— И что, совсем не справиться с этим всем? — уточнила Светлана.
— Вот и эти, из конторы, тоже спрашивали, — Сережка пожал плечами. — Знаешь, что любопытно? Нескольким группам повезло наткнуться на бедуинов. И те их спокойно вывели к горам. На предложения о сотрудничестве не реагировали. И по всей видимости, те, кто живут внутри, спокойно по пустыне ходят и не блуждают. В отличие от тех, кто пытается проникнуть снаружи. Поэтому выхода два. Первый — искать отзывчивого аборигена, готового стать проводником. Второй — колья и тросы. Прошел километр — вбиваешь в песок столб, и трос цепляешь. И так каждый километр. Думаю, должно сработать, но ширина Песков в узкой части — 700 километров, представляешь, сколько нужно троса? И работы? Нет, абориген надежнее. Но не хотят они работать с нами. Не хотят.
Сережка собрал листы со стола, сложил их в папку, протянул Свете.
— Здесь все, что я нашел по научным работам по Пескам, плюс исследование мифов, сказок, плюс выдержки из архивов других стран. У нас информация про драконов и их города не сохранилась, но, например, в Инляндии есть занимательные «Заметки о путешествии достопочтенного Уильяма Мерроуза в землю изобильную драконью», почитай, полную копию тебе сделал. И упоминания у других путешественников, королевские архивы о встречах Владык с нашими королями…
— Обалдеть, спасибо, Сереж! — Света с жаром потрясла его за руку. — Я-то, когда диплом писала, только перепечатки дай Боги одной двадцатой в журналах нашла.
— Обращайся, — сказал однокурсник, наконец-то взяв остывший чай. — Самому интересно, что там да как, но у меня тема — крайний север, не разорваться.
Света плотнее завязала папку — сегодня просмотрит, почитает, может узнает что-то важное о ключе и как его применять.
— А этим, из конторы, — спросила она тихо, — ты ту же информацию дал?
Он покачал головой.
— То, что было на тот момент в архивах Рудлога. Информации мало и надо знать, где искать. Заинтересовались — кафедра подняла коллег по континенту и постепенно начали присылать данные. Пока второй раз не приходили. Запросят — отдам, что набралось. А самим связываться с спецслужбами… сама понимаешь.
— Понимаю, Сереж, понимаю, — с чувством заверила его Светлана. — Расскажи мне о своей работе. Ты весь светишься прямо.
— Ты тоже светишься, — похвалил ее однокурсник. — Ты, конечно, всегда была привлекательной, помнишь, мы еще тебя обмеряли, чтоб пропорции идеальной женщины вычислить?
Света засмеялась, и Федотов тоже захихикал. Было и такое — парни со своими любознательными головами чего только не выдумывали. Меряли, правда, не только ее — всех, кто казался красивыми и не отказался принять участие в исследовании. Отказывались единицы — кто же не хочет стать мерой идеальности?
— А сейчас тебя просто не узнать, — закончил он. — Как будто ты год мяса не ела, жила в горах, не дышала смогом и расслаблялась на природе с помощью тидусских или йеллоувиньских практик. Даже голос поменялся, Светка. Сейчас, сейчас, — он задумался, подбирая точное определение, — грудной стал такой, глубокий.
— Ты прелесть, Сереж, — настроение стало уж совсем хорошим, и Света разулыбалась. — Не зря Машка за тебя вышла.
— Третьего ждем, — смущаясь, гордясь и отчаянно картавя, поделился бородатый географ. — А что до работы, слушай. Планируем мы в Бермонте постоянную станцию сделать… Там ледники — самая чистая вода на Туре, и потому активная, живая, биологи криком кричат, хотят работать, да и нам интересно… вот, правда, живность там наглая. Был один случай — пришел к нам в лагерь как-то песец и поселился у склада с консервами…
Они долго и оживленно болтали, вспоминали однокурсников и делились, кто о ком что знает, Сережка увлеченно рассказывал о своих экспедициях, и время прошло легко и незаметно.
Вечером, вернувшись домой и обнаружив родителей, разбирающих покупки и торжественно вручивших ей «беременный» сарафан на будущее пузо, поужинав с ними, Света засела за папку. Засела — и пропала. Ей было безумно интересно — будто она хотя бы так прикасалась к жизни Чета — хоть про него не было ни слова, узнавала про то, как он жил тогда — когда ее, Светы, еще на свете-то не было. Она читала, делала пометки, освежала то, что уже знала, выписывала себе источники; за окнами уже стемнело, а родители давно легли спать, но она все сидела, скрестив ноги, на кровати, с большой кружкой чая и читала, читала, читала, пока не наткнулась на копию перевода документа, который во время написания диплома не видела.
«Драконий люд ликами прекрасен и до женщин охоч, — писал придворный летописец Блакории Гуго Файнтштайбер, описывающий визит королевской семьи в Пески, произошедший более 600 лет назад, — но держится тихо, мягко, оружием не трясет и голоса не повышает. Мужи красноволосы или желтоволосы в рыжину, волос носят длинный, глаза чуть раскосые, как у желтолицых, но крупные, разных оттенков зеленого, от почти черного с прозеленью, как мох на темном камне, до светлых, желтоватых и прозрачных. Носы ястребиные, крупные, скулы высокие, но узости лица не портят, хоть и не в классических канонах, нашими творцами прославляемых. Тело бледное, высоки и в костях тонки, но не хилые, фигуры развиты и нашим воинам по гармонии не уступают. Женщины драконьи гибки и светлокожи, характером резки и обидчивы, оттого, видимо, и живут отдельно в богатых домах по городу и предместьях. Женятся драконы редко, предпочитают иметь женщин из людей, есть у неженатых Владык и гаремы: девушек из гаремов называют нани-шар и считают за честь, если из семьи взяли женщину в гарем; по возвращении встречают с радостью и уважением. Но рода своего продолжение драконисы строго блюдут: осенью и весной оборачиваются и улетают в горы, в брачный полет. Игрища их проходят вдали от людей, и таинство это никто из чужаков не видел. Однако же дети драконьи в городах есть, воспитываются в большинстве своем они и живут с матерями, отцы же принимают участие больше как наставники.
Говорят, живут драконы долго; однако же стариков я не видел, сам Владыка Владык выглядит как цветущий мужчина, хоть ему больше ста лет, на вопрос мой о возрасте достопочтенный Реити, магистр-регент живейшего университета Тафии ответил, что доживают драконы до ста пятидесяти лет, но не все; стареть начинают после ста двадцати и уходят к озерам и горам, устав от людей. Отвечает на вопросы он охотно, но части избегает, надобно отнестись к этому с понятием и не стеснять регента излишним любопытством.
Города их густо заселены, но чисты и зелены, народ приветлив, но к чужакам осторожен, а господ своих обожает, хоть и не раболепствует. Драконье племя в Песках — те же дворяне, занимают Богами данное и благословленное положение аристократии. Но много в советниках, высоких чинах и офицерах простых людей, сие никого не смущает, и слушают их с почтением, что нашим людям непривычно и дико.
