— Так — так, — Роберт кивнул. — А что я должен ему сказать или передать?
— Главная мысль, которую ты обязан донести до Вадима, что король Людовик жертва обстоятельств. Он не желает воевать с венедами, ибо наша казна пуста, мы потеряли много воинов, и у Франции нет интересов на севере. Но он пойдет в поход, если его позовут. Уверенности в победе Христова воинства у нас нет и в ходе войны, которую все равно развяжут папа римский и германцы, королевские войска не будут проявлять усердие. А чтобы венедам легче было одолеть своих врагов, мы намерены делиться с ними военными планами. Но не со всеми венедскими князьями и вождями, а только с Вадимом Соколом. Насколько я понял, он человек не простой, хитрый и расчетливый. Поэтому извлечет выгоду из нашего сотрудничества и главные удары венедов обрушатся на других крестоносцев, а мы останемся в стороне. Скажи ему, Роберт, что ты лишь первая ласточка и если удастся договориться с венедами, можно будет отправить более представительное посольство. На этот раз с верительными грамотами.
— Сомневаюсь я, что Сокол станет с нами дружбу водить. Очень уж сильно он нас не любит.
— А ты не сомневайся. Ему не впервой с христианами дружбу водить. В Ла — Манше не только венеды, но и датчане под языческими флагами. Они заключили с Вадимом тайное соглашение и грабят христиан, а поймать их за руку не получается. Мне это достоверно известно.
Обдумывая слова де Корентина, рыцарь замолчал, и королевский телохранитель поторопил его:
— Тебя что‑то смущает?
Де Ге поймал взгляд командира и спросил:
— Кто еще будет знать о моей миссии?
— Король, я и аббат Сугерий.
— Сугерий? — Роберт удивился. — Он же священнослужитель.
— Аббат не только Христов служитель, но и франк. Ему Крестовый поход тоже не нужен. По крайней мере, против венедов. Знаешь, что он недавно на проповеди сказал?
— Откуда? — рыцарь пожал плечами. — Я ведь из провинции приехал.
Де Корентин наморщил лоб, вспомнил речь Сугерия в аббатстве Сен — Дени и стал ее цитировать:
«Венеды, у коих я был в плену, не ведая закона Божия, не убивают единоверных своих, не грабят, не обманывают, не клевещут, не воруют и никто из них не утаит вещи ближнего своего. Однако если кого из них постигнет беда, его выкупают и дают ему денег, дабы он мог заниматься своим ремеслом, а найденные вещи объявляют на торгу. А мы, христиане, крещенные во имя Бога и постоянно слыша Его заповеди, исполнены неправды, зависти и немилосердия. Опомнитесь, люди! Своих же братьев грабим, убиваем, продаем в рабство и обижаем. А если бы можно было, то съели бы друг друга, да Бог бережет. Вельможа или простой человек, всякий руководится корыстными расчетами, придумывая, как бы кого обмануть».
Замолчав, де Корентин посмотрел на Роберта и спросил:
— Каково?
— Сильно сказано, — ответил рыцарь.
— То‑то же. Какие у тебя еще вопросы?
Беседа продолжилась, и верные слуги дома Капетингов общались до самого утра. После чего они расстались. Леон де Корентин покинул дом горбуна через подземный ход, а Роберт де Ге через дверь и немедленно направился в Кале. Через трое суток на утлом суденышке он вышел в море и вскоре был перехвачен кораблем варягов. После чего, на его счастье, он смог поговорить с Ранко Саморода, который сразу понял, кто перед ним и немедленно отправил франка в Рарог.
Рарог. Лето 6658 С. М.З. Х.
День не задался с самого утра.
Вечером я читал старые книги и делал пометки в дневник. Увлекся и засиделся допоздна, поэтому заночевал в кабинете. А когда проснулся и спустился вниз, Нерейд закатила скандал. Я не скрывал от своих женщин, что женился в третий раз и в степи меня ждет молодая красивая девушка. По местным меркам в этом нет ничего необычного или греховного. Сколько мужчина может и хочет содержать жен, столько и есть. Нерейд и Дарье это, как я уже говорил, не нравилось, но они смирились. По крайней мере, мне так казалось, и гневные выкрики супруги, которая обычно вела себя весьма сдержанно, а теперь обвинила меня в безразличии к семье, стали неожиданностью.
Ругаться не хотелось, и ударить мать своих детей, дабы вправить ей мозги, я не мог. Воспитание не позволяло. По этой причине покинул стол и вышел во двор. Нерейд успокоится и тогда с ней можно будет поговорить. Однако вскоре про нее забыл, ибо меня ожидали неприятные вести. Не одна и не две, а целых пять.
Кузнецы и литейщики сделали первую пушку. Пока еще примитивную. Вокруг древесного ствола стянули металлические полосы, которые позже склепали. После чего, не поставив меня в известность (видимо, хотели получить какой‑то результат и только потом похвалиться), они произвели пробный выстрел. Пороха забили немного и каменное ядро весом в двадцать килограмм, шлепнулось в десяти метрах от орудия. Сразу забили второе ядро, увеличили количество пороха и переборщили. Пушку разорвало и четыре испытателя, три кузнеца и один литейщик, получили тяжелые ранения. Наверное, выживут, но здоровья они себе поубавили, и работы по созданию полноценной пушки замедлятся.
Следующая новость из Европы, от датского купца Маргада Бьярниссона, который занимался перепродажей бумаги из Рарога. Недавно он был в Бремене и стал свидетелем публичной казни. Германцы сжигали на кострах пленных славян, пятерых бывалых воинов и двух молодых. Судя по подробным описаниям купца, это были диверсанты Доброги и мои вароги, которые отправились в рейд вместе с ними. Католики, будь они неладны, все‑таки смогли обнаружить отборных венедских воинов, окружить и даже захватили некоторых в плен. А что с ними творили в темницах бременского архиепископа, понятно. Не пирогами кормили и пивом поили, не душеспасительные беседы вели, а пытали и калечили. Муки воины претерпели ужасные — это точно. Но самое плохое, что германцы, скорее всего, смогли развязать им языки. Нет таких людей, которые не ломаются. Не бывает. И если палач не смог разговорить пленника, то это всего лишь показатель его непрофессионализма. Именно поэтому все вароги, оказавшись перед выбором, шли на смерть. А тем парням, которые заживо сгорели на площади Бремена, не повезло. Они не смогли погибнуть или их захватили врасплох.
Третья весточка прилетела из Роскилле. Мстислав Выдыбай, князь Зеландии, вышел в море и попал в шторм. В результате чего его корабль налетел на скалы и разбился. Половина экипажа, отборные варяги, погибла, и среди них был Мстислав. Вот так‑то. Был у нас князь, и нет. Значит, снова предстоят выборы. Кто‑то должен стать официальным вождем Зеландии и опять начнутся интриги, сговоры и закулисные переговоры. Многие захотят занять это почетное место. Но реальных кандидатов два, я и Вартислав Никлотинг.
