— Но, Шу… — вскинулся генерал.
— Без но, — перебила его Шу. — Если для того, чтобы унести отсюда ноги, надо сказать, что шаманы сошли с ума и сами на себя вызвали грозу, я так и скажу. Да что угодно скажу! И ты скажешь.
— Ненавижу политику, — рыкнул генерал, успокаиваясь. — Никогда я не приписывал себе чужих побед. И, Шу… все равно солдаты знают, кто их спас. И люди тоже узнают!
— Не надо. Не говори никому, пожалуйста! Если ты прав, и Его Высочество заинтересовался мной только ради магии наследников, пусть лучше он думает, что это все случайность. Тогда, быть может, я окажусь ему не нужна… он же не захочет жениться на никчемной девчонке, правда?
— Правда, Шу. Правда, — солгал Фрай и улыбнулся одними губами.
И за эту ложь, за эту заботу и желание защитить Шу благодарила Светлую. За то, что она не одна. За то, что есть кто-то, кому она нужна не как пешка в игре и не как политический товар.
Все оставшееся до отъезда в Сойку время Шу провела в своих покоях. Никакая роскошь, никакие диковины позабытого за шесть лет дома не смогли бы ее заставить переступить порог: где-то там, неподалеку, был магистр Бастерхази. Шу кожей чувствовала опасность и радовалась, что не успела восстановить запасы энергии по дороге домой. Шу смеялась бы над собой: с какой радости ей, принцессе, притворяться дохлым жуком? Но инстинкт подсказывал, что лучше притвориться, чем оказаться съеденной.
К счастью, отец посчитал ее присутствие на торжественном приеме в честь генерала Флома, победителя орков, излишним. Она был рада, что про нее забыли, и с удовольствием весь следующий день читала принесенные отцовским секретарем книги. А на третий день, чуть рассвело, вместе с Фломом отправилась обратно на побережье. В захолустье, в ссылку, в изгнание… в единственно безопасное место — крепость Сойки.
235 год. За пять дней до Праздника Каштанового цвета.
Суард.
С утра Мастер побеседовал с учениками: с каждым по отдельности, за закрытыми дверьми. И теперь они, сидя в саду под абрикосами, увлеченно обсуждали новости.
Ласка, как всегда, изгалялся над белобрысым:
— Ученик менестреля! А почему не портного, а? Или шляпника? Слышь, Лягушонок, почему тебя Мастер в бордель учиться не отправил? Из тебя там точно толк выйдет.
— Бедный Лягушонок, столько лет старался. И всё зря! — добавил огоньку Простак. — Ну, ничего, сделаешь глазки пожалостливей, авось не пришибут бездаря. Предупреди только, в какой забегаловке будешь тренькать для пьяных орков! Приду, скажу хозяину, чтоб не слишком обижал, по голове не бил, ты ведь и так того!
Пятеро мальчишек дружно заржали.
— Ничего вы не понимаете! Перед вами, уважаемые господа, сам величайший, знаменитый, непревзойденный мастер Заткни Уши Беги Вон! — паясничал самый младший после Хилла ученик, Игла. — Любимец мух, мышей и тараканов! После его выступления ваше заведение полностью очистится от любой живности, включая крыс и гоблинов! Ещё никто не выживал, услышав божественные звуки!
Хилл, по обыкновению, не слышал насмешек в упор. Навесив на лицо равнодушно-тупое выражение, он обдумывал разговор с Наставником. Обойти молчанием достопамятную встречу с Хиссом удалось на удивление легко. Мастер против обыкновения не стал в этот раз устраивать общий разбор. Выслушал отчет о тренировке наедине, вполуха, и огорошил новостями.
— Я договорился с маэстро Клайвером. После праздника он официально возьмет тебя в ученики. Будешь по утрам работать в его музыкальной лавке, жить тоже будешь у него. Тренировки по вечерам, два раза в неделю после обеда к аптекарю Альгафу — травы, яды, сонные зелья. С ним осторожнее. Он хоть и родич Ульриха, но о том, кто ты есть, ему знать не стоит. К посетителям не подходи, на глаза не лезь. На случай чего — учишься правильно разводить настойку от радикулита для Клайвера. Кстати, заводи побольше знакомств среди музыкантов и прочих артистов, пригодится. Играть будешь на гитаре, что еще осваивать, решит маэстро. Ещё вопросы есть?
— Учитель, но почему?
— Потому что затеряться в городе тебе слишком сложно. Значит, будешь на виду. Невинно улыбаться умеешь, вырастешь красавчиком… — Мастер кивнул, словно в подтверждение собственным мыслям. — Безобидный дамский угодник, отличное прикрытие. Свободно пройдешь в любой дом, сможешь путешествовать без малейших подозрений. Мелкие шалости по карманам забудь, ученик маэстро не воришка. Твоя репутация — это твоя безопасность. И не только твоя. Привыкай жить честно. — Мастер хмыкнул. — Вот как я, например.
По лицу Наставника словно прошла рябь, и на несколько мгновений он превратился в бие Кройце, тихого, незаметного владельца конторы перевозок. Едва ли кто мог заподозрить достопочтенного жителя квартала ювелиров, из доброты пригревшего несколько приютских мальчишек, в принадлежности к зловещей Гильдии. Все дела Мастер вел через Махшура, и в самой Гильдии мало кто знал главу в лицо — а кто знал, предпочитал забыть его имя и не вспоминать даже во сне. Так, для собственного спокойствия.
Мастер улыбнулся совсем по-домашнему:
— Неплохо играешь на своей дудочке. Слышал.
Довольно давно Хилл выменял у приезжего менестреля маленькую деревянную флейту. Редкими свободными вечерами он забирался на старую иву в городском парке, поиграть для тихой, заросшей тиной Чифайи. Хилл не распространялся о неподобающем будущему убийце увлечении, хотя и догадывался, что Мастеру о нем известно. Но что Наставник придет его слушать, да еще и похвалит? И велит учиться музыке? Это оказалось неожиданно приятно.
* * *
Обдумывая грядущие изменения, Хилл пропускал издевки мимо ушей. Ему уже представлялось, как в руки ляжет гитара — теплая, ласковая, отзывчивая… Будь его воля, с удовольствием променял бы шестиконечный знак Посвященного на менестрельский лазурный берет. Но и так получалось очень даже неплохо. Уж точно лучше, чем потом всю жизнь прикидываться мелким торговцем, содержателем трактира или зеленщиком.
Остальным ученикам надоело подкалывать будущего музыканта — не реагирует, хоть тресни! И они переключились на собственные дела, не обращая больше внимания на Лягушонка.
Сегодня двоим старшим, Угрю и Ласке, досталось по серьезному заданию — но не настолько серьезному, чтобы утруждать Призывающих. По обыкновению, Угорь помалкивал с загадочным видом, а Ласка напускал туману и хвастался:
— … по два империала!
Подпевалы впечатлились и уважительно притихли.
— Свисток, Волчок! — кивнул Ласка старшим ребятам. — Обмоем? Завалимся в заведение к Лотте, у нее новые девочки!
