Фелуриан напоминала обоих и никого.
Она была древняя и невинная, мощная и гордая.
Было ли это способом Элодина видеть мир?
Была ли это магия, о которой он говорил?
Нет секретов или трюков, но магия Таборлина Великого.
Всегда существовавшая, но появившаяся перед моим взглядом только сейчас?
Это было прекрасно.
Я встретился с глазами Фелуриан и мир стал замедляться и увядать.
Я почувствовал себя как будто меня ударили под водой и как будто дыхание было выжато из моего тела.
В этот краткий момент, когда я был ошеломлен и нем, как будто пораженный молнией.
Момент прошел и все снова стало двигаться.
Но теперь, глядя в сумеречные глаза Фелуриан, я понял далеко за пределы ступней ее ног.
Теперь я знал ее до мозга костей.
Ее глаза были как четыре четко написанных мелодии.
Мой разум внезапно наполнился песней о ней.
Я вдохнул и спел ее в четыре жестких ноты.
Фелуриан выпрямилась.
Она провела рукой перед своими глазами и сказала слова, острые, как осколки стекла.
Боль была, как гром в моей голове.
Тьма замерцала по краям моего взгляда.
Я почувствовал вкус крови и горечи Руэ.
Мир резко оказался в центре моего внимания и я еле удержал себя от падения.
Фелуриан нахмурилась.
Выпрямилась.
Встала.
Ее лицо было полно решимости, она сделала шаг.
Стоя, она не была высокой или ужасной.
Ее голова была на уровне моего подбородка.
Ее темные волосы висели, как сноп тени, прямые, как нож, пока не задевали ее изогнутые бедра.
Она была небольшой, бледной и совершенной.
Я никогда не видел такого сладкого лица, рта, созданного для поцелуев.
Она уже не хмурилась.
Но еще и не улыбалась.
Ее губы были мягкими и слегка разошлись.
Она сделала еще один шаг.
Простое движение, когда она передвигала ноги было, как танец, не преувеличенное покачивание бедра было упоительным, как огонь
В арке из ее босых ног было больше секса, чем я видел во всей своей молодой жизни.
Еще один шаг.
Ее улыбка была жестокой и полной.
Она была прекрасна, как луна.
Ее власть висела вокруг нее, как мантия.
Она потрясала воздух.
Она распространялась за ее спиной, как пара больших и невидимых крыльев.
Почти касаясь, я чувствовал ее энергию, вибрирующую в воздухе.
Желание вздымалось вокруг меня, как море в шторм.
Она подняла руку.
Она коснулась моей груди.
Меня трясло.
Она встретилась с моими глазами и в сумерках, написанных там я опять прочитал четыре четкие мелодии.
Я пел их.
Они ворвались в меня, как птицы на открытый воздух.
Внезапно мой разум снова прояснился.
Я вдохнул и удержал ее глаза в своих.
Я снова запел и в этот раз я был полон ярости.
Я кричал четыре жесткие ноты песни.
Я выпевал их плотными и белыми и жесткими, как железо.
И при их звуке я чувствовал, как ее власть затряслась, а затем разбилась, не оставляя ничего в пустом воздухе кроме боли и гнева.
Фелуриан издала испуганный крик и присела так быстро, что это можно было принять за падение.
Она поджала к себе колени и нахохлилась, глядя на меня широко раскрытыми и испуганными глазами.
Оглядываясь вокруг, я увидел ветер.
Не так, как вы можете увидеть дым или туман, а постоянно меняющийся сам по себе ветер.
Он был знаком, как лицо забытого друга.
Я засмеялся и развел руками, удивляясь изменениям его формы.
Я сложил руки и вздохнул в полое пространство внутри.
Я назвал имя.
Я двинул руками и сплел из моего дыхания тонкую паутинку.
Оно клубилось наружу, оплетая его, а затем ворвалось в серебряное пламя, которое плотно захватило его внутри своего меняющегося имени.
Я держал ее там над землей.
Она смотрела на меня с выражением страха и неверия, ее темные волосы как будто танцевали вторым пламенем в первом.
Я знал, что могу убить ее.
Это было бы все равно, что бросить листок бумаги по ветру.
Но мысль об этом претила мне и я вспомнил прекрасные крылья бабочки.
Убить ее значило уничтожить что-то странное и прекрасное.
Мир без Фелуриан - бедный мир.
Мир, которого я хотел намного меньше.
Это все равно, что сломать лютню Иллиена.
Это походило на сожжение библиотеки в дополнение к окончанию жизни.
С другой стороны моя безопасность и душевное здоровье были под угрозой.
Я верил, что мир был также более интересным с Квоутом в нем.
Но я не мог убить ее.
Только не так.
Только не владея моей новообретенной магией, как рассекающим скальпелем.
Я заговорил снова и ветер перенес ее на землю среди подушек.
Я прервал движение и серебряное пламя, которое когда-то было моим дыханием, стало тремя нотами разбитой песни и ушло играть среди деревьев.
Я сидел.
Она полулежала.
Мы смотрели друг на друга в течении нескольких долгих минут.
Ее глаза сверкали от страха, осторожности и любопытства.
Я увидел свое отражение в ее глазах, голый среди подушек.
Моя сила пульсировала, как белая звезда во лбу.
Затем я начал чувствовать выцветание.
Забвение.
Я понял, что имя ветра больше не заполняет мой рот и когда я осмотрелся вокруг, то не увидел ничего кроме пустого воздуха.
Я старался оставаться внешне спокойным, но когда эти чувства покинули меня, я почувствовал себя как лютня с порванными струнами.
Мое сердце сжалось от потери, какой я не чувствовал с тех пор, как умерли мои родители.
Я мог видеть небольшое мерцание в воздухе вокруг Фелуриан, какая-то часть ее силы возвращалась.
Я проигнорировал это, так как отчаянно боролся, чтобы сохранить какую-нибудь часть от того, что я узнал.
Но это было все равно, что пытаться удержать горсть песка.
Если вы когда-либо мечтали о полете, а затем засыпали, разочарованные пониманием того, что вы потеряли этот навык, тогда вы сможете предполагать, что я чувствовал.
Кусочек за кусочком оно таяло, пока ничего не осталось.
Я чувствовал внутри пустоту и боль, такую сильную, как если бы обнаружил, что моя семья никогда не любила меня.
Я проглотил комок в горле.
Фелуриан с любопытством посмотрела на меня.
Я все еще видел себя, отраженного в ее глазах, со звездой во лбу не более булавочной головки света.
Затем даже совершенное видение моего спящего разума начало исчезать.
Я отчаянно смотрел на мир вокруг себя.
Я старался запомнить его вид, не мигая.
Затем он исчез.
Я опустил голову наполовину от горя, наполовину, чтобы скрыть слезы.
