Повсюду была кровь.
Даже в воздухе чувствовался ее металлический запах. Стояла звенящая, напряженная тишина.
Ни дуновения ветерка, ни голоса, ни шелеста листвы или далекого пения птиц. Повсюду царила смерть.
Даже под длинной одеждой Рейса было заметно, как дрожат его маленькие кулачки. В глазах горела ненависть. Это никогда не закончится!
Два мага стали осматривать жертвы, лежащие на земле, обошли каждый дом вырезанной деревни. Они шли словно во сне, стиснув зубы и глядя на то, что было просто невыносимо, — везде были мертвые, тела лежали на земле повсюду.
Потом послышался звук, слишком слабый, чтобы быть просто плодом воображения.
Соана обернулась, напряженно прислушалась. На несколько секунд воцарилось молчание. Затем снова раздался плач. Она бросилась к телам погибших, стала их переворачивать.
— В чем дело? — холодно спросил Рейс.
— Голос! Здесь кто-то еще жив!
Мало-помалу, пока она приближалась к источнику плача, звук становился все четче. Это были не стоны раненого. Не отчаянные причитания уцелевших очевидцев кровавой резни. Плач был громким и полным жизни. Это был крик младенца.
Под телом одной женщины Соана заметила сверток материи, который чуть шевелился. Она осторожно перевернула бездыханное тело — перед ней лежала совсем юная женщина, убитая топором в спину.
Ее руки не разжимали сверток с совсем крошечной малышкой. Девочка только что родилась. Она кричала во всю мощь, как обычно кричат дети, когда хотят есть или чтобы их переодели. Соана подняла ее, развернула залитую кровью пеленку. Туника, в которую была одета малышка, была чиста — ребенок был невредим.
— Она ранена? — спросил подоспевший Рейс.
Он, как всегда, был холоден и прямолинеен. Лишь когда гном говорил о Тиранно, его глаза наполнялись ненавистью.
Соана, не веря собственным глазам, смотрела на малышку: как могла жизнь начинаться так, со смерти?
— Кажется, она в порядке, — ответила волшебница.
Рейс схватил руку Соаны, заставил ее наклониться и долго рассматривал малышку. Выражение лица гнома внезапно изменилось.
— Видишь что-нибудь? — нерешительно спросила Соана.
— Малышка, живая и невредимая среди мертвых, — это знак. Я должен проверить свои записи, только потом я смогу сказать тебе точно.
Соана вновь поднялась и принялась убаюкивать дитя, нашептывая ласковые слова, чтобы успокоить.
Рейс осмотрелся.
— Нам больше нечего здесь делать, — сказал он. — Мы не должны мешкать — фаммины могут вернуться с минуты на минуту. Укрой малышку так, чтобы ее не было видно. Возвращаемся в Совет.
Соана послушалась, и двое магов покинули деревню.
Соана замолчала и посмотрела на Ниал, которая слушала, не проронив ни слова.
— Эта малышка была единственной уцелевшей из целого народа — последний медзельф во всем Всплывшем Мире. Мы решили отвезти ее в Страну Ветра, ведь там никто не стал бы придавать значения ее внешности…
Сердце Ниал бешено застучало.
— У нее были огромные лиловые глаза, заостренные уши и синие волосы. Этой малышкой была ты, Ниал.
Тишина в комнате казалась бесконечной.
Соана напряженно ждала вопроса, который рано или поздно должен был прозвучать.
— Но… Ливон… — произнесла едва слышно Ниал.
— Ливон был исключительным человеком. Когда я принесла тебя к нему, он взял тебя без колебаний и поклялся защищать тебя даже ценой собственной жизни. Сначала мы с ним заботились о тебе вместе, но потом многое изменилось. Рейс покинул Совет. В Салазаре поползли слухи, меня окрестили ведьмой. Тогда я решила перебраться в этот дом. Ливон стал заботиться о тебе один. Он любил тебя, как собственную дочь, Ниал. Знай это.
Соана протянула руку, чтобы погладить девочку по щеке, но та недовольно отстранилась:
— Почему вы мне никогда об этом не рассказывали? Почему держали меня в неведении?
— Потому что хотели, чтобы ты жила свободно и беззаботно как можно дольше. Шестнадцать лет я надеялась, что ты сможешь жить нормальной жизнью. Рейс увидел в тебе что-то… Что-то значимое для будущего всего Всплывшего Мира, о чем он так никогда мне не рассказал. Я надеялась, что он ошибся и что никакая особая миссия тебе не уготована. Но Рейс никогда не ошибался… Я не хотела, чтобы ты узнала обо всем вот так. Мне жаль, Ниал.
Но Ниал уже не слушала.
Девочка думала о Ливоне, который, даже не будучи ее отцом, посвятил ей всю свою жизнь. И в конце концов расстался с жизнью, чтобы Ниал жила.
Ниал вспоминала, сколько раз она мечтала о своей маме.
Думала о своем народе, которого больше не существовало.
Об уничтожении целого рода.
Вот откуда взялись все эти голоса и сны. Это были крики о кровной мести. И этой мести требовали от нее, последней оставшейся в живых, за весь погибший народ, за весь Салазар и, может быть, за нее саму, потому что она бы скорее предпочла тысячу раз умереть вместе с Ливоном, чем лежать сейчас в этой кровати.
Соана погладила Ниал по голове, убрала прядку волос со лба.
Затем встала и ушла, не сказав ни слова.
Следующие четыре дня Ниал не произнесла ни слова. Она лежала в кровати и молча смотрела в окно. Боль в боку была ее единственным другом.
Ей нужно было подумать. Ниал казалось, будто ее жизнь вдруг заменили на жизнь какого-то другого человека. До этих страшных дней девочка просыпалась от грохота молота, которым Ливон ковал мечи, и видела его сгорбившуюся от работы спину. Она познакомилась с Соаной, чтобы изучать магию, и разговаривала о будущем с Сеннаром. Дралась на мечах, играла в войну и всегда была уверена в завтрашнем дне. Все изменилось в один миг. Она убила двух врагов — меч больше не был игрушкой. И еще — она больше никогда не увидит Ливона живым, будет помнить его безжизненное тело. И в этом была ее вина.
Кто так жаждал сражений? Она. Кто вел себя как ребенок и воображал, что смерть — это тоже просто игра? Она. И разве она сама не навлекала на всех окружающих опасность, будучи единственной оставшейся в живых из целого народа, который Тиранно стер с лица земли? Разве не ее хотели убить фаммины, когда ворвались в мастерскую?
Ниал чувствовала себя виновницей несчастий.
Девочке всегда казалось, что ее внешность — шутка природы. В действительности же она оказалась представителем другого народа. Сны рассказывали ей о неимоверной жестокости, будто бы она была очевидцем истребления целого народа. Рассказ Соаны это подтвердил. Девочка снова и снова вспоминала о страшной резне.
