Я не Темная! — хотелось крикнуть им всем в лицо. — Посмотрите, я не беру ваш страх! Не трогаю вас…
Хотелось плакать от досады и голода: она так и не сумела восстановиться после общения со стихией. Вся полученная от орков сила выплеснулась, опустошив ее до донышка. И так просто было бы восстановиться… теперь-то она умела получить сколько угодно энергии, стоило лишь как следует напугать десяток человек и съесть их страх. Боль тоже годилась — она могла бы питаться страданиями раненых. Но — не могла.
Я не Темная! — твердила Шу, в полубреду отталкивая сладкие потоки энергии. — Не буду! — и больше недели не могла встать на ноги, истощенная до предела.
Ее выхаживал сам Фрай, потому что солдаты, хоть и благодарные за спасение, боялись приближаться. Слишком хорошо помнили, как летели со скал орки и как гроза чуть не смела крепость.
За полчаса, проведенные на улицах Суарда, Шу успела раз сто пожалеть, что отказалась от кареты, и что Фрай не запихал ее под защиту занавесей и гербов силой. Но даже он, бесстрашный генерал Медный Лоб, качавший ее на руках вместо собственных детей — которых у Фрая не было — опасается колдуньи и не решается, как раньше, на нее рыкнуть. Хотя любил по прежнему и не верил в этот отвратительный слух: Темная.
Родной дом встретил ее еще хуже, чем город. Там хоть к страху примешивалась радость от неслучившейся орды, и в никому не нужную девчонку время от времени попадали цветы, что бросали горожанки перевязанным, потрепанным, но гордым солдатам-победителям и великолепному усталому генералу. А тут… о, как хотелось сбежать от этой брезгливости и высокомерия! Распоследняя прислуга и та мстила ей за собственный страх презрительными мыслишками: пугало, а не принцесса! Уродливая девчонка, одетая хуже горничных, мелкая и тощая — а мы ее боялись!
На мнение прислуги Шу могла бы наплевать, но вот отец и сестра… и еще придворный маг…
Первым, что услышала Шу от сестры после чинных приветствий, было:
— Дорогая, вам надо немедленно помыться!..
Все остальное можно было не слушать: ничего, кроме упреков. Отец разочарован, сестра разочарована, и вообще лучше бы Шу не рождаться на свет, чтобы не позорить светлое имя Суардисов.
«Только не злись, только не злись…» — как заклинание, повторяла про себя Шу, идя вслед за разряженным мажордомом по залитым солнцем, роскошно убранным галереям и залам. От блеска и яркости красок слезились глаза, но она гордо задирала подбородок и пропускала мимо ушей нравоучения Ристаны. Так хотелось ответить ей… да хоть просто позволить тому страху, что сидел внутри сестры, расцвести и вырасти — и забрать его себе. Почувствовать снова то упоение силой, взлететь…
— …к обеду. А шиеру Ильму следует уволить и сослать!
Резкий голос сестры едва не порвал тонкую оболочку самообладания.
— Благодарю Вас. — Шу склонила голову, чтобы не смотреть Ристане в глаза — слишком велико было искушение.
— Через час за Вашим Высочеством зайдут, — бросила старшая принцесса и величественно удалилась.
Дальнейшее превратилось для Шу в кошмар. Мытье, одевание, причесывание… голод, сосущая пустота внутри — и изобилие терпких и сладких, острых и соленых, маслянистых и прохладных эмоций. Даже не надо тянуться, только возьми!
Борьба с хищными инстинктами настолько занимала Шу, что она не обращала внимания на то, что с ней делают. Так что зрелище бледного пугала в роскошном платье персикового цвета оказалось неожиданностью: она не смотрела в зеркало последние две недели, не до того было. Но… ширхаб! Такого она бы и сама испугалась. Красные глаза с синим кругами, запавшие щеки с пятнами искусственного румянца, тощая как у сдохшего от голода цыпленка шея — как есть зомби из трактата по некромантии.
Ну и пусть. Все равно отец на нее смотрит, как на позор семьи, так что нет смысла пытаться казаться лучше, чем есть.
В таком настроении Шу пообедала прямо в покоях — не замечая вкуса — и позволила мажордому проводить себя в отцовский кабинет, где уже собралась изрядная толпа: отец, сестра, первый советник, генерал Флом и придворный маг.
Черно-ало-лиловую мощь она почувствовала, не дойдя до отцовского кабинета двух десятков шагов. Там, за дверью, ждал хищник страшнее всех шаманов вместе взятых: его аура обжигала, отталкивала и манила, заставляя замедлять шаг и шарить взглядом по сторонам в поисках путей для бегства.
Злые боги… И это ее боятся горожане? Да они просто слепые… этот Темный один сожрет весь Суард, не подавившись. Куда ей, слабенькой самоучке, против такого буйства стихий? Не стоит и трепыхаться.
Похоже, магистр Бастерхази считал так же и не скрывал презрения и удивления. В жестких, острых всполохах его магии читалось: ты, девочка, просто недоразумение, не стоящее и взгляда. Тебе повезло, но не рассчитывай, что повезет еще раз.
Шу и не рассчитывала. Единственное, чего ей хотелось, это вернуться в Сойку и снова почувствовать себя человеком, а не мелкой голодной нежитью. Но пока приходилось отвечать на вопросы отца и мага — десятки вопросов. Она не понимала, зачем им нужно все это знать. Но послушно отвечала, опасаясь неосторожным жестом или взглядом дать понять Темному, что может представлять для него какой-то интерес. Шу рассказывала, как увидела орду, что думала, когда бежала прочь от орков, и как уговорила Фрая взять ее с собой в инспекцию.
Сам генерал, казалось, тоже не понимал, как посмел нарушить королевский приказ и позволить принцессе покинуть Сойку. Он краснел и бледнел, слушая объяснения Шу — а она честно призналась, что попросту спряталась в обозе и вышла только на следующий день. Почему? Зачем? А потому что в ущелье растет мандрагора, необходимая для… Тут Шу замялась: не говорить же, что ей приспичило выманить из затопленных пещер под крепостью рыдающую по ночам русалку — или кто там поселился зимой и пугал рыбаков. Упаси Светлая, маг заинтересуется, как Шу ее обнаружила и где нашла нужные заклятия. Потому она, преодолевая дрожь, упрямо задрала нос и выдала:
— Чтобы регенерировать сержанту Ублаю ногу.
В еле заметной гримасе мага читалось: глупая, самонадеянная девчонка! Любому ученику лекаря известно, что весенняя мандрагора не годится. Но что взять с дурочки?
Шу была согласна — только дурочка возьмется за приготовление восстановительного зелья из незрелой мандрагоры. Ну и хорошо, лучше прослыть дурочкой и никчемной колдуньей, чем… при мысли о том, что с ней будет, если Темный вдруг сочтет ее опасной или хоть неудобной, Шу покрылась холодным потом.
— Магистр, мы думаем, что Ее Высочество рассказала все необходимое, — неожиданно вмешался король. — Вы уже составили мнение — мы слушаем.