Капитан усмехнулся. Настроение у него немного поправилось. Он протянул руку, взял пожелтевшую, замусоленную карту, что лежала у него на столе посреди тарелок и объедков, и уставился на нее горящими глазами. Неужто Эмпстер, этот глупец Эмпстер решил, что прижал старого морского бродягу к ногтю? Благородный господин использовал капитана для каких-то там своих целей, да? Ну, так и капитан благородного господина тоже использовал. Дело было так: старушка «Катаэйн» томилась в сухом доке, вот-вот ее должны были пустить на слом, и вдруг капитан неожиданно повстречался с таинственным аристократом, с которым свел знакомство много лет назад. В те годы Фарис Порло был всего-навсего корабельным буфетчиком, как теперь Прыщавый, и должен был отправиться в свое самое первое плавание. Вот ведь дивно — то время помнилось с трудом. А еще более дивно, что благородный господин с тех пор ни капельки не состарился.
Ну и что? Порло-то до этого какое было дело? Ежели бы не Эмпстер, ему бы ни за что не наскрести деньжат, чтобы заново оснастить корабль для этого, последнего плавания. Да-да, последнего — и для корабля, и для капитана. И все же Порло понимал: из всех его плаваний это — самое важное. И еще он понимал, что ссориться с Эмпстером не стоит — по крайней мере пока. Помимо всего прочего, этот человек обладал большими связями и властью, а капитан мечтал о том, какой властью наградит его судьба, когда он наконец разыщет вожделенные сокровища.
Капитан расплылся в ухмылке, он раскинул руки, чтобы обнять свою драгоценную Буби. Обезьянка прыгнула ему на колени, потерлась о грудь своего хозяина и защитника.
Только одно сейчас огорчало капитана, портило его прекрасное настроение.
— Ром! Прыщавый, дьявол тебя дери, где моя ром!
Яркие лучи солнца уже лежали на полу и стенах покоев Деа, когда к нему явились странные, незнакомые слуги. Очнувшись ото сна, юноша увидел пятерых мужчин в ярких одеждах. То были Таргонские Хранители — члены особой свиты отца. Все пятеро выстроились у его постели и вид имели суровый и непроницаемый. Торжественно склонив головы, Хранители пропели краткую хвалу Бесспорному Наследнику престола, после чего слаженными мановениями рук дали юноше знак подняться.
Деа неуверенно обвел взглядом покои.
— А-а-а... а где Ламми?
— Теперь мы будем служить вам, — в унисон произнесли Хранители писклявыми, дрожащими, до странности механическими голосами. До сегодняшнего дня Деа видел членов гильдии Таргонов только издалека, когда их яркие одежды мелькали в просветах арок дворцовых галерей. Даже тогда они пугали его, а теперь, вблизи, казались еще более страшными.
— П-почему вы р-разговариваете все вместе?
Но Таргоны на этот вопрос принца не ответили, и Деа почувствовал, как по его спине словно бы побежали мурашки.
— Пусть придет Ламми!
Он вскочил и уже был готов броситься к комнатушке няньки, но Таргоны окружили его, встав на его пути непроницаемой стеной. Что бы это могло значить? Деа вдруг стало нестерпимо стыдно: он понял, что проспал время, называемое часом Катакомб, — время первого утреннего молитвенного Поклонения. Он посмотрел в окно, на солнце, и подумал, что, пожалуй, и время Зелени тоже проспал — Ламми никогда бы не позволила ему так долго валяться в постели! Он совершил тягчайший грех, и вот теперь Таргоны явились, чтобы жестоко наказать его за это.
Он ошибся.
— Успокойся, о Наследник, — в унисон пропищали Таргоны. — Султан Луны и Звезд так приказал, а приказал он, чтобы ты теперь явился к нему. Он с нетерпением ожидает тебя в Большом Зале Собраний. Но сначала мы облачим тебя в Пламенные Одежды.
Тут, словно по волшебству, в руках у каждого из Таргонов возникли части богатого, дивного облачения. Деа в отчаянии и беспомощности смотрел на гладкую, скользкую шелковую ткань, из которой были сотканы шальвары, рубаха, плащ, шейный платок и золотистое полотнище для тюрбана. Передвигаясь вокруг принца с удивительной плавностью и проворством, как бы даже и не прикасаясь к нему, Таргоны принялись надевать на него облачение. Юноше оставалось только покориться.
Когда с одеванием было покончено, Таргоны повели принца по лабиринту коридоров, стены которых сверкали украшавшими их каменьями и пестрели затейливым орнаментом изразцов. Эхо шагов гулко звучало под сводами аркад. Через равные промежутки у стен стояли дворцовые стражи с ятаганами наголо. Их могучие мускулистые тела блестели от масла, а черные волосы были стянуты в тугие пучки на макушке.
Деа был полон страха, но страх этот был до странности бестелесным. Ко всему тому, что происходило с юношей сейчас, примешивались события прошедшей ночи. Вправду ли он видел призрак Таля, окликнувший его в ночном саду? Нет, конечно, это никак не могло случиться взаправду! Но если ничего такого не произошло, то чья же это была жестокая шутка?
Деа еще ни разу не бывал в Большом Зале Собраний, но знал, что к нему ведет длинная витая мраморная лестница. С дрожью в коленях он поднимался по ступеням, страшась необъяснимой силы яркого, разноцветного сияния, лучившегося с высоты. Когда же он оказался на самом верху лестницы, сердце у него екнуло: перед ним оказался огромный витраж, а за ним — та самая длинная церемониальная дорога, по которой он прошел вчера ночью к Святилищу Пламени. Посередине витража располагалось высокое прямоугольное красное стекло. По одну сторону от него — стекла поуже, лиловое и зеленое, а по другую — синее и золотистое.
Но лишь одно краткое мгновение принц смотрел через витраж на церемониальную дорогу, что вела к Святилищу Пламени. Затем его снова окружили Таргоны и заставили отвернуться, после чего повели дальше. Перед Деа простерлась длинная-предлинная алая ковровая дорожка. Словно река, полная крови, она текла к золотому трону, над которым было сооружено навершие в форме языков пламени. На троне восседал султан в самых роскошных парадных одеждах. Сотни придворных застыли в благоговейном молчании, низко опустив головы.
— Подойди, принц крови! Подойди, Бесспорный Наследник! — пронесся по длинному залу и отлетел эхом от стен пугающе оглушительный голос султана.
Деа заставил себя шагать вперед, черпая силы у идущих по обе стороны от него Таргонов. Где-то рядом с троном ударили в гонг, и жрецы запели хвалебные молитвы. Все это выглядело только прелюдией к главной церемонии, но при всем том Деа предстояло получить немало сюрпризов.
Пятеро Таргонов растворились в толпе придворных, а высокий, худощавый, охваченный робостью юноша застыл перед троном отца.
