Дарин усмехнулся.
– Давно пора было.
Я возмутился.
– А чего не сказал тогда?
– Может, я запамятовал, но кто из нас двоих барон? – ухмыляясь, задал он вопрос. – Сам должен знать, чем у тебя слуги занимаются.
– Вот уж и подсказать любимому хозяину не мог, – сразу остыл я от справедливого замечания гнома.
– Любимому – запросто, – ответила эта ехидна. И снова вместе с негром заржали.
«Наплачусь я ещё от этой парочки», – убеждённо подумал я, уходя в свою комнату.
Там я достал гроссбух и обречённо вписал новые статьи расходов. В графе поступлений денег на сегодняшний месяц по-прежнему красовался ноль: оброк будет только через семь дней, а за фрукты обещали заплатить через десять.
Посмотрев на цифры, я решил Рону и пришедшему завтра сыну трактирщика пока ничего не платить, сделав это после указанных выше поступлений. Завтра часть наличности я собирался пустить в дело. Я был уверен, трактир окупит вложенные в него деньги, осталось найти надежного человека, которому можно было доверить контролировать трату последней наличности.
Утром я приказал Марте позвать ко мне старосту. Дожидался я его очень долго, успев попасть в руки мастера Дарина, заставившего меня выдраить кузню.
Работая, я постоянно ловил на себе удивленные взгляды Рона, упражнявшегося со своим копьём во дворе. Кстати, я успел заметить, что утром, когда он вышел на тренировку, то был остановлен мастером Дарином, который, забрав копьё, начал его внимательно изучать, то крутя в руках, то пытаясь согнуть о землю.
В конце этого осмотра он одобрительно проворчал и отдал Рону его оружие назад. Польщенный нубиец поблагодарил гнома и начал занятия.
Когда, наконец, прибыл староста, я едва мог разогнуть спину и выпрямиться. Староста, завидев меня в кузне, сначала онемел, а потом, поймав мой ласковый взгляд, подбежал ближе.
«Чувствуется моя предварительно проведённая работа», – восхитился я.
Бросив все скребки, я уселся на лавке, похлопав по ней ладонью, дал знак старосте сесть рядом. Тот нерешительно примостился рядом, не зная, чего от меня следует ожидать.
– Как дела в деревне? – задумчиво спросил я у него.
Тот вздрогнул от вопроса и осторожно поинтересовался:
– А что вас интересует хозяин?
– Как мужики с моей землёй справляются, как оброк готовится?
Староста вздохнул посвободнее.
– Мужики ещё поверить не могут, думают, отберёте весь урожай. А оброк готов, собрали почти всё, за всю деревню.
– Мужикам скажи, чтобы не волновались, всё по уговору будет, – успокоил я старосту, – а оброк буду ждать в срок, как назначил. – Я замолк, староста начал заметно волноваться. – Тебя как народ-то кличет? – спросил я, так ведь до сих пор и не узнал его имени.
– Накилом.
– Доволен ли ты, Накил, работой на меня, нравится за садом присматривать?
Староста затрясся, понимая, что настала главная тема разговора.
– Хозяин, я своё слово держу, каждый день окапываем деревья, поливаем, удобряем, в следующем году не узнаете сад свой. Неужели отобрать хотите? – со страхом спросил он, видя, что я молчу.
– Нет, сад твой, – ответил я внимательно смотря на старосту, который после моего ответа слегка расслабился. – Думаю, кому дело ответственное поручить. Не подскажешь ли?
Староста совсем успокоился и заинтересовался:
– А что за дело? Тут ведь смотря какое.
– Знаешь таверну, что у дороги стоит? – понимающий кивок старосты. – Хочу деньги в неё вложить, как думаешь, верно будет? – спросил я, решив, что по ответу старосты определю, стоит ли ему вообще доверять.
– Да что вы, господин, тамошний ведь хозяин – последний мерзавец, все ваши деньги растратит, а потом скажет, что все в ход пошли да пропали, – заволновался староста.
Я ответу обрадовался.
– Вот поэтому и хочу к нему человека надёжного приставить, чтобы за моими деньгами присматривал да его траты контролировал, – я скосил глаз на старосту.
Тот задумался.
– А если он откажется человека такого держать?
– Тогда этот человек должен мне всё доложить и ни асса ему не давать.
Староста задумался и что-то шептал про себя.
– Жалованием человека не обижу, – пустил я ему леща, – Сестерций в день дам за такое ответственное дело.
Глаза старосты сверкнули.
– Но и спрошу с него, если при проверке денег вложенных не найду, – поспешил я прервать его мечты.
Блеск в старостиных очах померк.
– Ну, как найдёшь подходящего человека, скажи мне, – закончил я разговор, видя что староста не решается дать ответ.
Когда я встал и взялся за скребок, староста внезапно сказал.
– Я возьмусь, хозяин!
Я с деланно удивлённым видом повернулся к нему.
– Накил, это же такая должность, если что не так, на суку повешу.
Староста слегка побледнел, но уже твёрже сказал:
– Я теперь за вас хозяин, хоть в огонь, хоть в воду. Если дадите должность – оправдаю.
Я для вида задумался и, сделав таким же лицо, сказал:
– Вот нравишься ты мне Накил, нравишься. Что-то есть в тебе такое, что смотришь и веришь человеку. Будь по твоему, уговорил, – я достал кошелёк со всеми наличными деньгами и списком дел, нужных для таверны, которые лежали в моей сброшенной перед работой одежде и протянул их старосте, который от моих слов раздулся от гордости.
– Неделю работаешь самостоятельно и ведёшь записи трат, потом, в любой день, проверю, – сказал я ему для острастки, – не подведи доверие моё.
Староста благоговейно взял кошелёк и пергамент из моих рук и ответил:
– Не пожалеете хозяин, всё сделаю в лучшем виде.
Провожая старосту взглядом, я покачал головой.
– Доверчивый я что-то…
Но в данной ситуации другого выхода просто не было, всем одновременно заниматься сам я просто не мог.
«Что же делать с нападениями на деревню? – думал я утром следующего дня. – За всем я не поспею, нужно как-то самооборону организовывать, что ли. Только как это грамотно сделать – нужно спросить у профессионала», – сразу пришла здравая мысль.
Поскольку все слуги были озадачены добычей дров и запасом их на ближайшее время, то пришлось самому идти искать Рона. Телохранитель быстро нашёлся, он сидел рядом с кузней и разговаривал с Дарином. Увидев меня они подозрительно замолчали.
– Секретничаем, значит, – возмутился я, – против хозяина своего замышляете, признавайтесь!
Оба насмешника на мою строгость тона не повелись и только хмыкнули на мои разглагольствования.
– Совсем никакого уважения, – пожаловался я в пустоту, гном и нубиец стали откровенно посмеиваться.
