Святые одобрительно взирали на видимые признаки набожности и горя Прародительницы. Она открыла свои сокровищницы, дабы обеспечить надлежащие приношения духу усопшей. Вещи неимоверной ценности лежали у ног архатов. Разумеется, все понимали, что Прародительница не собирается хоронить свое богатство вместе с Обморочной Девой, но подобная выставка составляла часть ритуала, к тому же давала повод всяким низшим смертным лишний раз позеленеть от зависти. За поминальными дарами маршировало четверо солдат, несущих государственный зонт Прародительницы. Под его сенью чеканил шаг главный евнух с шелковой подушкой, на которой покоилась большая корона династии Суй. Следом плыла сама великая дама. Армия слуг стонала под сокрушительным весом её паланкина, покрытого полотнищем из желтого шелка с вышитым на нем фениксом, серебряными колокольчиками по бокам и золотой шишкой сзади.
На случай если кто-то заинтересовался, почему вокруг красовались одни фениксы, символы императорского наследника, а не драконы, символы самого императора, то ответ весьма прост. Императорскими драконами была вышита огромная шелковая подушка, на которой восседала сама Прародительница.
Я не буду описывать церемонию похорон в деталях, иначе мне пришлось бы начать с 3300 правил этикета чу, из-за чего читатели сих записок устремились бы с криками в ночной мрак, но упомяну только, что тело моей возлюбленной было покрыто ртутью и «мозгами дракона». К моему разочарованию, последняя субстанция оказалась всего лишь каимантанским камфарным маслом.
Обморочная Дева, естественно, не могла и помыслить о том, чтобы упокоиться в мавзолее Прародительницы. Как и всех членов семьи, её похоронили в простой могиле, дабы она провела вечность у ног своей госпожи, Я же, согласно традициям, сыпал на собственную голову пригоршни земли, выл как одержимый, бросаясь на гроб, тогда как благородные господа делали критические замечания касательно артистичности моего представления. Место погребения окружили монахи, они били в колокола, гонги и разливали благовония по всем направлениям. Их предводитель набожно сложил руки в молитве, по крайней мере, я так думал до тех пор, пока его настоящие руки не выскользнули из складок одеяния. Затем он аккуратно обчистил карманы князя Цзу.
Подкаблучник Хо с вытаращенными глазами бегал вокруг, бормоча о свирепых духах и демонах, и кто мог поставить его доводы под сомнение? Вдалеке зловеще сверкнула молния, и стали происходить ужасающие вещи. Например, принц Хань Ли с головой ушел в глубокую теологическую дискуссию с одним из монахов, а когда царственную особу увидели в следующий раз, она уже лежала в канаве с огромной шишкой на голове, но зато без кошеля, драгоценностей, красного кожаного пояса, изукрашенного изумрудами, шапки с серебряными полосами и белыми кисточками, а также белого траурного одеяния с вышитым золотыми нитями узором, изображающим драконов с пятью когтями. Крики и вопли гнева доносились из павильонов для богачей, чьи ценные поминальные подарки чудесным образом исчезли, госпожу У, чья красота, по рассказам, могла сравниться только со статью легендарной танцовщицы Чжао Фейянь, унесло в кусты создание без ушей и носа, чьи глаза были такими же желтыми, как и его зубы.
У всех есть свои маленькие слабости, но всё же Ван-Яйцерез зря покинул своих соратников в монашеских одеяниях, чтобы порезвиться в кустах с госпожой У. Он многое пропустил.
Стало очевидно, что предупреждения Подкаблучника Хо оказались верными, и люди на похоронах Обморочной Девы подверглись атаке демонов. Только немедленный обряд экзорцизма мог спасти ситуацию. Старый ученый выглядел очень величественно, когда возглавил процессию вместе с Великим Чародеем и сорока девятью его помощниками, которые совершенно случайно прибыли вместе с монахами в капюшонах. Вскоре кладбище заволокло густыми облаками благовоний. Подкаблучник Хо храбро размахивал знаменами пяти направлений Небес, пока волшебники в мантиях, покрытых космологическими символами, и диадемах с семью звездами орошали могилы святой водой. Барабаны чуть нас не оглушили, когда они схватились с невидимыми демонами, выхватив из-за пазухи пруты из персикового дерева и мечи с выгравированными символами Восьми Диаграмм и Девяти Небесных Сфер. Борцы с нечистью запихивали омерзительных адских тварей в кувшины и бутылки, которые тут же закупоривали и запечатывали. Затем на них ставили клейма с охранными символами, навечно запрещающими бесам открывать сосуды.
Посреди этой суматохи произошло чудо, способное обратить на путь истинный даже самого упрямого из неверующих.
Свежезалакированный архат с видимой радостью разглядывал инкрустированный алмазами императорский скипетр, который Прародительница положила к его ногам. По-видимому, он испугался, что другие поминальные дары могут быть осквернены демонами, поэтому очнулся от медитации и решил проверить, как поживают остальные драгоценности. Бонзы вскрикнули и всей толпой упали в обморок. Даже Прародительница, направо и налево приказывающая рубить всем головы, побледнела и отшатнулась в ужасе. Лак тусклым золотом мерцал в знойном свете, а сам святой, казалось, парил в облаках благовоний, перебираясь от одного архата к другому, разглядывая каждый дар, чтобы убедиться в их безопасности. Так он неспешно добрался до маленькой нефритовой шкатулки, которую незамедлительно поднял и открыл.
— Есть! — воскликнул святой.
К сожалению, легкий слой лака стер пятьдесят лет морщин с лица архата, и Прародительница неожиданно выпрямилась. Она узнала Ли Као.
— Ты, — закричало это омерзительное существо, — ты и твои кающиеся богомолы чуть не погубили меня! Солдаты, схватить этого обманщика!
Мастер Ли задал стрекача, подхватив нефритовую шкатулку, я же спрыгнул с могилы Обморочной Девы и помчался за ним вдогонку. Армия Прародительницы пустилась в преследование, и это отступление стало удачей для Вана-Яйцереза, который вылез из кустов, собрал своих людей и принялся красть все, что видел. Смятение переросло в хаос. Облака, парившие над нами весь день, наконец, разродились бурей. Молния и гром слились с рокотом барабанов и завываниями жертв, а слепящий дождь оказался еще лучшим прикрытием, чем клубы благовоний. Мы легко оторвались от преследования и добежали до нашего убежища, маленькой естественной пещеры на берегу реки. Здесь мы переоделись, обсохли, а Ли Као открыл шкатулку и передал её мне.
Внутри находился самый впечатляющий корень женьшеня, который только можно было себе представить. Неудивительно, что Прародительница хранила его вместе со своими самыми ценными приобретениями, как и предвидел мастер Ли. Запах, исходящий от него, был так силен, что у меня закружилась голова.
