Деа снова сглотнул подступивший к горлу ком — и на этот раз ощутил резкую боль.
— Достопочтенный господин, ты говоришь о явлении Пророка. Это случилось пять эпициклов назад, в тот солнцеворот, что в старых календарях назывался СК 34/124, а в новых — НУ-1. Тогда простому погонщику верблюдов, которого впоследствии назовут пророком Мешой, явился Истинный Бог. [3] Это было на далеком западе, в краях суровых и жестоких, где люди нашего племени жили тяжелой, полной лишений жизнью и с превеликим трудом добывали себе пропитание, обрабатывая бесплодную почву, принося жертвы никчемным идолам и отражая набеги безбожников — племен уабинов.
— Славно, славно, — похвалил принца старик Симонид.
Мысли лихорадочно метались в голове Деа. Он пытался вспомнить все, что выучил об этом периоде унангской истории. Произнося фразы, он автоматически поворачивал голову то в одну сторону, то в другую, повторяя взглядом передвижения учителя. Порой взгляд юноши падал на алую ковровую дорожку, и тогда он ловил себя на том, что его как бы притягивает к себе Святилище Пламени, которое, если смотреть на него сквозь разноцветный витраж, само напоминало яростно пылающий костер.
Деа продолжал:
— Однажды, в нестерпимо знойный полдень, будущий Пророк уныло брел по барханам далеко от родной деревни, тщетно пытаясь отыскать невесть куда разбежавшихся верблюдов. Вот тогда-то Истинный Бог и явился ему... в столпе яркого пламени...
Деа обнаружил, что ему трудно не смотреть в сторону Святилища. Словно насмехаясь над прочими постройками и возносясь в гордыне от сознания своего превосходства, царило оно даже над самыми высокими куполами и минаретами. Юный принц отвлекся, опустил глаза, вспомнил об ужасах прошлой ночи. С превеликим трудом он пытался прогнать из разума эти страшные видения, вспомнить о следящих за ним придворных, об устремленных на него испытующих взглядах.
— Продолжай, Деа, — чуть хрипловато поторопил его отец.
Юноша послушно продолжал:
— И тогда Истинный Бог показал Меше, как быть. Он велел ему вывести народ Унанга на правый путь, ибо близилось время, когда должен был прийти конец веку осквернения и уклонения от истинной веры. А по окончании этого века, как сказал Истинный Бог, все праведники — те, кто верил в Терона, и только в него, — будут вознаграждены в Царстве Вечности, а грешники будут безжалостно вышвырнуты в Царство Небытия.
— Гм... А что еще сказал Истинный Бог? — вопросил Симонид.
Деа растерялся.
— Он... он велел Меше вести народ в горы, где теперь стоит этот город. Там, как сказал Истинный Бог, Меша должен был найти... Священное Пламя.
Юноша снова запнулся бы, но, похоже, его отец решил, что вопросов уже задано достаточно. Султан проворно встал с трона и довольно-таки нелюбезно отстранил старика Симонида резким движением руки. Затем он заложил руки за спину, зашагал вперед по алой ковровой дорожке и заговорил взволнованно и торопливо. Немного помедлив, сын устремился вослед за отцом и догнал его.
— Священное Пламя! — размахивая руками, воскликнул султан. — Да, сын мой, Пламя — это так важно, так важно, ибо что, как не Пламя, наделяет нас властью — и меня, и тебя — в той жизни, что простирается перед нами? Овладев Пламенем, Меша основал наш Род. Кто владеет Пламенем — владеет всем Унангом. Ты знаешь о той силе, которой наделено Пламя, но что тебе известно о его происхождении?
— Происхождении? — Деа не понял вопроса.
Султан скривился.
— Мальчик мой, ты что же, думал, что Пламя и в самом деле вечно? Ты думал, что никогда не бывало такого времени, когда Пламя не горело? Не приходило ли тебе в голову, что в один ужасный день Пламя может угаснуть, умереть?
Гнев отца смутил и испугал принца Деа, но султан тут же смягчился и добавил:
— Когда-то и я питал такие же иллюзии, сын мой.
Уроки для Деа только начались.
Глава 11
ИЗВРАЩЕННЫЕ ТЕКСТЫ
— Деа?
Деа неотрывно смотрел сквозь алый прямоугольник витража.
— Деа? — более настойчиво окликнул сына султан.
Юноша вздрогнул, обернулся и увидел глаза отца совсем рядом. В последовавшие затем мгновения он забыл о следящей за ними многосотенной толпе придворных. Остались только он сам, его отец да старик Симонид.
— Деа, — продолжал отец, — ты хорошо изучил Книгу Меши и знаешь все, что должно знать о пришествии Пророка. Ты еще молод, но скоро — ибо ты, как и твой отец, являешь собою звено в Роду — перед глазами твоими предстанут страницы одного древнего манускрипта, что хранится в Школе Имамов. Я говорю об «Эль-Ороконе». Исправленные, оскверненные неверными списки этой великой книги находятся в библиотеках Эджландии и, быть может, также в Зензане и Венайе, но у нас хранится самый подлинный список... Это верно, Симонид? Симонид?
Второй раз султан повторил имя своего старого учителя с нескрываемым раздражением. Симонид вышел из забытья и согласно кивнул. Старика явно утомила необходимость так долго стоять и ходить. Он остался у противоположного края длинной ковровой дорожки; старик, казалось, боролся с сильнейшим искушением разместиться на оставленном султаном троне. Других стульев в Зале Собраний не было.
— Эль-Орокон! — вскричал султан, взял Деа под руку и направился к трону. — В этом священном писании, — громко продолжал он, — изложена история Пяти Кристаллов, в которых было заложено могущество Терона и четверых его братьев и сестер, уступавших ему в величии. Сын мой, вот ты говорил о поре Скитании, когда наш народ ушел из Долины Орока, но знаешь ли ты, почему наш народ был вынужден пуститься в это мучительное странствие?
Деа часто заморгал. Его отец снова уселся на трон, а Симонида вновь почти оттолкнул в сторону. Придворные же не видели старика-мудреца — их глаза были устремлены только на Бесспорного Наследника и того человека, которого называли Султаном Луны и Звезд. Судьба народа зависела от Рода Пророка — по крайней мере так все всегда думали. Как же было важно, чтобы принц Деа понял, познал эту судьбу, и связанные с ней надежды, славу, испытания и страхи.
Султан повел рассказ о Пяти Кристаллах. Он поведал об Ороконе, который некогда обеспечивал гармонию бытия. О жестоких войнах, что некогда сотрясли Долину Орока, и о том, что в ту пору, когда разорение на этой земле достигло апогея, пять рас, слагавших человечество, волею Орока вынуждены были покинуть место своего изначального обитания.
— Я верно говорю, Симонид? А потом? Что было потом?
Симонид покачивался, опершись на клюку. Слова давались ему с трудом, и многие из придворных его вообще не слышали, но какое это имело значение? Главное сейчас было, чтобы его слышал Деа. Принц был добросердечен, и ему было мучительно жаль старика. Ему нестерпимо хотелось вмешаться и чем-то помочь Симониду, но он не мог этого сделать — страх сковывал его.
