— Хорошо, что надел кольчугу, — судя по всему, родич был зол как русский прапорщик, у которого рядовые разбили ящик водки. — Если б не она, пылать бы тебе, Олаф, ярким пламенем с твоей громыхалкой. Синяк в полгруди я стерплю. Но вот за кровь ты бы заплатил жизнью.
На его ладони, вытянутой в мою сторону и покрытой легкой сеточкой электрических разрядов лежал смятый кусочек металла. Пуля. Видно, она все-таки пробила щит. Или пролетела над ним. Или под. И попала прямиком в брюхо чародею, заставив его усесться на пятую точку. Рикошет, это, конечно, не прямое попадание, но все равно, приятного мало, ощущения должны быть сравнимы с хорошим пинком.
Я открыл рот. Закрыл. Мысленно пообещал поставить в церкви самую большую свечку, которая у них там найдется, за свое здоровье. И лишь потом спросил:
— А что с девушкой?
Припадочная, на этот раз без сомнения по-настоящему лишившаяся сознания, действительно оказалась эльфикой. Я хорошо разглядел характерные уши, когда маг сунул ей под нос какой-то здешний аналог нашатыря, который извлек из своего пояса, на котором оказалось не меньше десятка кармашков. Ран на ней мы втроем (призрак тоже подключился) не нашли. Хотя хорошо искали. Если бы притворялась, точно начала бы рефлекторно отбиваться от трех мужиков, пусть один из них вроде как и мертвый, активно теребящих ее одежду и щупающих тело, довольно соблазнительное, надо сказать.
После окончания поисков всей мужской компанией уселись прямо на холодный каменный пол и облокотившись друг об друга (во всяком случае живая часть компании) дружно не сговариваясь выдохнули. После чего я привычным жестом извлек из нагрудного кармана фляжку и, открутив крышку, сделал приличный глоток. Прокатившаяся по пищеводу огненная волна хорошего ирландского виски заставила меня в наслаждении прикрыть глава и чуточку обмякнуть телом. Не глядя, передав родственничку фляжку и вызвав этим громкий зубовный скрежет дедули призрака (видимо при жизни тот еще келдырь был) я усталым тоном спросил, подождав для приличия, когда родственничек оторвется от фляжки:
— Зовут-то тебя как?
— Аксимилиан. Боевой маг ордена железной волны четвертого круга посвящения.
— Солидно, — оценил я прозвучавшую характеристику. У самого то титулов нет… с моей профессией только один вариант и возможен. 'Разыскивается'. И его мне нафиг не надо.
— А то ж. Мне же еще и семидесяти нет, а до магистра магии всего один шаг остался.
Сколько ему?! Шестьдесят с хвостиком, если не врет, а на вид меня моложе…Хочу быть магом. Хочу. А то и сорока нет, а уже радикулит имеется, и реакция совеем не та, что в двадцать. Нет, торговлю с этими родственничками развивать точно надо и не только накрывшиеся сделки и висящие на хвосте киллеры тому причина. Жизнь моя — одна из немногих на свете вещей, которыми я очень дорожу. И если открываются такие хорошие перспективы ее продлить, то полным дураком я буду, если не воспользуюсь.
Примерно такие мысли пробежали в моей буйной голове когда, неудобно скособочившись, я протянул за свое плечо руку для рукопожатия: — Олаф, торговец. Приятно познакомится.
'Некоторые недобросовестные историки отрицают тот факт, что основной удар Зла во время Катаклизма был нанесен именно на бывшую столицу империи, превознося таким образом опустошение и страдания выпавшие на их родные города и местности. Но вот из этих описаний происходящего видно, что удаленные местности просто не познали того ужаса и боли который был сниспослан Светоносным за тяжелые грехи наши. Ведь погрязнув в пороке и разврате, забыв наущения божии и отринув от себя церковные запреты, купающееся в искусе население столицы само призвало на себя кары неминучие.'
Комментарий святого отца Гинарика, старшего над писцами монастыря пресвятого Канлера Всепрощающего.
Призрак бранился, кричал, называл монахов разными нехорошими словами и обещал устроить им принудительный целибат, введя законом обязательное кастрирование священнослужителя, пойманного в борделе. С немалым трудом нечестивый дух был изгнан, но на следующую же ночь вернулся и делал это на протяжении без малого недели. С нетвердыми в вере братьями были проведены беседы, в которых они признали слабое совпадение злокозненной внешности нежити и святого Канлера Всепрощающего случайностью. В течении месяца монастырь покинуло двадцать семь человек, причем большая их часть отринула служение церкви.
Отчет нового настоятеля, иероманаха Фелсью, до последнего месяца занимавшего должность ключника при складе с провизией, высшим иерархом церкви.
Этот Олаф все-таки оказался вполне себе нормальным парнем. Во всяком случае, когда не держал в своих руках это свое артефактное оружие, а занимался какой-либо более мирной деятельностью, вроде попыток уладить дело миром с Селес, которая очнувшись от болевого шока, вызванного воздействием жуткого грохота на тонкий эльфийский слух и проведя ревизию своего тела, обнаружила, что к нему прикасались, причем очень даже активно. И виновником произошедшего, а значит и тем, кто должен заплатить за ущерб, она назначила иномирца. После чего принялась активно строить ему глазки и пытаться завладеть одной из этих крайне опасных штуковин. Но родич на провокации не поддавался и оружия из рук не выпускал, отделываясь от перворожденной длинными лекциями о принципах работы столь занятных механических устройств. Но упорная девушка не сдавалась и активно пыталась завладеть хотя бы одним экземпляром оружия. И ее напор не оставлял сомнений в том, что это ей удастся, причем скорее рано, чем поздно.
Я даже почти простил Олафу, попавшему в правильную осаду, устроенную ушастой то, что он меня едва не прикончил побочным действием этого автомата, в начале орденских тренировок бывало и похуже, молодые маги, не очень умеющие контролировать свой дар крайне опасны для самих себя и окружающих.
За всем этим действом наблюдал призрак "папочки", зависший на небольшом расстоянии от разложенного оружия и этой сумасшедшей парочки. И вид он имел задумчивый, даже очень. При первом взгляде на его погруженное в думы лицо у меня почему то ёкнуло сердце и в голове начали шевелиться подозрительные мысли, неразрывно связанные с возможными проблемами для меня любимого. Ведь просто так старый король не хмурился бы. Еще при жизни он зарекомендовал себя хитрым лисом, продумывающим каждый шаг и его последствия. И если уж он начинает недовольно хмуриться — то значит у нас проблемы — причем большие. Аккуратно обойдя резвящуюся парочку, я приблизился к призраку, и уже хотел было задать вопрос, как тот развернулся в мою сторону и спросил:
