Один из воинов яростно бросил топорик на землю и пнул в кусты.
Свидур смотрела, как он уходит.
– Нам очень не терпелось убить вас и забрать груз. Нам нужно брать все, что возможно, поскольку, когда наступит весна, ваш Верховный Король пойдет на нас войной. Этот человек создан из жадности. Клянусь, понятия не имею, что у нас такого, что ему нужно.
Ярви бросил взгляд на Анкрана, который хмуро следил за разговором с глубочайшим подозрением.
– По моему печальному наблюдению, некоторые всегда хотят большего.
– Это точно. – Она грустно поставила локоть на колено, а подбородок на руку, и смотрела, как ее упавшие духом воины с отвращением садятся. Один из них уже взял пучок мха, чтобы стереть боевую раскраску. – Этот день мог стать выгодным.
– Он все еще может стать. – Ярви поднялся на ноги и сцепил руки, как делала его мать, начиная торговаться. – Вот что наш капитан хотела бы купить…
15. Маленькие грязные секреты
Каюта Шадикширрам была тесной, пестрой, угрюмой из-за трех узких окон и темной от мешков и сумок, свисающих с балок низкого потолка. Большую часть пола занимала кровать с кучей простыней, шкур и запятнанных подушек. Огромный окованный железом сундук занимал почти все остальное место. Там воняло дегтем, солью и духами, старым потом и старым вином. И все же в сравнении с нынешней жизнью Ярви – если ее можно было назвать жизнью – она казалось вершиной роскоши.
– Заплата долго не продержится, – говорила Сумаэль. – Нам надо отправляться назад в Скекенхаус.
– Прелесть Расшатанного моря в том, что оно круглое. – Шадикширрам очертила в воздухе круг бутылкой. – Мы доберемся до Скекенхауса другим путем.
Сумаэль удивленно моргнула.
– Но это будут не дни, а месяцы!
– Ты проведешь нас, как и всегда. Море – злейший враг моряка, но дерево плывет, не так ли? Разве это сложно? Мы идем прежним курсом. – Взгляд Шадикширрам сместился на Ярви, когда он нырнул под низким косяком двери. – А, мой посол! Раз наша кожа все еще на нас, я прихожу к выводу, что все прошло неплохо?
– Мне нужно поговорить с вами, мой капитан. – Он говорил, опустив глаза в пол, как министр говорит со своим королем. – Наедине.
– Хмм. – Она постукала себя по нижней губе и подергала ее, как музыкант дергает струны арфы. – Меня всегда интригуют мужчины, жаждущие свидания наедине. Даже такие молодые, увечные и непривлекательные, как ты. Сумаэль, возвращайся к швам и доскам, я хочу, чтобы к утру мы были в море.
Сумаэль сжала зубы, и на ее скулах заходили желваки.
– На корабле или под ним. – Выходя, она задела Ярви плечом.
– Итак? – Шадикширрам сделала большой глоток вина и поставила бутылку.
– Я попросил у шендов права гостя, мой капитан. У них есть священная традиция не отказывать незнакомцу, который просит правильно.
– Ловко, – сказала Шадикширрам, обеими руками собирая черные с проседью волосы.
– Я договорился о том, что нам нужно, и заключил сделку, которую считаю великолепной.
– Очень ловко, – сказала она, заплетая волосы в обычный узел.
Но на самом деле ловкость ему была нужна сейчас.
– Вам может показаться, что сделка не такая уж и великолепная, мой капитан.
Ее глаза слегка прищурились.
– Как так?
– Ваши шкипер и надсмотрщик забирают себе доли из ваших прибылей.
Повисла длинная пауза, пока Шадикширрам аккуратно, одну за одной, втыкала заколки в волосы. Выражение ее лица не изменилось ни на йоту, но Ярви внезапно почувствовал, что стоит на краю пропасти.
– Забирают? – сказала она.
Он ожидал чего угодно, кроме этой импровизированной невозмутимости. Она уже знала, но ей было плевать? Она отправит его обратно на весло без вознаграждения? Узнают ли Тригг и Анкран, что он их сдал? Он облизал губы, понимая, что стоит на отчаянно тонком льду. Но у него не было выбора, кроме как продолжать, в надежде как-то выбраться на твердую землю.
– И не в первый раз, – прохрипел он.
– Да?
– В Вульсгарде вы дали денег на здоровых рабов, а они купили самые дешевые отбросы и меня в их числе. Полагаю, вам вернули небольшую сдачу.
– Умилительно маленькую. – Шадикширрам взяла бутылку двумя пальцами и сделала большой глоток. – Но я вот думаю, а стоит ли доверять тебе?
Ярви почувствовал странное желание выпалить все слова сразу и с трудом заставил себя говорить спокойно, искренне, как и полагается министру.
– Они договаривались на халинском, думая, что никто не поймет. Но я тоже говорю на этом языке.
– И, несомненно, поёшь на нем. Для раба на веслах у тебя много талантов.
Министр должен стараться, чтобы ему не задавали вопросы, на которые у него нет ответа. На этот вопрос у Ярви была заготовлена подходящая ложь.
– Моя мать была министром.
– Пояс министра должен всегда оставаться застегнутым. – Шадикширрам всосала воздух через сжатые губы. – О, маленькие грязные секреты.
– Жизнь полна ими.
– Так и есть, мальчик, так и есть.
– Она обучила меня языкам, числам, знаниям растений и множеству других вещей. Вещей, которые могут быть вам полезны, мой капитан.
– В самом деле, полезное дитя. Чтобы драться, нужны две руки, но чтобы ударить в спину, хватит и одной, а? Анкран! – пропела она в раскрытую дверь. – Анкран, твой капитан желает с тобой поговорить!
Звуки шагов шкипера быстро приблизились, но не так быстро, как билось сердце Ярви.
– Я проверил склады, капитан, пропал топорик… – Он заметил Ярви, нырнув в дверь, его лицо скривилось, сначала от шока, а затем от подозрения, и наконец он постарался улыбнуться.
– Принести вам еще вина…
– Больше никогда. – Повисла неприятная пауза. Капитан осмысленно улыбалась, цвет постепенно спадал с лица Анкрана, а кровь в висках Ярви накатывала все громче и громче. – Я догадывалась, что Тригг меня грабит: он свободный человек и должен следить за своими интересами. Но ты? Меня грабит моя собственность? – Шадикширрам осушила бутылку, слизала последние капли с горлышка и лениво взвесила ее в руке. – Как видишь, здесь некое затруднение.
Тонкие губы шкипера скривились.
– Капитан, он лжет!
– Но его ложь так совпадает с моими подозрениями.
– Это все…
Шадикширрам так быстро треснула Анкрана донышком бутылки, что Ярви этого почти не увидел, только услышал пустой звук. Анкран со стоном упал и лежал, моргая; по его лицу текла кровь. Она шагнула вперед, подняла сапог над его головой и спокойно, монотонно принялась бить его по лицу, сосредоточенно хмурясь.
– Надуваешь меня? – шипела она сквозь сжатые зубы. Каблук оставил на его щеке порез.
