– Марька, все же ты классный адъютант, – признала Нора, закончив одевание и покрутившись у зеркала. – Пошли?
И они пошли. Высоченные шпильки цокали даже на толстых мягких коврах, протыкая их насквозь. Узкие хлысты, зажатые по парадному, в левой руке, чуть постукивали о голенища высоченных – на пару сантиметров не достающих края юбки – сапог-чулок. Широкие сдвоенные шипастые браслеты на правом предплечье скрипели друг о дружку, позвякивали и поблескивали. 'Мы самая красивая боевая группа в колледже', – любила говорить Нора. И, в общем-то, была права. Хорошеньких настоящих ведьм кроме неё вообще не нашлось в числе курсанток. Тем более достойных права красить волосы в черный цвет!
У дверей директорского кабинета наблюдалось небывалое оживление. Две рыжие ведьмы из дисциплинарной роты замерли навытяжку. Рядом весьма вольно переминались и переговаривались даги. Трое. В парадной форме, явно непривычной для них, тесной и сидящей как-то криво, неопрятно. Что ничуть не мешало парням обсуждать рыжих и даже по-хозяйски их поглаживать и похлопывать по спинам и бедрам. Ведьмы стояли, бледные от злости, и терпели. У которой нет дара – та не более, чем вещь… Даги это правило знали. И охотно напоминали о нем другим.
– Полковница обещала нам полное содействие, – вещал старший, полноватый широкий светловолосый лейтенант, пересчитывая пуговицы на блузке ближней ведьмы. – Очень, очень кстати!
– Ну, а вот и брюнеточки, – довольно отметил самый наблюдательный, массивный, темный, приземистый. – Чур, моя младшая.
– Смотри, язык не проглоти, – ласково посоветовала Нора.
– О, разговорчивая! – заинтересовался третий, отвлекаясь от ведьм-часовых. – Малышка, пойдем обсудим ваше обучение. Сдашь, так сказать, зачет.
– Всем возле кабинета директора следует стоять смирно, – еще ласковее уточнила Нора, охотно сбрасывая закипающую внутри опасную темную злость в виде простенького проклятия. Глянула с презрением на замерших статуями дагов. – Вот так. И еще: кто хоть пальцем тронет ведьм, утратит всякий интерес к хорошеньким девочкам на… скажем… год?
Выражение глаз окаменевших дагов очень порадовало Маршу. В свое время она бы многое отдала, чтобы увидеть нечто подобное! Не так уж плохо быть адъютантом настоящей ведьмы!
– Ладно. Для начала на месяц, – Нора чуть улыбнулась, милостиво облегчив кару. – Я пошла, а слова повисли. Вы меня поняли, да? Отомри!
Тоска в глазах дагов не иссякла. Теперь они, хоть и смогли свободно двигаться, дышали тихо и даже не оборачивались в сторону ведьм… Марша остановилась у стены чуть в стороне от двери. И подумала с облегчением: впервые она может смотреть на этих 'хранителей закона', как на равных. И не опасаться их безмерной и неограниченной ничем наглости. А еще с темным удовольствием наблюдать признаки страха на лицах.
Рыжеволосые тоже приободрились, проводили Нору благодарными взглядами. Как будто не они пытались излупить лейтенанта Эрс два дня назад, подловив в парке после отбоя! Память у обеих короткая, а зависть – неизбывная. Марша покосилась на них с отвращением. И пообещала себе завтра же задержаться после отбоя в парке и заняться дисциплиной в дисциплинарной роте… Это она умеет. Её в этом парке обходят десятой дорогой, даже глубокой ночью, собравшись в хищную стайку… Потому что ведьм она не жалеет. Тем более таких. Именно подобные этим рыжим дурам сидят в районных конторах. Отработают свое в колледже, а потом с повышением – в административные структуры, на теплые капитанские, а то и майорские, кресла. Сегодня унизили их – а завтра они сами отыграются, да куда как пострашнее, на неповинных ни в чем, мирных и слабых…
Будут перебирать доносы и решать, не имея дара, виноват тот или иной 'пособник', или нет. Куда проще и удобнее признать хорошего человека врагом. За это не накажут, даже проверять не станут. А еще выявлять врагов – выгодно. И от доносчика можно получить мзду, и от начальства за рвение – поощрение. Вот и злобствуют. Отсылают по любому пустяковому обвинению на поселение в гнилые места. Говорят, в Юльске, на родине Норы, теперь как раз колония. И концерн 'Эгиш' добывает свой драгоценный торф с удивительной выгодой. Пособникам платить не надо. И чистой водой их поить не требуется, и врачами обеспечивать, и нормальным жильем…
Двери распахнулись, из кабинета вальяжно выбрался, вывалился в проем двери, полковник Рах. Огромный, рыхло-расплывшийся, медлительный в движениях. Величавый, как корабль. С интересом рассмотрел своих вежливых до странности подчиненных.
– Взрыв похвального рвения к строевой подготовке в рядах дагов, н-ны… Девочка воспитала моих оболтусов в единый миг. Далеко пойдет, если не зарвется! Ну, спасибо, полковник Лонт. Мы отбываем.
– Так сразу? – ничуть не огорчилась директриса. – Неужели и впрямь дела?
– Подозрение на канал переправки неблагонадежных, – серьезно кивнул даг. – Район части 17-9. Потому и требуется настоящая ведьма. Усердная. Если нащупаем – тебе премию, мне новый синий бант, а девчонке капитанские нашивки. И это – без шуток. Н-ныы, все усекла?
– У неё не сданы зачеты, – вдруг уперлась директриса.
– Ладно. Хрен с тобой, мягко и вежливо говоря. Я звякну, кому следует. Ну, насчет столицы, – шумно вздохнул полковник, ловко смыкая лапищи на талии директрисы. – Но ты будешь меня ценить. Очень. Н-ныы?
– Не при людях…
– Н-ны, где ты видишь людей? – рассмеялся Рах. – Мои кобели не вякнут. А твои… Им что, жить надоело? Слушай, дай мне этих двух рыженьких недотрог на воспитание. Ну чего они стоят, как неживые? Че губы кусают? Им мои бравые парни почет, можно сказать, оказали. За задницу ущипнули! А где визг? Где хихи-хаха? Дай-ка сам проверю, как там у них дела, с голосом. И с прочим.
Марша в отчаянии прикрыла глаза. Сейчас проклятие сработает. И конец Норкиным планам. Проклинать дага, да еще так запросто, беспричинно…
– Это мой кабинет, полковник Рах, – внезапно озверела директриса, переходя на свистящий шепот. – Мои девки и мой колледж. Здесь я решаю, кого и за что держать. Тоже мне, позвонит он! Осчастливил, как же… Пшел вон. Я еще сама позвоню, так и знай. Ведьма ему нужна! А кресло мое заодно не требуется?
– Алита…
Полковник Рах съежился, словно севшее тесто. Директриса довела его до нездоровой серости кожи без всяких проклятий. Одним своим ледяным взглядом голодного удава.
– Вон, – голос полковницы сошел до змеиного шипения, веки сошлись в щели. – Пшел вон, пока еще я называю тебя майором. Пикнешь – враз понижу до сержанта. Ты давно меня знаешь. И надо же: столицу пообещал. Мне! Нашел провинциальную дуру… При всех, у моего кабинета осмелился хамить…
