Владимир Пекальчук - Скользящий сквозь ночь. Живые и мертвые

Прямо перед Арситаром появился всадник на коне, украшенном дорогой сбруей. Люди есть люди, им плевать, что коня вся эта мишура обременяет. Если командир — значит, должен быть в роскошных доспехах, и конь должен быть в таких же цацках. На миг подумалось, а что, если бы его, Арситара, вождь вот так вырядился? Старый мудрый гро-Дака в толпе своих соратников не то что не выделяется — наоборот, и не скажешь, что этот старый, вечно ухмыляющийся воин в многократно латаной куртке на самом деле предводитель племени Ветра. Но вот когда доходит до сражения, один взмах его топора — и сразу становится ясно, кто здесь вождь и почему. Или на совете, когда говорят все и много, разве сможет хоть один человек догадаться, кто тут вождь? Да никогда в жизни. Но вот наступает миг, когда должно быть принято решение, клюющий носом старик поднимает голову, ухмыляется и произносит короткую, емкую речь. И тогда сразу становится понятно, почему гро-Дака — вождь племени уже восемьдесят лет подряд.

А людям этого не понять. Их короли выряжаются в сверкающие камни, за которые могли бы накормить весь свой народ, живут в огромных домах, где могло бы поселиться полплемени. О том, что истинный вождь выделяется среди своих соплеменников только в бою и на совете, им говорить бесполезно.

Вот и этот, с позволения сказать, командир. Драпает, оставив свое гибнущее войско на произвол вполне предсказуемой судьбы. Может быть, не сверкай он позолотой нагрудника, как луна посреди ночного неба, Арситар бы просто не обратил внимания на него, занимаясь другими врагами. Может быть, он даже спасся бы. Но тщеславность погубила этого командира.

Топор прочно застрял где-то в хребте разрубленного почти напополам врага. Арситар рванул его, выдирая заодно и кишки, но куда там, тело не желает отдавать клинок, времени наступить ногой и потянуть как следует уже не остается. Ну и ладно! Он бросился вдогонку, командир, завидев, что стал объектом непосредственного интереса, пришпорил коня. По-тихому свалить не удалось, и он ломанулся прямо по своим же солдатам. Еще миг — и он исчезнет, а Арситар просто увязнет, как в болоте, в толпе людишек. Между ними десять шагов, сейчас или никогда!

Он ринулся вперед, словно степной ветер, и оттолкнулся ногами, родная земля придала прыжку мощи. Может быть, не будь нагрудник так щедро позолочен, командир бы спасся. Может быть, не будь конь так отягощен лишним весом, он бы вынес своего седока из пекла битвы. Может быть, рука Арситара сомкнулась бы на воздухе, будь доспех коня чуточку легче… Но люди слишком любят украшения, и в качестве драгоценности избрали самый обременительный и бесполезный металл, тяжелый, словно свинец.

Зеленокожий воин настиг врага в прыжке, вытянутая рука ухватилась за край кирасы у самой шеи. Рывок — и с воплем ужаса человечек бьется в хватке титана.

Арситар схватил его за шею правой, второй рукой уперся в нагрудник и потянул голову командира к себе, одновременно отталкивая тело. Почти сразу раздался хруст и враг обмяк, но он продолжал тянуть, напрягая каждый мускул своих сильных рук. Треск, хруст, последний рывок — и вот тело падает наземь, орошая песок степи кровью из разорванных артерий. Дело сделано.

Арситар, возвышаясь над колышущимся морем людишек, словно скала над водой, высоко поднял оторванную голову в позолоченном шлеме. Его торжествующее «Граааааааааааа!» прокатилось по степи и заставило сражающихся — и людей, и орков — на миг забыть обо всем и взглянуть в его сторону.

— Грааааааааааа! — раздалось со всех сторон. У каждого племени свой боевой клич, но и у моандорцев, и у элкадцев, и у племени Ветра, и у всех остальных орков мира один клич победы. Один клич на всех и победа тоже одна на всех.

И тогда люди просто побежали в разные стороны, как тараканы. Немногие из них, затерявшись в степи и избежав ее опасностей, вернутся домой, в Телмар, чтобы рассказать, как огромный орк оторвал голову их командиру. Пятитысячная отборная армия разорителей и похитителей детей перестала существовать всего за четверть часа, уничтожена, стерта в пыль праведной яростью.

Этот день стал днем большой победы всего орочьего народа, и огромным личным триумфом того, кого раньше звали Арситаром, но кто теперь всего лишь безымянный мертвец в чужом краю.

Он открыл глаза, прервав свой сон, шестым чувством понимая, что рядом кто-то есть. И не ошибся: около десятка высоких воинов в плащах стоят неподалеку. В следующий миг осенило: да это же эльфы! Проклятье!

Он вскочил на ноги, но отвернуться не успел.

— Это не будет преступлением — поговорить со мной, — мягко произнес приятный женский голос, — я, скажем так, не живее тебя.

Предводительница отряда, так хорошо и гладко говорящая на языке орков, сделала шаг вперед. Капюшон скрывал ее лицо, тем более что ростом она хоть и повыше людей, но орку все равно только до груди. Видны лишь подбородок и изящные, тонкие губы.

— Что нужно дочери леса? — угрюмо поинтересовался изгой.

— Не леса — Солнечной Равнины. Я ищу кое-кого. Ты пришел из Альвейдорна, людского свинарника. Не видел ли там человека, окутанного тьмой?

Вот оно как. Это, стало быть, высшие эльфы, Солнечный народ. Некогда им принадлежала вся земля, которая не лес и не орочьи степи. Даже та, на которой они сейчас стоят. Долгая война с людьми, восставшими против их правления, поставила солнечных эльфов на грань вымирания, но всего год назад тысячелетняя война внезапно закончилась. Эту новость рассказала ему Моара, которая, казалось, знала больше, чем говорила. Ну да сестра — она такая. Всегда знает много, на то и шаманка.

И вот теперь отряд высших эльфов ищет в краю людей человека, окутанного тьмой. Зачем? Не его дело, в конце концов.

— Нет. Не видел. Я был в городе днем, а окутанные тьмой боятся солнца.

— Этот — не боится. А куда ты путь держишь, воин?

— В Телмар.

Эльфийка чуть улыбнулась:

— Полагаю, скоро в Телмаре будет большой траур, дрянной скот получит, что заслуживает, и я лишь сожалею, что не из моих рук. Мои пожелания хорошей битвы с тобой, воин.

Она повернулась и пошла прочь, ее отряд двинулся следом. Изгой проводил ее взглядом и задумался. Концы с концами в ее словах не сходились, она лгала. Люди-кровососы всегда окутаны тонким слоем тени, которую только проницательный взгляд орка и может обнаружить, ни эльфы, ни тем более люди не способны разглядеть этот сверхъестественный саван, как не способны, зачастую, видеть духов. И если дочь Солнечного народа, который всегда отчаянно ненавидел вампиров, считая их разносчиками чумы, сама ищет такого… зачем? Уж не ради мести ли? Да, она сказала, что мертва, как и он, вот только вокруг ее стройной фигурки не вились клубы тени. Она сама — не вампир, а значит, ее слова — ложь с целью выудить сведения у орка, которому запрещено говорить с нею. И ведь она знала это, сука гиены! Подлая дрянь без чести и совести заставила покойника, ничего дурного ей не сделавшего, совершить очередной тяжкий проступок — и только лишь в глупой надежде, что этот орк повстречал среди множества людишек одного, нужного ей!