— Правда, я не совсем понимаю, почему меня использовали втемную. Если бы я знал, что от меня требуется, шансы бы выросли.
— И ты бы взял заказ на меня?
— Я похож на самоубийцу? Но у Мастера было, чем на меня надавить. Я бы попытался, конечно, отбрехаться, но…
— Тогда шансов не было бы совсем, милый. Убивца по мою душу я почувствую за лигу. И Рональд об этом прекрасно знает. Уши предыдущего претендента я подарила ему, замариновав в его любимом красном лорнейском.
— Смею надеяться, мои уши ты мариновать не собираешься?
— Твои уши я предпочитаю в натуральном виде.
— Уф, прям камень с души…
— Зато понятно, почему лейтенант Согрем под любым предлогом уже больше недели не показывается мне на глаза. Страшно ему, бедняжке… а будет ещё страшнее, — глаза Шу засветились лиловым.
— Что-то мне подсказывает, что он уже не боится. Самое позднее, со вчерашнего дня.
— Что-то мне подсказывает, что общение с тобой пробуждает во мне подозрительное благодушие. Мне уже не важно, что я не поблагодарю лично всех, устроивших для меня это изумительное развлечение.
— Изумительное развлечение? Так встречу со мной ещё никто не называл… это комплимент или я теряю квалификацию? — Хилл нежно провел губами вдоль её ключиц, Шу довольно замурлыкала. — Но что мешает тебе устроить приятный сюрприз любимой сестре?
— Обязательно. Она так хотела послушать, как ты играешь на гитаре, не поленилась меня пригласить к себе… вчера… обрадую её. Завтра. Пойдешь со мной?
— А то как же. Обожаю цирк. Особенно дрессированных крокодилов. Они так очаровательно улыбаются, почти как ты, милая.
— У тебя получается лучше, ненаглядный. Только не улыбайся так при Кее, вряд ли он оценит. Он такой странный, не любит василисков… — Шу от души хохотала, и чувствовала себя счастливой, найдя, наконец, человека, понимающего её невинные шутки.
— Да, милая… — Хилл взял её лицо в ладони. — Ты сказала, что никто не был…
— Никто. Ты же сам знаешь, — она потянулась к возлюбленному губами.
— Но Дукрист?
— Дайм? Тут скорее мне тебя ревновать придется, — по её губам скользнула грустная улыбка.
— Шу, но я же сам видел, — при воспоминании о золотом сиянии их любви Хилла словно пронзил острый осколок льда.
— Да, он любит меня… но… Хилл, ты же маг! Неужели ты не видел на нем заклятий?
— Видел что-то странное, но… я же не разбираюсь в этих ваших магических штучках!
— Наших, любовь моя, наших, — Шу нежно прикоснулась ладошкой к его губам. — Пока. Разберешься обязательно. Так вот, милый, там много всего. Контроль, ограничения, печать верности… и ещё, он не может иметь детей и заниматься любовью с женщиной.
— Совсем?
— Нет, наполовину! Глупый вопрос, тебе не кажется?
— А, ну да… демоны! И все три года… но ведь он ночевал у тебя? Или слухи и здесь врут?
— Хилл, милый, какое это имеет значение?
— Ты любишь его.
— Да. Хилл, ты же прекрасно сам понимаешь, что ты и Дайм — это же совсем разное! Он мне скорее друг и брат, нежели что-то ещё.
— То есть ты занималась с ним… всем, кроме… да?
— Хилл, успокойся. Не стоит меня ревновать, любовь моя. Ты, между прочим, сам с ним целовался. И, спорим, если бы я не вышла вовремя, поцелуями дело бы не ограничилось?
— Ты не понимаешь…
— Почему же? Дайма я вполне понимаю. Устоять перед тобой просто невозможно.
— Шу, это только…
— Чшш, не надо оправдываться. Ну и что, нравится тебе, и пусть, — она приникла к возлюбленному всем телом, целуя в губы. — Я люблю тебя, Хилл, солнечный мой. Все остальное просто не важно.
— Шу, радость моя! Я впервые жалею о том, что я не родился принцем.
— Не стоит, милый.
— Тогда я бы мог жениться на тебе.
— Я и так твоя, любимый, ты же знаешь.
— Рано или поздно ты все равно должна будешь выйти замуж. Я не хочу ни с кем делиться.
— Замуж? Вряд ли. Если только за тебя.
— При всей твоей оригинальности, любимая, не думаю, что Его Величество одобрит твой брак с наемным убийцей и невольником.
— Ну, с бывшим Призывающим Тень он как-нибудь смирится, а про все остальное… Хилл! Забудь об этом. Если ты так хочешь, считай себя хоть королем рыболюдей. Только, пожалуйста, не напоминай мне, ладно? Мне и так стыдно. Если бы был другой способ…
— О чем это ты?
— Уже неважно, любовь моя. Что сделано, то сделано.
— Угу. Шу, я люблю тебя.
* * *
С утренней прогулки леди Таис возвратилась грустная и задумчивая. Она сама удивлялась, отчего не испытывает радости? Отчего ей все время кажется, что чего-то не хватает? Ухаживаниям виконта позавидовали бы все её подруги — настолько галантным и внимательным кавалером оказался Морис. Стихи, серенады, цветы, милые безделицы, дабы угодить дамскому вкусу, нежные признания, трепетные поцелуи ручки возлюбленной… хоть учебник по ухаживаниям составляй! У Таис осталось такое ощущение, словно она объелась мармеладу и халвы. Хоть бы слово о политике или истории, хоть что-то, кроме сладкого сюсюканья! Неужели у неё нет иных достоинств, кроме агатовых глазок и коралловых губок? Ах, да! Ещё жемчужных зубок, стана, подобного трепетной лани и что там ещё по списку? Как будто она кукла! Ну, хорошо, подстеречь её в парке и преподнести томик стихов — несомненно, очень романтично. И всю дорогу восхвалять её неземную прелесть — тоже чрезвычайно галантно. Но скучно. Невероятно скучно. Почему бы виконту не перейти уже на более интересные предметы для беседы? Или он считает, что девушка не может интересоваться ничем, кроме собственной красоты, нарядов и светских сплетен?
Леди нечаянно для себя обнаружила, что вся та романтическая чушь, которую ругали её братья, действительно чушь. Когда Таис читала романы или разговаривала с подругами, ей казалось, что преклонение и обожание и есть самое важное и самое приятное. И что без этой романтической чепухи не может быть настоящих чувств. Но теперь, накушавшись всего этого полной ложкой, ей хотелось совсем другого — дружбы, доверия, уважения. Разговоров о книгах — не о сентиментальных романах, подобающих юной леди, а о том, что ей действительно интересно. Истории Имперского флота, например, или записок путешественников… на её же попытки осторожно намекнуть Морису о своих предпочтениях она неизменно получала только один ответ: «Не забивайте себе голову, дорогая, лучше послушайте эту прекрасную любовную балладу».
С трудом отделавшись от настойчивого поклонника только неподалеку от дома, Таис вздохнула с облегчением. Ей пришлось соврать, что отец запретил ей до четырнадцатилетия принимать гостей, кроме как в его присутствии. Ерунда, разумеется, но так соответствует этикету! Вот ещё, на чем Морис просто помешан. Двор. Её Высочество Регентша, герцоги и графы, сплетни и интриги. Иногда у Таис складывалось такое впечатление, что для Мориса намного важнее её высокое происхождение, нежели она сама. И ещё, леди не желала себе в этом признаваться, но тот небольшой подарок, что прислал ей Кей, оказался для неё гораздо дороже всех экзотических цветов, альбомов и сонетов. Всего лишь небольшая книга о старинных парусниках, которую передал ей отец вчера, когда вернулся от Его Величества. Он сказал дочери, что беседовал с королем о флоте и упомянул о морском путешествии леди этим летом и её интересе к старинный кораблям. Его Величество специально послал в библиотеку за этой книгой, потому что недавно сам прочитал её и счел весьма познавательной. Никаких стихов, цветов и дарственных надписей… как всегда. И, как всегда, Кей знает, что ей будет интересно.
