Мараджил с удивлением встрепенулась. Как же, как же, цена за ратль этого алоэ доходила в Нишапуре до тысячи ашрафи. Тягучий коричневый сок запекался небольшими брусками, евнухи резали его острейшим ножом и тщательно счищали липкие остатки в курильницу - каждый кират драгоценного благовония так и звенел уплаченным золотом.
- До его кустов человеку не добраться, - мягко пояснил ибн Махан. - Поэтому бедуины бьют горных козлов, объедающих растение, и те падают с листьями во рту.
В воде таяли силуэты двух лучников в оборванных балахонах.
- Ну что ж, теперь мы знаем, где искать нерегиля, - усмехнулась Мараджил.
И вздохнула с облегчением.
- Прости дурного раба за совет, госпожа, - покачал большой чалмой ибн Махан.
- Да? - она подняла бровь.
- Бедуины ценят своих стрелков, как мы это алоэ, - пояснил глава тайной стражи. - В хадисе сказано, что в день битвы при Ухуде посланник Всевышнего, мир ему, сказал лучникам курайш: "Да будут мои отец и мать жертвой за вас".
- Хм, - недовольно отозвалась Мараджил.
- Не стоит посылать гвардейцев в кочевье, госпожа, - твердо сказал ибн Махан. - Бедуины спрячут все самое ценное. Сумеречника тоже спрячут. В пустыне это просто: его просто вывезут в дальнее становище, а то и отправят к соседнему племени. Там легко затеряться, моя госпожа, - Тарик уже показал нам, насколько легко...
- Гвардейцы не нашли нерегиля в Нахле, потому что его там уже не было?..
- Именно, о величайшая... Пока наши воины переворачивали там каждый камень, сумеречника увезли на север - и увезли быстро.
- Увезли?.. Он что, вьюк с поклажей? Это нерегиль халифа Аммара, о ибн Махан, его нельзя никуда увезти или вывезти против его воли!
- Зато можно связать долгом благодарности... - уголки глаз вазира барида пошли сеточкой тонких морщин.
- Хм, - наморщилась Мараджил.
Парсиянка не любила, когда ей напоминали о том, что она и так знала лучше всех. Конечно, ибн Махан прав, как она могла забыть. Волшебное существо расплачивается за свою силу именно этим - ему приходится дорого платить за каждый поданный из милости глоток воды.
- И что же ты предлагаешь делать, о ибн Махан?
Начальник тайной стражи накрутил на палец седое колечко бороды. И тихо ответил:
- В аль-Румахе ближе к осени собирают ярмарку.
- Ближе к осени?!..
- Ближе к осени, моя госпожа. Летом пустыня непроходима, - твердо сказал вазир.
- И?
- Бану суаль приедут на ярмарку - как раз осенью за алоэ приходят купеческие караваны. В аль-Румах. Сумеречника они привезут тоже - я почти в этом уверен.
- Почему, о ибн Махан? - заинтересовалась мать халифа.
- Похвастаться, о яснейшая, - тонко улыбнулся начальник тайной стражи. - Показать стрелка.
- Хм, - улыбнулась Мараджил, чувствуя, как улучшается ее настроение.
Ибн Махан улыбнулся в ответ:
- Мои агенты будут ждать Тарика загодя. Как только его выследят, мы пошлем за нерегилем гвардейский отряд. Не изволь беспокоиться, о величайшая. К началу осени Тарик будет в наших руках. А пока - что ж, пусть поохотится вдоволь...
Все сидевшие в комнате рассмеялись.
Мараджил веселилась от души, и веселье ее отдавало злорадством.
Что, Тарик, плохо тебе жилось во дворце? Мы подавали тебе яства на золотых блюдах, подводили лучших коней и целовали полы твоих одежд, о Страж, - но ты закусил удила, словно необъезженный жеребец, и умчался в пустыню! Сбежать решил от своего господина!
Ну-ну.
Посмотрим, как поживется тебе среди невежественных бедуинов. Не хотел стоять у золотого престола халифов? Что ж, походи за верблюдами, поживи в вонючем шатре, поголодай вместе с нищими голодранцами!
Возможно, по возвращении служба уже не покажется тебе тяжким бременем, о Тарик...
Кстати, о возвращении...
- Новый фирман уже подписан, о ибн Махан? - обернулась Мараджил к начальнику тайной стражи.
- Да, моя госпожа, - склонил тот голову в простой белой чалме. - Эмир верующих ознакомился с донесением из Ятриба и отказался от намерения казнить нерегиля. Правда, на утреннем приеме наш повелитель сказал, что Тарику придется многое объяснить, если он желает найти благоволение в глазах халифа...
Парсиянка расплылась в улыбке почти против воли: о Хварна, какую удачу ты посылаешь! Истинно, Священный Огонь благословил добросовестного и честного служаку из ятрибского джунда!
Каид отряда, посланного с фирманом для нерегиля, как известно, не сумел схватить Тарика - зато сумел разузнать многое в вилаятах, где побывал Страж. Каид Марваз описал все, что видел, в подробнейшем письме. И, судя по тому донесению, обвинения против нерегиля оказались ложными, жалобщики - лицемерными и продажными, а истинные радетели гибели Тарика - бандитами и разбойниками. "Тарик творил дела жестокие, но справедливые", написал тот ятрибский гвардеец в письме.
И Абдаллах велел сжечь прежний фирман и написать новый - не упоминающий об оковах. Правда, желания объясниться со строптивым существом не утратил.
Что ж, самое время вмешаться. Долг благодарности - это хорошо. Это правильно. Но признательность Стража - ненадежный залог безопасности. Мараджил добьется от Тарика большего.
- Пусть твои люди соберут новые свидетельства в пользу нерегиля, о ибн Махан, - строго сказала парсиянка. - А тот каид, как прибудет в столицу, пусть препроводит Стража не в ас-Сурайа, а в мою загородную усадьбу. Я хочу сделать моему сыну щедрый подарок, о ибн Махан. И не поскуплюсь на подарок тебе...
Вазир барида недоуменно поднял кустистые брови:
- Госпожа лично желает передать халифу свидетельства? Но для этого вовсе необязательно везти нерегиля в Райский сад...
Мараджил поджала губы. На самом деле усадьба называлась иначе, Райским садом ее обозвали злые языки. В хорошо укрепленный дом притаскивали должников и тех, кому госпожа Мараджил желала развязать языки. Иса ибн Махан мог бы обойтись без столь прозрачных намеков...
Фазлуи закхекал:
- Воистину, господин ибн Махан есть кладезь мудрости... Он прозревает истину: госпожа желает подарить халифу покорного и смирного Стража, хи-хи-хи... Уже не помышляющего о побеге, хи-хи-хи...
Иса ибн Махан нахмурился, но Мараджил тонко улыбнулась под шелком шарфа:
- Не тревожься, о Абу Сулайман. Мы не допустим бессмысленной жестокости. Но меры будут достаточными, чтобы вразумить Тарика, - ибо он нуждается во вразумлении. Одно дело - дерзить, другое - бросить государство на произвол судьбы. Мой сын слишком мягкосердечен, а Стража нужно отучить своевольничать. Я займусь этим нелегким делом сама.
