— За базар ответишь, — вдруг зло вставил Князь.
И рев прекратился. Вообще. А затем Стужев спокойно произнес:
— Мы поженились. Марго — моя жена. Моя. Жена. И я очень посочувствую тому, кто рискнет даже попытаться произнести что-либо неуважительное в адрес моей жены. На этом все. Теперь рассказывайте, что там у вас случилось.
Я слышала все, каждое слово Саши и в то же время не могла слушать. Потому что в ушах бился, нарастая, какой-то стрекот, словно миллиард сверчков накатывали черной волной, словно…
— Ильева, это правда? — донесся далекий голос Георгия Денисовича.
— Не Ильева, а Стужева, — меланхолично поправил Князь, а затем уже откровенно зло: — Вы с вашим ревом оскорбленного быка, которому прищемили хм… достоинство, испугали Риту. Ей и так не по себе было, она у меня скромная, так что хватит, дайте Маргоше успокоиться. Кстати, я в последний раз спрашиваю, что там у вас произошло?
Не знаю, что было дальше — Мастер что-то говорил, даже кричал, но я слышала его голос словно издалека, и он едва прорывался сквозь стрекот. Он и шепот фактически сжавшего до боли Стужева: «Ритусь, если не получается, если не можешь, просто мотни головой, я вынесу тебя отсюда!» Шепот был встревоженный, а руки сжимали так крепко, что у меня, кажется, сейчас затрещат ребра, но… я не могла уйти. И не хотела! Уйти было неправильно, неверное, я должна была это убрать… Что-то черное, откуда доносился скрежет сверчков, откуда лился черный свет. Неправильное! Корявое! Рваное! Высасывающее что-то из мира, моего мира! Мира, который был частью меня, а я частичкой его…
Нежный поцелуй и злой шепот: «Ритусь, все, мы уходим, мне не нравится это». И пришлось собрать все силы, чтобы простонать в ответ:
— Нет.
Замер, чувствую его дыхание на своей щеке, а затем тихо произнес:
— Ты плачешь. Это не дело. Мы просто уходим, к преисподней этот разрыв, что-нибудь придумаю прежде, чем у тебя психоз начнется. Все, Маргош.
— Нет! — прошипела фактически. — Не могу.
Судорожно вздохнул и уткнулся носом в мое плечо, но дыхания его я не слышала — свист ветра медленно, но верно врывался в сознание.
— Слушай, — вдруг тихо прошептал Стужев, — а представь, что ты спишь утром, и утро такое потрясающее, а шторы задернуть забыла с вечера, и луч солнца бьет в глаза… так раздражает, да?
Он правильное слово подобрал — раздражает! Очень сильно! До безумия просто!
— Так задерни штору, Маргош. — Дразнящий шепот, и Саша легко прикусил мочку уха. — Просто задерни.
Я закрыла глаза. Нет, до его слов мне казалось, что наваливается лавина черных сверчков, и волны черные накатывают, а теперь такое ощущение, что я с закрытыми глазами вижу дыру, у которой рваные края. И стоит протянуть руку… не явно — мысленно и…
Чувство, что по пальцам пробежались искры, какое-то порывистое чисто интуитивное движение, ощущение тепла, разлившегося по телу, и тишина… Удивительная, благословенная тишина, в которой слышны лишь слова Мастера:
— Игнат действовал на территории Земли более двадцати лет, вероятно, осознанность он получил сразу после рождения. Несмотря на подозрения, Демон многократно подтверждал свою лояльность, и руководство…
Я перестала вслушиваться, повернула голову и встретилась с встревоженным взглядом сине-серых глаз. Улыбнулась, он облегченно выдохнул, и только сейчас я поняла, насколько за меня переживали.
— Все? — одними губами спросил Саша.
— Кажется, да, — невероятное спокойствие окутывало призрачным одеялом абсолютного счастья.
— Хорошо, — наклонился, легко поцеловал и прошептал: — Тогда я снимаю иллюзию, идет?
Молча кивнула.
И почти сразу голос Мастера стал громче, и вообще мир словно вернулся. Такой, каким и должен быть, без черных сверчков и свиста потустороннего ветра, правильный мир, целостный. Правда, меня немного пугало произошедшее, да что там немного — сильно. Нет, чисто гипотетически я догадывалась, что теперь я Яга, а это типа хранительница Терры. Гипотетически. Но чтобы вот так! И вообще страшно!
— Все хорошо, — прошептал Стужев. — Ты просто не смогла бы пройти мимо, перестала бы спать по ночам и тебя тянуло бы сюда с каждым днем все сильнее. Ты Яга, у вас так, расслабься и не думай об этом больше. Просто не думай.
Интересно, а он понимает, насколько мне сейчас нужно, чтобы продолжал сжимать вот так крепко и надежно, чтобы был рядом и говорил… что-нибудь, что угодно, лишь бы слышать его голос и знать, что он рядом?
— Князь! — Окрик Мастера. — О чем вы там шепчетесь?! У нас, между прочим, важное совещание!
Медленно повернув голову к Георгию Денисовичу, Стужев улыбнулся и нагло ответил:
— У нас важнее, мы имя первенцу придумываем. «Георгий» даже рассматривать не собираемся, расслабьтесь.
В помещении стало тихо, разве что мой сдавленный смешок прозвучал едва слышно. Но никто, абсолютно никто ничего не сказал. На меня старались даже не смотреть, особенно Волк и Сеня Снежинский, но тяжелый взгляд зеленых глаз я на себе почувствовала. Молча посмотрела на Дениса, Колдун зло на меня. Взгляда отводить я не стала, я ни в чем не была виновата перед ним, ни в чем и никак, и эта его показная злость вообще безосновательна. Колдун усмехнулся и отвернулся. Мне не понравилась эта усмешка, повернула голову к Стужеву и поняла, что ему тоже, он, как и я, поведение Дэна отметил. Мы переглянулись, Саша улыбнулся, потянулся ко мне, потерся носом о мой нос. Так нежно и так мило, и вдруг не важен стал ни Колдун, ни вся эта ерунда, что творилась со мной всего несколько минут назад. Взглянула в сине-серые глаза, ответила улыбкой на его улыбку и неожиданно подумала, что я счастливая. Абсолютно счастливая, и мне очень-очень хорошо.
Дверь открылась странно. Резко, а затем очень медленно и со скрипом. Ощутила, как напрягся Александр, напрягся, но даже фривольной позы не изменил и все так же продолжал обнимать, крепко и надежно.
Их было двое. Первый шагнул смело — высокий, как Стужев, совершенно седой, и его собранные в хвост на затылке волосы были перекинуты на плечо, словно подчеркивая серо-серебристый костюм. У этого незнакомца было хищное лицо с орлиным профилем, голубые колючие глубоко посаженные глаза, тонкие губы, острый подбородок. Второй вошел, словно стесняясь, — закутанный в черный плащ, он не шел — будто парил над полом и на какой-то момент мне подумалось, что это женщина… На тот краткий момент, пока второй не откинул капюшон. Ужас! Ледяной, убийственный ужас!
Я поняла, что дрожу всем телом, только когда Саша начал осторожно поглаживать по спине. Нервно взглянула на него, Стужев весело подмигнул, и я поняла, что бояться нечего. Но стоило вновь взглянуть на пришедших, как стало совсем страшно — они оба смотрели на меня. Холодные голубые глаза седого и бездонно-черные, нечеловеческие глаза лысого, покрытого шрамами чудовища, в котором мало что осталось человеческого.
