Один из стрелков успел выхватить кинжал и пырнуть обрушившегося сверху Ура, но сталь лишь беззубо скользнула по странной блестящей ткани его жилета. Калибр добил второго, спихнув труп развернул установку вдоль палубы и принялся выкашивать верхнюю палубу. Давление быстро отключили, но вместе с пулеметом отключились и пневматические мушкеты стрелков которые теперь могли рассчитывать только на медленно перезаряжающиеся арбалеты.
Пошедший в рукопашную Ур в прыжке поймал пролетавшую мимо стрелу отчего его развернуло, и с этого разворота вогнал её в горло ближайшему противнику. Отскочил словно мяч и вцепился в следующего мощным ударом когтей на ногах вспоров защитный гамбезон вместе с животом.
Калибр же задержался чтобы ещё немного напакостить – схватив один из мушкетов он засунул его в установку и включил все ещё работающий привод поворота. Намотав присоединенный к мушкету шланг установка выдрала его повредив при этом пневмомагистраль. Убедившись что гадость удалась и быстро починить это не выйдет, Калибр удовлетворенно хмыкнул и побежал на подмогу приятелю.
…
Бьенсон, опираясь на чудовищный молот сделанный из насаженной на лом кувалды, увидев гостей приглашающе раскинул руки. Доктор выдал ему какой-то порошок, который он сжевал вместе с бумажкой и, почувствовав как тело наполняется жаром, взмахом молота сбил острия протазанов и врубился в пытающихся перейти к ним на борт противников. Бывалые орденцы знали как останавливать берсерка – передние ряды принимают его на копья, а задние рубят алебардами в труху.
Но обычно бересерки не носили доспехов торопясь попасть на пир к своим богам. Бьернсон же был с богами в так себе отношениях и торопится ему было особо некуда. Поэтому в сталь он был упакован по уши, благо механики никогда ничего не выбрасывали и оставшихся после экспериментов с капитанской броней элементов хватило и на него, и на Тролля.
Тот, несмотря на внешность, оказался неожиданно сообразителен и вместо того чтобы лезть под руку беснующемуся берсерку поймал две алебарды, выдернул их и принялся мешать бить Бьерна подставляя их под вражеские удары. Когда они сломались, он без труда вырвал новые продолжая осложнять и без того трудную задачу убийства берсерка.
Поняв что в лоб не прорваться, орденцы принялись обходить их с флангов. Первый, прыгнувший с борта на борт, нарвался на выставленный багор. Выдернув оружие прятавшийся за планширом Федор отступил вытягивая противников в линию и им в спину ударил Старпом. Первоначально вооруженный ножом, он всадил его в шею замыкающему, отобрал у него тесак, зарубил следующего, подхватил его щит…
Двое передних, азартно преследующие отступавшего вверх по сходням Федора, не заметили как остались в гордом одиночестве зажатые с двух сторон.
Старпом кивнул на левого, сделал ложный выпад, катнул по палубе щит, и прыгнув на него как на санки в эффектном подкате срубил противника. Федор выкинул вперёд багор, делая вид что хочет зацепить пехотинца крюком и, когда тот рубанул по древку отбрасывая багор, прыгнул с сходней сбивая с ног, сорвал с себя каску и бил ей пока тот не перестал трепыхаться.
Тем временем Старпом оттащил одно из тел в сторону и принялся переодеваться в окровавленную одежу. Закончив, он подозвал Федора поближе.
– Проверяй! – он жестом показал высечение огня, – Загорится – бегом к пулемету! Понял!?
Федор покивал и потряс коробком спичек. Старпом показал ему большой палец и, перепрыгнув на «Эвокат», принялся, изображая раненого, пробираться внутрь.
…
Обмылок, наблюдавший с высоты мостика как за считанные секунды «кончилось» десять вооруженных бойцов нервно икнул. Он-то занимался тем что «охранял» Чуму которая с мостика расстреливала наступающих из пращи. Праща на Доминисе считалась оружием бедняков которые охотились с нею на крыс и кроликов поэтому ею она владела в совершенстве. Каждый второй выстрел находил брешь в щитах и доспехах. И это Обмылка… Пугало?
Да – именно так! Он понимал почему надо бояться Старпома. Понимал даже, почему надо бояться Федора – парня способного забить человека насмерть каской злить не стоит. Но бояться девчонку которую ты видел голой?
А Чума пугала. Пугала её радость после каждого попадания, когда враг падал обливаясь кровью. Пугало-то хладнокровие с которым она расстреливала живые мишени. Сглотнув он подал ей снаряд и украдкой посмотрев на лицо чуть не заорал.
В обычное время Чуму, с определённой натяжкой, можно было назвать симпатичной. Особенно когда она избавилась от болезненной худобы и стала похожа на человека а не ожившую мумию. Но сейчас её лицо несло отпечаток безумия. Кровожадной ярости хищника вцепившегося в добычу.
…
Ярость. Это была не клокочущая и бьющая через край ярость берсерка, и не безбашенная удаль рыцарской сшибки. От Капитана веяло холодом зимней тайги в которой голодный медведь идёт по следу охотников которые пришли в его лес. Есть вещи которые прощать нельзя. И тот кто ступил на залесскую землю с оружием назад живым уйти не должен. И не уйдет.
Кистень просвистел как ядро круша щиты и шлемы. Орденцы навалились толпой, но уперевшись в палубу которая сейчас была его землей Капитан сдержал натиск и отшвырнув их, ударом щита расчистил перед собой добрых три квадратных метра.
Вас сюда не звали! И пощады не будет. Будет холодная сталь, которая выпьет горячую кровь. Вы думали что отняв огонь обеспечите себе легкую победу? Хер там плавал! Само страшное что выдели все враги на поле боя – залесская рукопашная!
Пуля дура – штык молодец и пусть никто не уйдет обиженным!
Рядом, ревя как дикий кабан и хохоча словно злой дух бился Боцман. Деревянная тайаха против стальных доспехов? Тангароа имеют своё мнение на этот счёт. Предки послали волну чтобы он знал что море на его стороне и теперь его руку направляют поколения войнов бравшими своё с любого врага. Даже превосходящего числом. Даже с копьями против ружей.
Так что вот оно – его лицо, война! Лицо их страха! Мембрана маски наполнила вопль какими-то нечеловеческими гармониками. Схватив за глотку набежавшего врага Боцман с нечеловеческой силой швырнул его за борт. Тайаха в его руке перерубала клинки и сминала доспехи словно бумажные. Бардья чувствовал как мана текла сквозь неё питаясь морем и море щедро делилось своей силой с любимым сыном. Тангароа – люди моря и оно не оставит его!
…
Джеминг, вооруженный импровизированным трехзвенным цепом, махнул рукой привлекая внимание. Когда бьются великаны, маленькому хануми легко затеряться на их фоне. Четверо пехотинцев, спасаясь о Ура который залитым кровью демоном метался по верхней палубе, перепрыгнули на надстройку. Пятый, получив удар цепом, не долетел и, с треском врезавшись в край, загремел вниз. Остальные, вскинув щиты, пошли в атаку.
Крутанувшись Джеминг ударом по ногам сбросил на палубу самого шустрого и взмахом снизу вверх захлестнул под щит идущему следом. Захрипев от боли, орденец рухнул на колени и получив по шлему распластался по настилу.
Двое оставшихся, поняв что хануми звал их сюда не просто так, кинулись бежать. Одного джеминг достал в прыжке и подправил так что он с разбегу обнял вентраструб, а второму захлестнул ногу, заставив с воем сесть на шпагат.
…
– Пуц ми курач… – пркомментировал это под нос наблюдавший снизу Слободан, – Вот чует моё сердце – не тарелки он мыл…
Стоявший рядом Брава постучал по уху показывая что он нихрена не понял, и его тут же сбил с ног прорвавшийся по краю противник. Слободан, ругаясь по белгрански, принялся метелить того по спине дубиной из стального прутка ударе на десятом поняв что против оппонента в кирасе это относительно бесполезно. Брава, сосредоточенный на том чтобы не дать себя заколоть, все это время орал и пинался, давая ему время сообразить что к чему.
Марио, увидевший его замешательство, жестом показал что надо бить под колено. На него, пользуясь этим, тоже попытались наскочить, но с внуком мастера клинка Бернардо Брингези такие номера не прокатывали. Отбросив нацеленное на него оружие дагой, Марио изящно крутанулся обходя противника, заколол его в стык между двумя половинками доспеха, не прекращая вращения перерезал противогазный шланг следующему, добил и отсалютовал шпагой.
