«Быть может, этот сон означает, что пришло время моей смерти?»
Мимо него неуклюже проковыляло какое-то маленькое существо, жалобно скулящее на ходу. Баррик попытался встать, но его усилия не увенчались успехом. Ноги ослабели и отказывались его держать, сердце билось под ребрами, как птица в клетке. Принц опустил голову и хватал ртом воздух.
«Я не хочу умирать! Я не хочу умирать!» — беззвучно твердил Баррик.
Он понимал, что эти заклинания бессильны. Джаир не хотел умирать, но это не спасло его от гибели, — принц чувствовал, что воина из страны теней больше нет в живых. Феррас Вансен тоже не хотел умирать, однако его поглотила бездонная беспощадная тьма. Почему же он, Баррик, надеется на иной удел? Ему предстоит встретить смерть здесь, в этом отвратительном месте, в окружении врагов и чудовищ.
«Я не должен сдаваться. Не должен. Я обещал…»
Он не помнил, что именно обещал и кому дал обещание. Перед мысленным взором Баррика все время возникали три лица, они то сливались воедино, то вновь разъединялись: любящее и встревоженное лицо сестры, обрамленное светлыми волосами, непроницаемый и лишенный возраста лик женщины из сумеречного племени и лицо темноглазой девушки, приходившей к нему во сне. Последняя, возможно, была лишь плодом фантазии, но отчего-то казалась более реальной, чем остальные.
«Ты не должен сдаваться, — сказала ему темноглазая девушка, когда они стояли на узком мостике над бездной небытия. — Сражайся. Борись во что бы то ни стало».
Тогда он не понял или не захотел понять ее слов. Но она настаивала, она верила в то, что он сумеет победить боль и отчаяние.
«Борьба — вот все, что тебе остается», — сказала она ему, и взгляд ее был полон сочувствия.
Борьба. Чтобы бороться, надо хотя бы встать на ноги, а у него не было на это сил. Неужели никто не понимает, как он устал, как он смертельно устал? Он не виноват в том, что у него больная рука, что кровь его отравлена проклятием. Не он развязал войну с сумеречным народом, и во владения безумного полубога он явился не по собственной воле. Почему все эти женщины требуют от него так много? Почему они настаивают на том, что он должен победить отчаяние, выполнить поручение, вернуться домой целым и невредимым? Разве он не имеет права на отчаяние?
Но три женщины не оставляли его в покое. Баррик тяжело вздохнул, закашлялся и, сплюнув сгусток крови и пепла, заставил себя подняться.
Почти все коридоры, поначалу направлявшиеся наверх, вскоре вновь устремлялись вниз. Был только один способ убедиться в том, что проход действительно ведет вверх, — отыскать лестницу. Баррик Эддон оказался далеко не единственным, кому пришла в голову эта мысль, — охваченные ужасом существа, метавшиеся в задымленных недрах, тоже рвались на поверхность земли. Впрочем, некоторые из них по непостижимым причинам упорно стремились туда, где нашли свою смерть Джаир и Джикуйин, — в охваченную пламенем пещеру, где уже обрушился потолок. Баррику приходилось проталкиваться в толпе обезумевших чудовищ, мчавшихся на верную гибель. В суматохе он потерял топор, свое единственное оружие, но взамен нашел на земле брошенную лопату. Когда в узких коридорах становилось слишком тесно, Баррик расчищал себе путь, нанося удары направо и налево. Это заставляло испуганных монстров прятать когти и зубы и прижиматься к стенам.
Он увидел немало загадочных мест, где творилось нечто невообразимое. Чтобы добраться до очередного лестничного пролета, ему потребовалось пересечь просторную пещеру, где несколько десятков крылатых существ терзали чье-то окровавленное тело. В пронзительных голосах чудовищ слышалась злобная радость. Жертва, скорее всего, принадлежала к племени преследователей, напавших в лесу на Джаира, однако нельзя было утверждать это определенно — от нее остался лишь жалкий обрубок. Баррик отвернулся, чтобы не видеть отвратительного зрелища, и поспешил прочь. Страшная гибель неведомого существа напомнила ему о собственной беззащитности. На лестнице принц нашел тускло поблескивавший клинок, скорее всего, брошенный кем-то в панике. Оружие представляло собой странную смесь топора и кинжала, однако было гораздо удобнее, чем неуклюжая лопата.
На нескольких подземных этажах толпились крошечные суетливые создания: они скакали по полу, потолку и стенам, их ничуть не волновала разразившаяся в недрах катастрофа, и они не имели ни малейшего желания покидать свое пристанище. У них были круглые плотные тела и тонкие лапки, как у мышей. Одно из диковинных существ коснулось руки Баррика своими острыми коготками, и это прикосновение показалось принцу отвратительным. Он замахал своим оружием, отбивая у прочих тварей охоту к нему приближаться.
Никогда в жизни Баррик Эддон так не уставал. Он упорно поднимался по длинным и крутым лестницам — ни одна из лестниц замка в Южном Пределе не сравнилась бы с ними, — но поверхность земли была так же далеко, как и прежде. Воздух, по-прежнему горячий и влажный, затруднял дыхание. Баррик заблудился, и прилив сил, порожденный отчаянием, стремительно шел на убыль. На пути по-прежнему попадались необычные существа, поражающие взор своим уродством, однако их становилось все меньше. Большую часть времени Баррик карабкался по ступенькам и брел по коридорам в одиночестве. Он понимал, что это опасно, так как одинокая фигура неизбежно привлекает внимание. Отвратительный полубог погиб, но это не означало, что его приспешники позволят Баррику вырваться на свободу.
Как только юноша заметил существо, которое было меньше его самого, он схватил эту тварь за руку — точнее, за длинную голую лапу. Диковинное создание выпучило круглые глаза, и без того вылезающие из орбит, испустило пронзительный визг и, прежде чем Баррик успел сказать хоть слово, разлетелось на части. Конечности отделились от туловища, сплелись в скользкий юркий комок и быстро покатились вниз по лестнице вслед за товарищами. Баррик был так поражен этим маневром, что на несколько мгновений замер на месте. Внезапно чья-то косматая тень, мелькнувшая на стене, вывела его из оцепенения.
Тень нагнала его стремительно, и лишь по гнилостному запаху Баррик понял, что это один из обезьяноподобных стражников. Оттеснив юношу, чудовище устремилось вниз, туда, где исчезла стая пучеглазых созданий, способных к удивительным метаморфозам. Баррик порадовался тому, что эти твари представляются стражнику более желанной добычей, чем он сам.
«Наверное, они хороши на вкус», — подумал он.
Принц страдал не только от боли и усталости, но и от голода. Нынешним утром стражники не сочли нужным принести пищу ему, Вансену и Джаиру, как обреченным на смерть.
