— Наблюдатели от Делихона прибыли, — устало констатирует Разумовский. — Корто, рад тебя видеть. Даже в таких обстоятельствах.
Старший по званию делихон пожимает Гетману руку:
— Можно подумать, мы когда-то с тобой встречались в других обстоятельствах.
Следует краткая церемония представления вновь прибывших. Когда очередь доходит до Медео, тот взрывается:
— Эти еще нам зачем? Поглазеть приехали? Старик, — обращается он напрямую к Корто, — объясни мне, тупому, отсталому аккалабатскому дару, зачем ты сюда явился? Какой от тебя тут толк? Ты вернешь мне Эрлу? Моих детей? Ты даже завалы разбирать неспособен!!!
— Медео!
Корто смотрит, прищурившись, отстранив рукой Кори, который наконец вышел из ступора и бросился между ним и братом.
— Какой ты… горячий! — усмехается делихон. — Чистокровный дар? Просто удивительно. Разберу я тебе завалы, только успокойся, ладно? Жену и детей, если они погибли, ты не вернешь, а превратить друзей во врагов успеешь. Не усложняй работу лорд-канцлеру.
И неожиданно дружески подмигивает Кори. Неуместность этого проявления дружелюбия в атмосфере всеобщей подозрительности и бессилия — последняя капля. У Кори подгибаются ноги. Но твердая рука делихона не позволяет упасть. Кто-то подвигает кресло. Кори удивительным образом ухитряется рухнуть не на ручку, а на сиденье и слышит над головой:
— Ты сколько спал на этой неделе, лорд Дар-Эсиль?
— Не знаю, — честно отвечает Кори. — Не помню. Спал. Наверное.
— Элдж! — не унимается делихон. От его командного голоса старший лорд Дар-Эсиль подпрыгивает на месте. — Что-то я не вижу, чтобы ты был чем-то особенно занят? У тебя есть более важные дела, чем присмотреть за братом?
— По какому праву Вы мне указываете? — взвивается Элджи.
— По такому, что тебя зовут в честь моей бабушки, — бурчит делихон в ответ что-то совсем уже непонятное и склоняется перед Хортом, который уже поднялся и, опираясь на плечи двух своих телохранителей, сделал несколько шагов к двери.
— Не будем терять времени. Я готов сопровождать Вас, Ваше Императорское Величество.
Императорское величество утомленно кивает.
«Ты как, выдержишь?» — тревожным взглядом спрашивает Кателла.
Хорт передвигается широко расставляя ноги: блутеносборники почти полные, и ему очень трудно ходить. Но до вечера дотянет, тем более, если сейчас придется ворошить трупы. От таких переживаний блутена не прибавляется. Так, будет стекать помаленьку. Кателла вздыхает, но император уже двинулся к выходу в сопровождении своих подданных и делихонского офицера.
Медео, расталкивая медиков, суетящихся над потерявшим сознание Кори, нагоняет делихона у самой двери:
— Постойте. Я дам вам план замка, чтобы легче было искать. Я помечу, где могли быть Эрла, Кори и Сон.
— Мне — план Халемского замка? — делихон смотрит на Медео, как на идиота. — Мне… план Халемского замка…
Буквально отшвырнув Медео в сторону с силой, неожиданной в таком пожилом человеке, делихон торопится вниз, к глайдеру, в который уже грузят повелителя Хортуланы. А Медео с недоумением смотрит и слушает, как, перепрыгивая через две ступеньки, чужеземный офицер все громче и громче повторяет, будто хочет заглушить какой-то другой, мешающий ему звук: «Мне — план Халемского замка!!!»
Корто, начальник службы безопасности Делихона
— Эта модель противорадиационного костюма не сочетается с ментошлемом.
— Ну, так снимите.
— Не очень вы хорошая компания, сынок, чтобы при вас ментошлем снимать.
— Как знаете. Я к вам в компанию не напрашивался, — отрезал Хорт. — Можно меня уже отсюда выгрузить?
Корто решительно отбросил ментошлем на сиденье глайдера и выпрыгнул вслед за Хортом. Именно выпрыгнул, а не вылез, чтобы прыжок электрошоком отдался в коленях и позвоночнике, чтобы болью физической заволокло глаза и не было так мучительно смотреть на развороченные останки того, что раньше гордо именовалось родовой крепостью Дар-Халемов.
Не то чтобы Корто прежде не видел разрушенных замков. Ему и самому приходилось, когда-то давно, в другой жизни, поджигать крепостные стены, стягивать с них знамена, подрубать опоры чердаков и подвалов, загонять пинками и мечами бесполезную челядь-итано в конюшни и сараи, чтобы не мешали дарам разбираться между собой.
Смутно помнилось ему, как он, обмотав тряпками мечи, чтоб не зазвенели, втискивается в узкую щель между коваными ставнями, оставленную хорошо оплаченным слугой двух господ, сбегает вниз по винтовой лестнице, выхватывая из креплений на стенах дымные факелы, подносит огонь к соломенным тюкам на полу, распахивает одно за другим окна, чертит в воздухе факелом условленный знак… и откуда ни возьмись на мятежный замок обрушиваются с неба черные тени, несомые широкими сильными крыльями, и раздается из зеленоватой полутьмы одобрительный рык Дар-Халема: «Ах ты, вонючая белая крыса! Ах ты, Корвус! Ах ты, прохвост! Что бы мы без тебя делали?»
Не то чтобы Корвус Дар-Эсиль никогда не видел разрушенных замков. Но то, что находилось перед ним, разрушенным замком в полном смысле слова не было. Это был убитый замок, растерзанный замок, словно живое существо, уничтоженное неживой, бездушной машиной. Таких повреждений не могли нанести люди. Каждое вывороченное из земли дерево, каждый обломок стены, каждый разорванный в клочья лошадиный труп кричал о том, что совершившееся здесь не было делом человеческих рук.
Корто выругался сквозь зубы и зашагал за хортуланцами. Те, как и положено хортуланцам, от ужаса в обморок не падали, деловито переговаривались, пробираясь через руины. Иногда задерживались, положив руку на камень или прислонившись к оплавленному куску непонятно чего, словно прислушивались. Набирались впечатлений.
Император обернулся к Корто, и Корто подумал, что вид у парня совсем нездоровый. Краше в гроб кладут, будто он сам только что выбрался из-под руин этого замка. Надо взять себя в руки и быстрее искать, а то еще этот тут окочурится.
— Налево. Там, в башне, была детская. А под ней — в восточном крыле — комнаты матери.
Хорт вопросительно надул губы, но спорить не стал — поковылял налево. Остановился через несколько метров, сделал попытку присесть, но блутеносборники помешали. Так что он просто, наплевав на свое императорское величие, встал на четвереньки и прополз несколько шагов вдоль потрескавшейся, но не разбитой плиты из умбренского мрамора.
— Здесь, — выдохнул Хорт. — Живое. Не знаю что.
Корто наперегонки с хортуланцами начал копать. Нужно было освободить концы плиты от более мелких обломков, чтобы хоть немного ее приподнять.
