вожак.
Спустившегося корабля можно не опасаться: неровная, каменистая пустыня надежно скрывала людей. Они вновь поднялись и зашагали к селению.
Драгоценный металл сложили в сарае за домом Миха. Измученные переходом, но довольные добычей охотники радостно переговаривались в предвкушении предстоящего дележа. Добытое считалось общим, но каждый имел право потребовать часть себе, если действительно в чем‑то нуждался. Мих махнул рукой, позволив Москалю взять присмотренные и наверняка примерянные ботинки. Вен попросил железа на новую острогу — старую утащила оказавшаяся слишком сильной рыба. Мих разрешил. Остальные брали по–мелочи: наконечники для стрел делать, пряжку или пуговицу. Для этого использовали мягкий металл. Дорогой твердый берегли для ножей и мечей.
Металла оставалось много, еще много. Вкупе с добытым в Пойме это было настоящее богатство. Если продать железо соседям, клан не будет знать нужды еще несколько месяцев, а ребятишки, наконец, попробуют хлеба…
Истошный крик прервал размышления Миха. Вожак выскочил из сарая и увидел бегущих к дому Волода мужчин. Да что там опять? Он вошел в дом, и Катя, мать Волода, со слезами бросилась к нему. Раненый Волод лежал на постели, на соседней сидел полуголый, перепуганный криками Димми.
— Что случилось? — спросил Мих. Несколько мужчин, вбежавших в дом до него, стояли перед постелью Волода и смотрели на раненого. Лишь Вен обернулся к вожаку. Лицо его было растерянно.
— Мих, это не Волод! — сквозь слезы крикнула Катя.
— Что значит: не Волод? — Мих отстранил женщину и прошел к постели. — Ты, что, Катя, сына не узнаешь? Это же Волод, я вижу.
— Нет, это не он! — женщина заломила руки, не решаясь подойти к постели. — Это не Волод, это не мой мальчик!
— А вы что скажете? — не поворачивая головы, бросил Мих.
— Да Волод вроде… — неуверенно сказал Вен.
— Вылитый Волод! — сказал кто‑то.
— Ты от крови‑то его отмой, — сказал Мих, — вот и признаешь. Кто еще это быть может? Волод и есть!
— Я и отмывала! — залилась слезами Катя. — Не Волод он! У Волода шрам на животе, когда его зубин укусил, помните, два года назад? Он еще болел долго. А у этого… нет! И бредит он… странно.
— Где шрам?
— Вот тут…
Мих склонился над раненым и задрал покрытую подсохшей кровавой коркой рубашку. Живот чистый. Ни шрамов, ни каких‑то следов. Вожак хмыкнул. Чудеса. Кто же это еще может быть, если не Волод? Вон, и одежда Волода на нем. Волосы как‑то странно зачесаны, но Волод любит повыделываться… Да и другого Волода в селении нет…
— Что‑нибудь говорит?
— Я не разобрала… Но говорит странно. Волод так никогда не разговаривал!
— Успокойся, Катя, — Мих тепло прижал женщину к себе, ощутив запах ее волос. Когда‑то они были близки, впрочем, как многие мужчины и женщины в селении. Все они были одной семьей. Только так и можно выжить в пустошах. Так завещали жить предки. Но Волод не был его сыном. Отец Волода погиб у Грязной Лужи и, по обычаю, глава клана должен заменить ему отца.
— Сейчас придут женщины и помогут тебе. Обмойте раненого и перевяжите. Пусть он придет в себя. Тогда мы поговорим и все узнаем.
Глава 13. Волод. В гмороде.
Прикрыв глаза, Волод слушал, как вокруг суетятся люди. Похоже, они прибывали в гмород. На теле не было свободного места от прилепленных «датчиков» — так они это называли. Волод не знал, что это, лишь чувствовал нечто скользкое и холодное, как лапки прыгуницы.
Труднее всего лежать неподвижно. Тело чешется то здесь, то там. Но Волод упорен. Его мечта вот–вот исполнится, и испортить все из‑за какой‑то мелочи!?
— Почему он не приходит в себя, Слимен? — встревожено спросил кто‑то.
— Шок. Возможно сотрясение мозга. Но действительно странно. Думаю, пора привести его в чувство.
— Через пять минут будем садиться. Изагер уже там.
— Я понял.
Волод почувствовал жуткую, раздирающую ноздри, вонь и невольно открыл глаза.
— Очнулся! — довольно сказал человек в зеленом халате. — Все в порядке, Слав. Мы тебя спасли!
Не решаясь повернуть голову, Волод быстро вращал глазами. Он находился в тесном отсеке, на стенах которого не было свободного места от всевозможных приборов. Прямо над головой на скрученных щупальцах нависал жуткий пластиковый гриб со множеством стеклянных глаз.
— Вставайте, Слав, вам нужно одеться, — сказал доктор. Волод неуверенно приподнялся, упершись предплечьями в край странной полукруглой постели. Врач ободряюще улыбнулся. «Кажется, все в порядке, — подумал Волод. — Они принимают меня за этого Слава. И ладно».
— Вот одежда. Извините, но больше ничего найти не удалось. Ваш мундир весь в крови…
Волод взял поданный сверток. Развернул. Штаны и куртка ненавистного синего цвета. Что поделаешь? Теперь он гмор, придется носить синее.
Волод оделся. Особенно понравилась обувь: мягкие, обволакивающие ноги ботинки были непривычно легкими. И сшиты из красивого блестящего материала. Не то, что старые, из кожи зубина, жесткие и тяжелые. Да, живут гморы!
Дверь отсека открылась. На пороге стоял гмор в форме. Взгляд Волода, как прикованный, остановился на висящем на поясе человека энергане. Об этом оружии в Пойме ходят легенды. Говорят, одним выстрелом из него можно завалить покрытого толстой костяной броней черепана.
Взгляд человека был настолько пристален и угрюм, что на мгновенье Володу показалось: его разоблачили и сейчас убьют.
— Я Слав, сын Изагера! — истерично выкрикнул он.
— Конечно, мы знаем, кто вы… — поклонился военный, и Волод успокоился. Похоже, его и впрямь принимают за того гмора, оставшегося в пустыне. Раз до сих пор никто ничего не заметил, значит, можно расслабиться. Ха, они еще и кланяются ему! Значит, он имеет какое‑то положение в гмороде. Об этом он и мечтать не смел! Главное: твердить всем подряд, что он Слав, сын Изагера…
— Я пришел доложить, что мы вот–вот прибудем… — пол слегка качнулся, и военный поправился, — уже прибыли. Отец ждет вас.
