Наконец, ворота открылись и появилось равнодушное лицо слуги со следами от оспы.
— Что надо? — лениво спросил раб.
— Меня зовут Вол. Мне нужно поговорить с твоим хозяином.
— Господин Садиатт сейчас никого не принимает, — едва шевеля губами ответил слуга.
— Мы с ним давние партнеры, а то, что я ему скажу, он захочет услышать, уж поверь.
— Господин не ждёт никаких посетителей, — слуга разве что не зевал между словами.
Вол ухватил за створку ворот, опираясь на здоровую ногу, а второй рукой схватил слугу за грудки. Тот оказался на удивлением тощим и слабо задергался, пытаясь оттолкнуть Вола.
— Слышишь ты, паршивое отродье, — зашипел Знающий, — беги и донеси своему господину, что пришёл его старый друг Вол, а не то я тебе кишки через рот вытащу. Ты понял меня?
Слуга послушно закивал. Как только Вол его отпустил, слуга убежал в дом, а Вол неспешно зашёл во двор, остановившись буквально в трёх шагах от ворот. Аккуратные клумбы, подстриженные деревца, дом в Клифевенском стиле, статуи львов у входа. Красиво, что не говори, разве что фонтанчика не хватает.
Садиатт, черт его подери, разбогател на торговле с северянами. И угадайте, кто водил его первые караваны? А теперь где Садиатт, а где Вол. Старик горестно покачал головой.
— Эй, Вол! Какими судьбами? — на пороге появился лоснящийся Садиатт в расшитом хитоне. С их прошлой встречи он разжирел ещё сильнее.
— Да вот, уезжаю на запад. Хотел переговорить с тобой напоследок.
Садиатт мерзко засмеялся. Лучше бы воды предложил.
— Пойдем, дружище, покажу тебе свои скромные владения.
Садиатт начал водить его по саду и рассказывать, где у него что, какого мастера за сколько мин он нанимал и какие дорогие материалы на это ушли. Вол обливался потом, каждый шаг уже давался с огромным трудом — нога будто решила преодолеть все возможные границы боли.
— Ну а вот тут хочу фонтан поставить, слышал про такое? Модное изобретение, в Клифевении сейчас такие у всех стоят.
— Слышал, слышал. Давай присядем, разговор есть.
— Деловой, надеюсь! — Садиатт снова мерзко хохотнул.
Они устроились в небольшой беседке, на столбах которой были вырезаны львы, в креслах, сплетенных из тростника. Избыточная роскошь, сколько раз Садиатт вообще в этой беседке сидел с тех пор, как её построили?
Слуга почти сразу принёс кувшин с лимонной водой. Садиатт пил мелкими глотками, а Вол почти сразу присосался к кубку. Допив до дна, он шумно выдохнул, вытер бороду рукавом и начал:
— У меня есть кое-какая информация. Скажи, ты ещё поддерживаешь связи с теми северянами?
Улыбка резко сползла с лица Садиатта.
— Это опасные разговоры, Вол, — вполголоса сказал он. — Особенно для этого города.
— Я не собираюсь много болтать, — отмахнулся Вол. — У меня есть информация, за которую многие готовые заплатить, но я по старой памяти пришёл к тебе.
— И что же это за такая ценная информация?
— Я знаю, где сейчас новый попаданец из иного мира.
Садиатт поперхнулся и зашёлся в приступе кашля так, что аж слезы проступили. Успокоившись, он спросил безо всяких улыбок и смешков:
— Ты уверен?
— Абсолютно. Видел собственным глазами, говорил с ним. Сомнений никаких.
— Что ты хочешь за него?
Вол почесал бороду. Ну и жлоб этот Садиатт, не хочет сам цену предлагать, а потом ещё и торговаться начнет. Знает же, что Вол не рискнет идти к другим.
— Тридцать мин меня вполне устроят.
— Ого, — присвистнул Садиатт, — полталанта.
Он подозвал раба и прошептал тому что-то на ухо, раб унёсся в дом.
— Этот человек, он сейчас в Псайкре?
— Пока да.
— Черт подери, надеюсь, дело того стоит. Заплачу тебе. — Он вдруг снова заулыбался. — Только не вздумай меня обмануть, Вол.
Ага, обмануть. Это Садиатт его обманул, когда настало время платить. Тут пошлины, тут Вол задержался на день, тут часть груза потеряли, а в итоге хорошо, что должен ещё не остался. Сукин сын.
Слуга принёс небольшой мешочек. Садиатт передал его Волу. Тот развязал тесемки — внутри блеснуло серебро.
— Ну, теперь рассказывай.
— Короче говоря, с нами ехал парнишка. Зовут Платон, болтливый упырь. Подобрали в пустыне, кое-кто из караванщиков настоял тащить его с собой. Среднего роста, волосы темные, глаза серые. Таскается с рыжей дамочкой по имени Амалзия.
Он всё же решил не болтать о том, что Амалзия из Знающих. Как никак, общая солидарность, хоть она и тупая сука.
— С чего ты взял, что он пришелец из иного мира?
— Ну, мы нашли его посреди пустыни, вдалеке от лагерей, без вещей, без оружия. Чистое везение. А вечером он сам всё выболтал. Незнакомые словечки, кафе, менеджер, всё как говорят. Двое из каравана отвели его в сторону, с нас взяли обещание не говорить никому.
Садиатт похлопал себя по животу.
— Какие уж тут обещания, когда серебро перед носом звенит, да, Вол? Всегда знал, что ты хваткий тип.
Вол выдавил из себя кислую улыбку.
— Я ведь этого Платона знаю. Он вчера был у Кира на приеме. Рассказывал, что он с каких-то островов на востоке. Верткий парень, говорит красиво.
Вот оно как, ублюдок уже задружился с местным Хранителем. Наверняка, думает, как бы больше славы снискать. Таким как он вечно всё за просто так дается, стоит только рот открыть.
— Никаких островов там не было. От того места, где мы его нашли, до моря миль триста, не меньше. И про острова он ни слова не говорил за всю дорогу.
— Ну, ладно, проверю. А ты был прав — информация-то стоящая. — Садиатт расплылся в улыбке. — Ладно, пойдем я тебя провожу, а то у меня обед скоро.
Как всегда. От него получили то, что нужно и выкинули его обратно на обочину. Вол сунул мешочек с серебром за пазуху и встал. Они молча прошли до ворот, уже перед порогом Вол застыл и повернулся к Садиатту. На лице торговца всё ещё сияла желтоватая улыбка.
— Слушай, а что северяне с ними там делают-то?
— Понятия не имею, дружище, да и знать не хочу. — Садиатт снова издал свой шакалий смех. — Только никто из них больше не возвращается.
— Понятно, — протянул Вол. — Ну, бывай.
— И ты бывай, дружище. Аккуратнее на дороге.
Вол хотел было сказать, что уже не собирается колесить по дорогам, но промолчал и ушёл.
Ничего, последнее слово всегда остается за Волом. Может его не любят, может его преследуют неудачи, зато чуйка у него работает, что надо. И Садиатт, и все остальные в конечном итоге будут жалеть, что не считались с ним. Они еще будут его имя вспоминать, да.
Ногу опять скрутило еще одним приступом. Вол зашёл в тень какого-то переулка и оперся на стену. На улице бегали дети, играли с какими-то палками. Дородный торговец пытался впарить огромному белобрысому северянину яблоки по цене в три раза больше обычной. Двое юношей держались за руки и мило ворковали. Атлетичная женщина шла, качая бедрами так, что из под плаща постоянно выглядывало загорелое мускулистое бедро.
У Вола кольнуло сердце. Глупости всё это, он добился чего хотел, а это всё обыватели, которые нихрена не знают. Он тяжело задышал, пытаясь успокоиться.
— Вам плохо? Нужна помощь? — раздался сзади звонкий девичий голос.
— Нет, спасибо большое, — с благодарностью сказал Вол, обернулся…
И внутри у него все похолодело. В переулке в метре от него стояла фигура в маске, раскрашенной в черно-белый. Морда птицы — сороки, судя по всему. На голове капюшон, остальное тело скрыто в сером грязном балахоне.
— Ты кто такая? — громко спросил Вол.
— Ой, вы всё равно не запомните, такие уж делишки.
— И что тебе от меня надо?
Она звонко засмеялась.
— Мне — ничего. Что может быть нужно от старика, который даже собственного слова не держит? — Из-за маски не было видно лица, но Вол был уверен, что она ухмыляется. А ещё голос казался подозрительно знакомым. — Разве что… жизнь.
Вол не стал ничего говорить, просто бросился вперёд. Он не боец, никогда не был, но сбегать тоже надо уметь. Он заставил землю плотно сцепляться с ногами, придал себе ускорение и бросился вперёд, рассчитывая оттолкнуть нахальную девчонку.
