— Ты не можешь убить меня, — возразил Хурган. — В этом мире у тебя нет власти. Да, твоя рука сейчас на моем горле, но ты не сможешь меня задушить.
Он был прав, и Видящая это знала.
— Не мне суждено наказать тебя. Так было и так будет.
— Ты имеешь в виду три искры? — Король хрипло рассмеялся. — То, что не должно было оказаться в этом времени и все же находится здесь?
Видящая отпустила его горло.
— Нам известно об этом, — послышалось из темного угла комнаты.
Гадарик. Он появился так же бесшумно, как и Видящая, а ведь она не рассчитывала встретить его здесь.
— Ты же не думала, что мы не узнаем об этом… досадном недоразумении, — продолжил советник.
— Это недоразумение уничтожит вас, нибелунгов, ибо такова ваша судьба, — заявила Видящая.
Отступив в тень, она растворилась в воздухе.
Гадарик удовлетворенно улыбнулся. Этой старой карге их не запугать.
— Кто бы мог подумать, что именно она попытается еще раз вмешаться в уготованное судьбой?
Король громко рыгнул.
— Не стоит ее недооценивать. А теперь оставь меня одного.
Покорно кивнув, Гадарик поспешно ушел. Хурган задумался. Конечно же, эти три искры из другого времени вредили его планам. Да и что это вообще такое, эти три искры? С другой стороны, это пробуждало хоть какой-то интерес. Впервые за долгое время Хурган почувствовал что-то вроде возбуждения и азарта, словно ему бросили вызов.
Он позвал своих стражников и приказал им принести вина и привести еще девушек.
Данаин объяснил Зигфинну, что повстанцы устроили праздник не из чистой воли к жизни. Для них это было чем-то вроде огонька во тьме. Им хотелось отвлечься от уныния, царившего в королевстве, и всеобщей безнадежности, поэтому вечером на хижинах появились яркие флаги, на кострах жарили дичь, повсюду раздавался смех.
Зигфинн и Бруния, вначале наблюдавшие с сомнением за этим странным оазисом человечности в бесчеловечном мире, позволили празднику увлечь себя. Они танцевали вместе со всеми, хотя Зигфинн делал это достаточно неуклюже, пили, знакомились с новыми людьми. Повстанцы дали им более простую одежду, в которой они меньше бросались в глаза, ведь дорогие одеяния, привезенные из Исландии, привлекали к себе внимание.
Выпив пару кружек пива, которое она переносила удивительно хорошо, Бруния направилась к Ауде. Эта женщина была предсказательницей родом из королевства франков и утверждала, что при помощи каменных рун может предсказывать судьбу.
— Ты действительно можешь увидеть то, что произойдет? — спросила Бруния и села перед молодой женщиной, скрестив ноги.
Ауда рассмеялась. Она и сама уже выпила немало.
— Боги посылают мне слова прямо… ик!.. в камни!
Подбросив в воздух пригоршню небольших дисков с вырезанными на них рунами, она затем разложила их на песке в соответствии со сторонами света.
— Страсть, — провидица хихикнула, как маленькая девочка, — бушующая страсть! Твое сердце бьется лишь для одного!
Бруния покраснела, хотя в глубине души понимала, что все это глупости.
— Свое сердце я и так чувствую. Но какова наша судьба? Что нас ждет?
Ауда подвигала руны туда-сюда.
— Он не просто мужчина, милый твоему сердцу. Он — твоя судьба. Ты будешь принадлежать ему и примешь в себя его жизнь.
Сердце принцессы забилось быстрее.
— А он чувствует то же, что и я?
Провидица опять подбросила камни.
— Он тебя почти не знает, но знает лучше всех остальных. Он видит то, чего не увидит ни один другой мужчина.
Бруния, обеспокоившись, заерзала. Как-то это не было похоже на того мужчину, ради которого билось ее сердце.
Запнувшись, Ауда подвинула один камень в сторону, а затем внимательно посмотрела на другой. В ее лице что-то изменилось.
— Что случилось? Чем все завершится?
Лицемерная Ауда попыталась придать своему голосу беспечность.
— Все будет хорошо. Вы будете счастливы. Потому что это угодно богам. А теперь возвращайся на праздник. Жаркое уже покрылось румяной корочкой, а музыка звучит все громче.
Бруния удивилась тому, что Ауда так быстро прервала свои предсказания, но, тем не менее, вежливо поблагодарила ее и присоединилась к своим новым друзьям.
Кальдер будто невзначай вышел из-за хижины Ауды. Он посмотрел Брунии вслед и поцеловал предсказательницу в макушку.
— Молодец. Лучшая судьба — это та, которую человек выбирает сам.
Ауда промолчала. Провидице не нравилось то, что она сделала. И уж совсем ей не нравилось то, что она увидела в камнях.
Зигфинн не был озабочен тем, где сейчас Бруния. Он с наслаждением ел кусок жареного мяса, которым его угостили, и думал о том, как приятно ужинать на празднике и хотя бы на мгновение забыть о мертвых землях. Повстанцы, жившие в Солнечной долине, были веселыми людьми, и почти у каждого имелся какой-нибудь музыкальный инструмент, на котором он умел играть. Главный музыкант селения Откер, старый бард, не только создавал музыку, но и рассказывал легенды и разные истории. Его рассказы не отличались разнообразием и были в основном посвящены событиям в стране: как людей уводили в рабство, как несправедливо поступил король, как где-то опять не осталось камня на камне.
Зигфинн заметил, что Откер знает об истории королевства больше, чем все те, с кем ему приходилось раньше встречаться, поэтому в перерыве между двумя песнями он отвел барда в сторону. Принц притворился человеком, чья семья якобы много поколений назад уехала в Персию, и поэтому он ничего не знает о происшедших событиях.
Откера не нужно было просить дважды.
— С чего начать историю, господин? С римлян? С греков?
— С Вормса.
Лицо этого худощавого, напоминавшего птицу человека помрачнело.
— Мне непонятно, почему это королевство превратилось в такой кошмар. Ведь так было не всегда.
— Не всегда, — согласился бард, перебирая тонкими пальцами струны лютни. — Но это началось довольно давно, еще до Драконьей Скалы.
— Драконьей Скалы?
— До того, как построили замок, который теперь возвышается над городом, словно паук с кожистыми лапами, — объяснил Откер. — Дворец Хургана.
— Давай начнем чуть раньше, — попросил Зигфинн. — Еще до Драконьей Скалы. Со времен короля Гундомара.
Бард горько рассмеялся.
— Гундомар? Дурак и трус. Спрятался от Фафнира и предложил руку своей дочери Кримгильды любому, кто спасет его от чудовища. Да он бы отдал свою кровинушку даже римлянам, если бы те согласились помочь. Когда он в конце концов взял в руки меч, дракон поджарил его, как мы жарим свиней. После него на трон взошел его сын Гунтер.
