— Но я точно ощущаю исходящую от нее магию земли и деревьев. И вы изворачивались, пытаясь отвечать на ее вопросы. Что-то не давало вам лгать.
Эйриэн догадалась, что речь идет о Милене. Та, будто почувствовав, что говорят о ней, обратилась к оркам:
— Ну как вам нравится наш прием?
— Что она спрашивает? — грубо поинтересовался Орнекс рэк тэ Шеку, сидящий по другую руку от Дэрка Таупара.
— Она спрашивает, как вам нравится прием, маркиз.
— Скажи ей, что харчи нормальные, вино — дерьмо, а девки с кухни могли бы быть и потолще. Их что здесь, совсем не кормят? — Он загоготал, изображая смех.
— Что ответил маркиз? — поинтересовалась Милена. Дэрк открыл рот, закрыл его, опять открыл, слегка покраснел, потом побледнел и выдавил из себя:
— Он сказал, что готовят у вас превосходно, а вот вино отличается слегка своеобразным вкусом, к которому он не привык. И девушки в Эсилии очень стройные.
Королева захихикала про себя, представив, сколько раз за этот день переводчику приходилось выкручиваться подобным образом и сколько нервов и сил он потратил.
Милена, довольная ответом, невинно улыбнулась и продолжила расточать вокруг себя ауру благожелательности и аромат голубых роз.
Дэрк Таупар перевел дух.
— И все-таки почему вы так уверены, что эсилийцы не понимают орочьего? — задал каверзный вопрос Груц Перке.
Переводчик усмехнулся:
— Даже их торговцы договариваются с нашими на всеобщем. Поверь мне, это многое значит.
Виконт недоверчиво покачал головой.
— Поверь мне, — с нажимом повторил Дэрк, — я знаю, о чем говорю. Во всяком случае, до нашего приезда практически никто в этой стране, кроме ученых-языковедов, орочьим языком не интересовался. Просто поверь мне. Эльфийка замерла с подносом в протянутых руках. «Неужели? Неужели Ивэн прав, и речь идет о предательстве? Неужели кто-то действительно передает сведения нашим врагам? Да нет, — прогнала она от себя эту назойливую и неприятную мысль, — просто доносчики и шпионы есть везде. И не только в Эсилии шептуны хорошо нашептывают».
Она успокоила себя этой мыслью и невольно разозлилась на тайного советника. Если бы не он со своими «уроками», подобная нелепица вообще не пришла бы ей в голову.
— Так вы утверждаете, что королева, сидящая перед нами, не является эльфийкой? — возобновил прерванный спор виконт.
Орк, жевавший в этот момент очередное яство, лишь коротко кивнул.
— Но она так хорошо обращается с оружием. Вы же сами сегодня видели, когда я по вашей задумке вызвал ее на поединок. Против алебард не всякий воин выстоит, а она с двумя короткими клинками управилась, чуть меня самого не зарезала.
— Ты сам сказал, что она хорошо обращается с оружием. Заметь, хорошо, а не превосходно.
— Но она прекрасна, как эльф!
— Дорогой виконт, а ты видел много истинных эльфов? — с сарказмом спросил переводчик.
Молодой Груц слегка порозовел, но все же ответил:
— Видел пару.
— И где же это и когда, позволь поинтересоваться?
— Отец возил. На темную сторону. В бордель, — нехотя признался юноша.
— Эльфийка темная была? — Да.
— Может, и вправду истинная. Как звали ее, запомнил?
Груц рэк ур Перке отрицательно помотал головой.
Эйриэн, не забывая о своих «обязанностях», продолжала разносить закуски и поэтому слегка переместилась к краю стола, но, заинтересовавшись разговором, подошла к высокопоставленным гостям поближе.
— Так вот, даже если та эльфийка, с которой ты… которую ты… видел… была чистокровной, то, как ты говоришь, она была темной. А красота темных и светлых эльфов различается, как красота ночи и дня.
— Ну о чем я и говорю: королева Эсилии восхитительна, как солнечный ясный день, — не унимался молодой орк.
— Слишком уж солнечный, — проворчал себе под нос Дэрк Таупар, — ты только посмотри на ее волосы, в них же нет характерного для расы зеленоватого отлива.
— А по-моему, они переливаются прекрасным зеленым цветом.
— Это камни в ее волосах переливаются прекрасным зеленым цветом. К тому же ты только взгляни на ее уши!
— А что у нее с ушами? — удивился виконт. — Их не видно из-за прически.
— Вот именно. — Переводчик торжествующе поднял вверх указательный палец. — Где ты видел эльфа, сознательно прячущего свои длинные острые уши под прической? Да они гордятся ими, как главным достоянием расы, и стараются каждый раз по поводу и без повода выставить их на всеобщее обозрение.
Эйриэн против воли машинально дотронулась до своих ушей под чепчиком.
— Дэрк, скажите, это действительно имеет такое большое значение, какой королеве, истинной или ложной, мы объявим войну?
— Безусловно, это имеет первостепенное значение. Остальное Эйриэн уже не услышала. До нее наконец дошел смысл вопроса, который молодой виконт задал своему сопровождающему.
В этот самый момент все голоса смолкли. В полной тишине раздался нечеловеческий визг. Именно от этого визга девушка часто просыпалась по ночам. То плакал умирающий щенок. В такт ему страдальчески завыла собака-мать. По спине эльфийки потекли холодные струйки пота. Война.
Королева отступила на несколько шагов назад, пока не уперлась спиной в одну из колонн, поддерживающих куполообразный сводчатый потолок зала. Поднос в ее руках задрожал, золотая и серебряная посуда заплясала с легким звоном.
Звук вернулся так же неожиданно, как пропал. В один момент нахлынул с новой силой, больно ударив по барабанным перепонкам. Эйриэн взяла себя в руки, глубоко вздохнула и подошла к Николо, сидящему напротив посольства. Она наклонилась, предлагая ему салаты, а сама тем временем тихонько прошептала, прижав губы к самому уху учителя так, чтобы только он один мог услышать:
— На кухне у Марии. Срочно. Вместе с Ивэном. Советник еле заметно кивнул.
Эльфийка быстрым шагом вышла из зала. Почти выбежала. Мария смерила ее пристальным взглядом, когда она появилась на кухне, но подойти и расспросить не отважилась.
Девушка прислонилась к стенке возле выхода, чтобы никому не мешать, и глубоко задумалась. Раздумья ее продолжались недолго, ровно до тех пор, пока в кухню не зашли Николо и Ивэн. Она привела их в помещение, которое уже спасало ее сегодня, — в кладовку. Прекрасно помня, что и у стен есть уши, она надеялась, что поскольку обычно здесь им слушать нечего, то и в этот вечер подслушивать тут никто не будет.
Не откладывая, королева начала с самого главного:
— Пошегрет объявит нам войну.
На несколько стрелок повисла тишина. Советникам понадобилось время, чтобы обдумать услышанное.
