Одноглаз некоторое время сверлил глазами усевшегося на землю человека, затем взял себя в руки и опустился на землю рядом, дав знак Планокуру опустить оружие. Молодой джуджа яростно рыкнул. Ноин снова покачал рогатой головой.
— Джуджи. Как вы можете с людьми якшаться? Ведь мы братья с вами.
— Помолчи, дэв! — выкрикнул Одноглаз. — Сам-то с жинкой человековской шашни завел, дэвтага заделал… И не брат ты мне!
— Да, заделал! — поднял голову Ноин. — И сын мой Евген — дэвтаг, наполовину человек, наполовину дэв… Знаешь, что его ждет в этом мире людей? Я спрашиваю тебя, синий джуджа, человеческая подстилка!
— Убери стену, — клокочущим от ярости голосом ответил Одноглаз, сдерживая рычащего Планокура, — и мы посмотрим, кто из нас подстилка, а кто нет!
— А сына моего, — словно не слыша, продолжал дэв, — ждет ненависть, преследование и невзгоды до конца его дней. Дэвтаг — демоновское отродье… В лучшем случае — смерть от меча, в худшем — костер! Люди ненавидят все, что мало-мальски отличается от них самих. Ненавидят такой сильной ненавистью, что позавидует сам Кудиан, огненный демон из Грани… Молятся и поклоняются человеки лишь золоту да сребру, и любовь людская на деньгах зиждется, на деньгах цветет и деньгами измеряется!
— Согласен, — вдруг сказал Зезва. Ноин уставился на него.
— Искренне глаголешь, человек, — с легким удивлением проговорил дэв. — Ныряльщик, ныряльщик… Твой отец…
Зезва вскочил. Ноин запнулся, прищурился.
— Ничего не говори, Ныряльщик, я все понял… — дэв повернулся к Саломее. — Ты готова, жена моя?
— Готова, супруг мой, — кивнула Саломея. Зезва вплотную подошел к границе мерцающей стены.
— Не делай этого, женщина. Это же твой сын!
Саломея лишь засмеялась в ответ. Встала перед бесчувственным Сандром на колени, вытащила кинжал. Ноин подошел к ней и тоже опустился на колени. Желтые глаза взглянули на Зезву, затем перевели взгляд на мальчика. Джуджи отвернулись, не в силах больше смотреть на происходящее. Саломея подняла кинжал над головой.
Через небо-горизонт,
Сквозь всю сущность наперед,
Гром-гора, гром-гора…
Мать богов, приди сюда…
Немного дрожащей рукой Саломея начертила кинжалом в воздухе невидимую фигуру, которая в следующее мгновение превратилась в горящую пентаграмму. Знак Грани повис в воздухе над спящим Сандром. Саломея снова зашептала заклинания. Дэв из веретена молча смотрел на лицо Сандра.
— Что они медлят? — не оборачиваясь, спросил Одноглаз.
— Демонский знак начертили над мальчиком, — шепотом отозвался Зезва.
— Для чего?
— Это знак темной богини Вайны, пятиконечная звезда. Одна из божеств Мрака, кому поклоняются черные маги, ведьмы…
Вайна, матерь темных сил,
Жизни луч нам дай скорей,
Гром-гора, гром-гора,
Мать богов, приди сюда!
Лицо Саломеи превратилось в безжизненную маску, покрывшись смертельной бледностью. Шумно вздохнул Ноин. Уже через мгновение стало что-то происходить. Зезва попятился, упершись в Планокура. Тот недовольно отмахнулся, покосился на происходящее и выругался. Одноглаз шипел проклятия.
Тело Саломеи задрожало и медленно поднялось в воздух над телом Сандра. Ноин вдруг взглянул на Зезву. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Наконец, дэв отвел взгляд. Саломея открыла глаза. Глухо зарычал от ярости Одноглаз.
Глаза ведьмы горели красным огнем. Губы скривились еще сильнее, кожа лица покрылась красноватыми пятнами.
— Она призвала саму… — Зезва дал знак джуджам. — Не смотрите ей в глаза! Куда угодно, только не в глаза Вайне!!
Саломея-Вайна медленно опустилась на землю. Подняла кинжал. Уставилась красными глазами на спящего мальчика.
Гром-гора, гром-гора…
Кинжал опустился. Но до груди Сандра острое лезвие не дошло. В каких-то миллиметрах от детского горла возникло невидимое препятствие. Несколько мгновений Саломея тщетно пыталась пронзить Сандра, затем сдалась и обернулась на Ноина. Красные глаза женщины-медиума вспыхнули.
— Падший дэв Ноин, — прорычала Саломея ужасным хриплым голосом, — уж не сошел ли ты с ума?
— Не сошел, — тихо ответил Ноин, поднимая голову. — Уходи, Вайна. Передай Рокапе, что Ноин отказывается от уговора.
— Что? — прошипела Вайна. — Уж не ослышалась ли я, дэв из веретена? Или забыл, что ждет тебя на рассвете?!
— Не забыл. Убирайся.
Саломея-Вайна взвыла и бросилась на Ноина. Дэв легко увернулся, но медиум снова поднялась в воздух и метнула кинжал. Лезвие вонзилось в плечо чуда, Ноин застонал.
— Ноин! — закричал Зезва, бросаясь к невидимой стене. — Выпусти нас, поможем!
— Не стоит, — улыбнулся дэв, вытаскивая кинжал. Из раны хлынула кровь, обычная алая кровь. Женщина сделала круг в воздухе и вдруг, истошно завизжав, спикировала на Сандра. Ноин поднял руку.
— Саломея, нет, не нужно!
В следующее мгновение невидимая сила ударила Вайну прямо в воздухе. С яростным рычанием тело Саломеи ударилось головой о дерево и рухнуло вниз. Что-то невидимое пронеслось мимо Зезвы, потянуло ледяной стужей. Раздалось утробное рычание, быстро угасшее и унесшее с собой холод. Вайна ушла, покинув тело Саломеи. Ноин опустил руки,
— Саломея! — горестно позвал дэв.
Подбежал к жене, поднял на руки.
— Саломея…
Зезва и джуджи, затаив дыхание, смотрели, как рыдает огромный дэв, ударяя себя по груди и гладя по волосам Саломею. Затем встал, прижимая к себе тело жены. Прислушался.
— Евген, сынок…
С этими словами дэв исчез между деревьями, унеся безжизненное тело Саломеи. Раздались голоса, хруст ломающихся веток под ногами. Так тяжело ступал лишь брат Кондрат.
— Ныряльщик, стена исчезла!
Действительно, магическая стена пропала. Зезва сразу же подбежал к Сандру, упал перед мальчиком на колени. Приложил ухо к груди.
— Ну что? — волнуясь, спросил Густав Планокур.
— Спит, — выпрямился Зезва, — просто спит! Ах, ты… — Зезва оглянулся на голос.
Брат Кондрат, держа под мышкой охапку хвороста и ведя в другой руке Евгена, приблизился к костру.
— Надо же, вывел-таки, котяра! — воскликнул он, оглядывая по одному хмурые лица джуджей и Зезвы. — Что это с вами, ребятки? Чего не спиться?
— Какой котяра? — спросил Зезва, всматриваясь в спокойное лицо Евгена. Мальчик огляделся, словно искал кого-то. Затем сел рядом с братом, толкнул его в плечо. Сандр забормотал во сне, отмахнулся и перевернулся на другой бок. Евген тихо рассмеялся.
— Шпит, шоня! И еще, деда Кондрат… Не котяра, а кошка, шлышишь?
