Дуновение освежающе-прохладного ветра всколыхнуло ветви, и три из четырех девушек, в окружении мелких веточек и еще по-весеннему вызывающе зеленых листочков, соскользнули с раскидистого дерева на затейливо выложенную мостовую. Одна осталось на своем наблюдательном посту. Шензу опасливо попятился за ближайший куст, по роковому стечению обстоятельств, оказавшемуся шиповником. Ввинчиваясь поглубже в кустарник, и, невзирая на царапины, паренек мужественно молчал, не желая привлекать к своей персоне излишнего внимания. Девушки его, похоже, все еще не заметили, но уходить юноша не планировал: девицы вполне могли подсказать правильность его догадок.
Все четверо, включая оставшуюся на дереве, были примечательно одеты в темную облегающую одежду и неизменно светлые сапоги на тонком длинном каблуке. Миловидная, высокая девушка с озадаченным выражением лица отряхивала подол короткой юбки, и, высказала, по-видимому, общую, терзающую всех, мысль:
— Странно.
— Но, Нолана, госпожа Хамидорея не стала бы раздавать необоснованных указаний, — в детском голосочке самой низенькой из присутствующих блондинки сквозило отчетливое сомнение.
— Лилия, это то и так ясно! Не говори это, будто сама себя убеждаешь! — резкий тон говорившей смуглокожей девушки с хмуро сведенными бровями восседающей на дереве, отражал определенную степень разраженной озадаченности.
— Ну, — томно протянула четвертая, ленивым жестом откинув прядь длинных пепельно-русых волос за спину. — По-крайней мере, с такой мымрой, на побегушках у господина Анемона, нам нечего опасаться конкуренции.
— Мальва, я уже ни в чем неуверенна. — Первая девушка, задумчиво сложила руки под грудью и кинула взгляд на дом с бирюзовой крышей.
— Думаешь, госпожа Хамидорея подозревает в этой страшиле нечто большее, чем оно видится нам? — наивно распахнула синие глаза Лилия.
— Подобраться бы поближе, да побеседовать с новой домработницей.
— Нет, Мальва! Госпожа Хамидорея запретила нам приближаться к дому Арахуэнте ближе, чем на пятьдесят шагов, помнишь? — возразила самая высокая из них, Нолана. — Не хочешь же ты еще больше обострять отношения с господином Анемоном? Он может в любой момент отказаться нас обучать, если мы совершим оплошность. Нам нужно в точности исполнять указания предводительницы, иначе у нас будут неприятности.
— Да знаю я, — пренебрежительно отмахнулась та, как от назойливой мухи. — Но если бы помимо указаний госпожа Хамидорея что-нибудь объясняла, нам бы не пришлось терзаться догадками.
С дерева спрыгнула до сих пор остававшаяся там девушка.
— Не время пререкаться! — пресекла она любые споры. — Мы выполняем свое дело, большего с нас пока не требуется. — Изящная рука провела по черным густым волосам, собранным в хвост, словно бы его обладательница сим движением желала успокоить себя.
— Наблюдать и не вмешиваться… — грустно молвила Лилия, опустив взгляд на пепельно-голубой камень дорожки.
— Только в случае крайней необходимости, — не менее печально подтвердила Нолана.
Все четверо удрученно принялись изучать поверхность под ногами.
Шензу же, убедившись в правильности своих необоснованных, по сути, предположений, раздумывал — насколько безопасно будет сейчас вырваться из далеко не нежных объятий шиповника и предстать перед печальными девами. Поскольку девы сии не внушали доверия относительно доброго здравия того, кто столь беззастенчиво их подслушивал. На обычных скромных и воспитанных девиц эта компания не особенно походила, и их реакция на вывалившегося из кустов соглядатая в одежде почтальона может быть весьма далекой от адекватной. Но надо было что-то делать, посылка вряд ли сама дойдет до адресата, даже если Шензу перекинет ее через забор. Тем более что еще неизвестно что таила в своих глубинах маленькая коробочка, ведь распорядитель даже дышать на нее опасался.
Переждать, когда девицы покинут свой пост? Но непонятно как долго они тут будут «наблюдать и не вмешиваться». Да и, судя по всему, на смену могут прийти другие. Пребывая в мучительных раздумьях Шензу уже было окончательно решил выбраться из кустов, не взирая на возможные последствия, как ситуация кардинальном образом изменилась. Все четверо вдруг странно побледнели и молча, спешным шагом двинулись прочь от приметного особнячка.
— Что это с ними? — Юный почтальон не стал долго мешкать в кустах, близкое знакомство с которыми, оставило пренеприятнейшие ощущения на открытых участках тела, и, по всей видимости, не только на них — что-то подозрительно кололо чуть пониже поясницы, да и в боку щипало…
Выдравшись из цепких объятий шиповника, Шензу ожег пламенным взором ненавистный кустарник, и тут же забыл о нем, напомнив себе о главной цели, да и новоявленная девица, показавшаяся на дороге, немного расстроила. Ему что, опять в кустах сидеть, пережидая неизвестно что? Ну нет, он не согласен. Он всего лишь выполняет свою работу, ему нечего бояться. Шензу решительно двинул по направлению к дому Арахуэнте, нащупав через мягкую кожу сумки, ремень которой был перекинут через голову, ту самую посылку.
Только добравшись до кованых ворот одновременно с незнакомкой с пепельными волосами, парень сообразил, какого дал маху, не рассмотрев издали все значительные детали внешности попутчицы. Покрой ее одежды был замысловатый, а уж расцветка — красные узоры на девственно белом — смотрелась, словно кровь убиенной жертвы на снегу. От странной особы исходила ужасающая аура, так что юноша застыл на месте, парализованный внезапным сверхъестественным страхом. Его взгляд уперся в белые ножны с серебряными узорами, которые твердо удерживала рука в белой же перчатке. При виде всего этого на Шензу снизошло откровение, он осознал, что ничуть бы не удивился, если бы лезвие, спрятанное в недрах ножен, покинуло свое убежище, и точным ударом вскрыло артерии на его шее, давая густой, вязкой крови пролиться неудержимым, драгоценным потоком жизни.
Обливаясь холодным потом, юноша застыл, вцепившись в ремень сумки, и выставил ее перед собой подобием щита. Девушка же, хотя даже еще девочка, молча взглянула на него, пройдясь взглядом от светлой растрепанной макушки до кончиков припыленных ботинок. Шензу почувствовал, как под взглядом девчонки по телу пробегает табуны противно топочуших мурашек, оставляя после себя гусиную кожу и иррациональное желание в срочном порядке присоединиться к компании девиц столь торопливо покинувших свой наблюдательный пост. И ни кукольное личико, ни мягкий приглушенный блеск длинных пепельных волос, ни темный бархат больших глаз, в обрамлении пушистых ресниц, не могли убедить его в том, что это дитя не способно завершить его жизненный путь прямо здесь и сейчас. В том случае, если он не найдет правильный ответ на витавший в воздухе, но так и не заданный вслух, вопрос: «Что он тут делает?».
