Да я тут только по ночам и бывал, хотел ответить я. А теперь и вовсе — посторонний.
Мы втиснулись на крохотный пятачок между детской площадкой и мусорными баками, вылезли в едва открытые двери, чтобы не поцарапать их, соседние тачки и пошли к подъезду.
— С 78 по 106-ю, — прочитал Мастер над подъездом.
Он почти наугад ткнул две кнопки. 8 и 6. Тишина. 8 и 7, всё равно пусто. 8 и 6...
— Кто?! — просипел домофон.
Нормальная реакция на звонок в половине первого ночи.
— Горгаз, — моментально среагировал Мастер, — поступило сообщение об утечке… проверяем....
Тру-ляля…тру-ляля… — весело пропела дверь и открылась.
Мы поднялись на третий этаж. Типовая металлическая дверь, с претензией на роскошь. Мастер постучал. Бесполезно. Кнопка электрического звонка тоже не помогла.
Вечеринка у неё что ли? Я прислушался к звукам с той стороны.
… Жёлтые тюльпаны!!! — орало из-за двери, — Вестники разлуки!!!
Божечки, где она отыскала это старьё? Я только сегодня наблюдал за Кристиной Довнер, и такой репертуар абсолютно с ней не вязался. Может, именно это заставило меня насторожиться.
— Что-то не так.
Мастер не стал переспрашивать. Он подобрался, а потом вдруг резко ударил ногой в область замка.
Баммм! Дверь загудела, но даже не двинулась с места. Бамм!!! Бамммм!!!! Бамммм!!!!!!
Я с ужасом увидел, как стальное полотно двери вминается под его ударами. Очевидно, надо знать, куда бить. После очередного тычка замок щёлкнул, и дверь распахнулась.
… ПОМНЯТ ТВОИ ГУБЫ!!!! — вылетело в коридор.
В квартире горел свет, но навстречу к нам никто не вышел. Где-то внутри квартиры вопила музыка.
Мастер достал из кармана пару тонких нитяных перчаток, старательно натянул их на руки и шагнул внутрь.
— Ничего не трогай, — сказал он мне.
Сжав руки в кулаки и засунув в карманы, чтобы не дай бог не ухватиться за что-то машинально я зашёл в квартиру вслед за Мастером.
Уютная прихожая аккуратной и не бедной девушки. На низком кованом столике с гнутыми ножками лежит стопка платежек, сигареты, связка ключей, и еще один ключ с автомобильной сигналкой. Значит, одна из тачек внизу приналежит Кристе. На крючках две шубки, тёмная норковая, и ещё одна, намного более пушистая. Возможно из лисы или белки. Шарфики, сапожки…
Пол застлан таким роскошным паласом, что я еле подавил желание разуться. Свет горит повсюду. Из прихожей видно кухню, там на столе кофейная чашка, какие-то фрукты… еще одно блюдце с недоеденным пирожным. Стул отодвинут. Да что за хрень здесь творится?!
На кухонном подоконнике стоит портативная колонка. Выдёргиваю шнур и в квартире повисает тишина. Мастер оборачивается и укоризненно качает головой. Твою мать, мне же сказали ничего не касаться. Мастер терпеливо находит кухонное полотенце, протирает провод, вешает обратно. Виновато развожу руками, и он кивает в ответ. Говорить в установившейся тишине, почему-то не хочется.
Кристинааа! — зовёт Мастер, — ты здесь? Мы с работы… волновались за тебя… не бойся нас… выходи… ТВОЮ МАТЬ!
Глава 13
— Не входи, — сказал Мастер.
Конечно же, я вошёл.
Кристина Довнер лежала в туалете. Её длинные, стройные ноги торчали снаружи, не давая двери закрыться.
На ногах тапочки. Пушистые домашние тапочки. Один тапочек на правой ноге. Второй куда-то задевался. Почти прозрачная ночная сорочка бесстыдно задралась, оголяя задницу. Левая рука подогнута под тело. Правая вытянута вперёд, словно девушка, падая, пыталась ухватиться за унитаз, но так и не дотянулась. Пышные кудрявые волосы в беспорядке. Из-за этого я не мог увидеть её лица.
Блестя в ярком свете, белый кафель под ней напоминал операционную в больнице.
— Передоз, — констатировал Мастер.
Он наклонился, и немного отвёл волосы Кристины в сторону. Возле её лица растекалась небольшая, мерзкого вида лужица. На губах - пена.
В ноздри шибанул противный кислый запах. Я едва сдержал рвотный спазм. И то благодаря не силе воли, а дикому нервяку.
— Её надо уложить скорее...
— Она мёртвая, Андрюша.
Мастер наклонился, приложил два пальца к шее девушки и кивнул собственным мыслям.
— Смерть отвратительна. Если бы мёртвые могли увидеть себя со стороны, они бы крепче держались за жизнь.
Выдав эту философскую фразу, он снова стал похож на привычного Мастера, шумного и циничного.
— Скоро тут будет очень многолюдно, а пока у нас с тобой есть пять минут, чтобы найти здесь что-нибудь интересное.
Он полез в карман и вытащил латексные перчатки. Надел их, а потом протянул мне пару своих, чёрных, из тонкой шерсти.
— Бережёного, бог бережёт, — Мастер подмигнул мне, словно уже совершенно забыл, про лежащий в метре от него труп. — На, бахилки надень.
Интересное нашлось сразу. На столе в гостиной лежал аккуратный тетрадный лист, исписанный ровным почерком отличницы. Предсмертная записка. В ней Кристина Довнер признавалась в том, что подстроила аварию своей коллеге и конкурентке Марине Скворцовой. Она утверждала, что совершила это "на почве личной неприязни и карьерных амбиций", а потом, после гибели Марины стала испытывать "невыносимые душевные страдания".
Пускай недолго, но я успел познакомиться с Кристиной Довнер. "Душевные страдания" — это не про неё.
— Она вчера ко мне заходила, — не выдержал я, — весёлая была.
— Люди по-разному переносят стресс, — покачал головой Мастер, — и мотив у неё был. Для такой малахольной, вполне достаточный.
Ему, очевидно, понравилась идея с самоубийством. Иначе компетентные органы прицепятся, начнут копать... Кому это надо?
Он сфотографировал записку на сотовый, а затем взял, сложил пополам и засунул к себе в карман.
Потом оглядел комнату, развернулся и скрылся на кухне. Пришёл обратно с большим чёрным пакетом. В таких на субботниках собирают мусор с улиц.
— Держи.
Мастер пихнул мешок мне в руки, а сам принялся сгребать в него массу разнообразных вещей. Одной из первых выдернул из розетки и засунул портативную колонку. По ушам тут же ударила тишина.
Ноутбук, ежедневник, флешки, содержимое ящиков стола, тетради, чеки, совсем уже мелкие обрывки бумажек. Не трогал только очевидный хлам, распределяя его равномерно, чтоб не оставлять совсем уже грубых следов обыска.
Айфон, после недолгого сожаления пришлось оставить. Слишком уж палевно.
Квартира Кристины напоминала маринину. Такая же дорогая и безупречно расставленная мебель, словно иллюстрации в модном журнале.
Как будто дорвавшись до денег, они воплощали мечты о красивой жизни, которую им заботливо подсунули до этого.
Целеустремлённые, замотивированные, эффективные. Одна мертва, вторая в коме. Отличная карьера.
На полочках раковины, статуэтки... сувениры с курортов.
На одной стене большие профессиональные фотографии. Кристина на опавших осенних листьях. Кристина среди подсолнухов. Кристина на яхте. Девушка очень любила себя.
— Это же бред полный...
— Завтра поговорим.
Мастер сновал, как деловитый ёж, собирающий запасы на долгую зиму.
Он методично обшаривал полочки, ящички, рылся в кружевной пене нижнего белья, даже в банки с крупой и с солью деловито ножиком потыкал.
Пару раз удовлетворённо хмыкнул, но чаще молча притаскивал свои трофеи и кидал в мешок.
Наконец, бегло осмотрев содержимое мусорного ведра и не найдя ничего достойного внимания, остановился.
Снял с полки бутылку Хеннесси ХО. Свернул крышку. Понюхал. Сморщился. Протянул мне.
— Глотни.
— Я в порядке.
— Пей, говорю! Взял привычку, старших не слушать. Это счас ты в порядке. Отходняк накатит, взвоешь. — Мастер настойчиво сунул мне бутылку в руку, — и это нормально. Ты не психопат, чтобы спокойно на трупы любоваться.
— А вы?
— А я, сынок, насмотрелся... Да. — Мастер нахмурился. — Разговорился я с тобой. Пей и вали отсюда. Если не хочешь в мусарне ночевать и беседы до утра вести.
