– Болото, – вздрогнула она. – Знаете, мы видели там призрак, который висел на дереве. Я и двое людей Воллера.
Эльдар удрученно цокнул языком.
– Дорогая, это я там висел! Я должен был отпугнуть их от нашего самого секретного тайника. Там у нас склад оружия и многое другое.
– Ты? Но…
– Я висел на одной руке. Ты совсем не видела моей головы, или как?
– Нет, не видела, но… Ох! Значит это был ты!
Она улыбнулась, и общий хохот разрядил напряженную атмосферу.
– Эльдар, – спустя мгновение задумчиво сказала она, – расскажи поподробнее о твоих отношениях с Воллерами и о недавнем убийстве в Гростенсхольме!
– Эти двое гростенсхольмских работников пришли от Воллера, который настроен исключительно продатски. Он и его семья считают всех норвежцев неполноценными людьми, и поэтому их следует уничтожать.
– Но мы-то так никогда не думали!
– Я знаю. Вы представляли для нас иную трудность, поэтому мы ненавидели и вас, но за другое.
– Я понимаю. Вы хотите ненавидеть все датское, всех перебежчиков, как вы нас называете?
– Точно. А вы, черт возьми, столь любезны, великодушны и участливы, что встали нам поперек горла. Вы лишаете нас права считать вас плохими и называть вас датскими свиньями.
– Вы действительно полагаете, что все датчане свиньи? Тогда вы не лучше Воллеров!
– Нет, конечно, мы не говорим, что все они свиньи. До тех пор, пока они находятся в Дании, не отнимают наших хозяйств и не угнетают нас. Но ненавидеть Воллеров мы имеем полное право. Так мы и поступаем в Черном лесе. Ты понимаешь, те двое работников были подосланы в Гростенсхольм Воллером шпионить за всеми вами, слишком мягкосердечными, и за нами, подозреваемыми и, не беспричинно, в ненависти к датчанам.
– Тогда не удивительно, что именно они стреляли в тебя и твоего родственника, когда вы предприняли попытку украсть продукты в Гростенсхольме.
– Вот именно.
– А это последнее убийство, за которое вину возложили на тебя?
Он наклонился вперед.
– Ты знаешь, один из этих работников дал слабину. Влюбился в служанку в Гростенсхольме и решил остаться там навсегда. Хозяин поместья Воллер приказал второму убрать его и обвинить в этом меня. Этот второй украл мой нож и воткнул его в спину своего товарища.
Виллему почувствовала себя нехорошо. Недавно она проделала то же самое. Вонзила нож в спину человека. Мысль эта была гнетущей и невыносимой.
– Откуда ты все это узнал?
– Я сразу же все это понял. Но я ничего не мог сказать, должен был быть исключительно осторожным из-за нашего движения сопротивления. Поэтому я и бежал. А ты, глупая, пошла за мной и очень сильно напортила нам.
Когда Эльдар отказывался от своего агрессивного враждебного отношения, то говорил по-настоящему интеллигентно. Они, люди из Черного леса, тоже потомки хорошего рода, даже если дегенерировали в результате преступления своего прадеда. Снова стало тихо. Виллему чувствовала себя довольно удрученно после всей той критики, которая была высказана ей, после всех тех унижений, которые ей пришлось пережить. Как бы извиняясь, она сказала:
– Как могло случиться, что сегодня ночью в лесу оказалось так много людей. Я этого не понимаю.
Председатель ответил ей:
– Мы здесь потому, что на сегодняшнюю ночь назначена была наша встреча у болота повешенного человека. Почему люди Воллера оказались здесь, я не знаю.
– Это знаю я, – стыдливо сказала она. – Они охотились за Эльдаром, и в Муберге узнали, что молодая девушка выспрашивала, как добраться до хижины Барбру.
– О, Боже, – промолвил предводитель пораженный такой наивностью.
– А то, что люди фогда знали, где меня искать, ничуть не удивительно, – включился в разговор Эльдар. – Работник, засланный в Гростенсхольм Воллером, был в Липовой аллее, когда там ремонтировали конюшню. Если Виллему слышала разговор моих родственников о хижине Барбру, то и он мог подслушать их. Затем он побежал к фогду. Так что не во всем ты виновата, Виллему.
– Спасибо, – произнесла искренне благодарная Виллему. И все же она чувствовала себя довольно неловко. – Но как случилось, что все оказались одновременно на этом роковом месте в горах?
Все рассмеялись.
– Мы никогда не слышали, чтобы кто-нибудь когда-нибудь кричал так пронзительно, – сказал предводитель. – Эти вопли могли и мертвого поднять из могилы.
Ей хотелось, чтобы он не употреблял таких слов. Снова заныло под ложечкой. Она убийца. Лишила человека жизни. Виллему тихо сказала:
– А что будет сейчас? Я очень хочу домой.
– Нельзя, – категорически заявил предводитель. – И этот запрет надолго. Вас и Эльдара сейчас разыскивают, и вам следует исчезнуть отсюда. Вот я и думаю. В Ромерике есть хутор. Его хозяева сочувствуют датчанам. Ходят слухи, что сам хозяин обращается со своими работниками гораздо хуже Воллера. Я хочу, чтобы вы устроились на работу в этом хозяйстве, выдав себя за супругов…
– Нет, – в один голос воскликнули оба.
– Нет? Но я думал…
– Совершенно исключено, – сказала Виллему и гордо распрямила спину. – Но может быть, нам пойти туда, как брату с сестрой?
– Ты согласна? – удивленно произнес Эльдар и внимательно посмотрел на нее, освещенную только-только начинающимся, почти незаметным светом нового дня.
– А разве у меня есть выбор?
– Большого нет.
Ей самой казалось, что это хороший выход. Брат с сестрой… Так безопаснее.
Старший брат? Виллему охватило сентиментальное чувство. Маленькой она постоянно мечтала о брате, большом и сильном, к которому всегда можно обратиться за помощью, утешением или защитой.
Братская любовь – это прекрасно, внушала она себе, может быть, потому, что она была единственным ребенком в семье и не знала вечных трений, которые могут возникать между братьями и сестрами.
Она обрадовалась. Было бы чудесно обращаться к Эльдару за помощью, знать, что он рядом, что они вместе.
Бессознательно от счастья она глубоко вздохнула.
Под высокой стеной скалы царила тишина.
Виллему не могла четко видеть Эльдара в предрассветной темноте, но она знала, где он сидит и помнила, как он выглядит: узкие, часто прищуренные глаза, морщины на худых щеках… и вдруг у нее возникло сильное сомнение.
– Не могли бы мы отправиться… по домам? – нерешительно поинтересовалась она. Предводитель покачал головой.
– Я обязываю Эльдара приглядывать за вами. С одной стороны, в ваших интересах, а с другой – в наших. Чтобы вы не выдали нас.
– Как я могу выдать вас? Я даже имен ваших не знаю, ни разу раньше не встречала вас.
– Поэтому сейчас мы разойдемся, до наступления рассвета. Но!.. – произнес он резко. – Существует большое «но». Вы можете продолжать путь, как брат и сестра, меж вами много общего…
