— Эй, ты уснул что ли?
Сторож даже не трепыхнулся.
— Точно, уснул, — подвёл черту богатырь, — стало быть, я выиграл. Ай да я! Победил-таки чудище! Поехали, Ярик, путь свободен.
Ярослав мотнул головой. Подошёл к ближайшей бочке, ударом копыта столкнул её с берега. Над поверхностью воды взметнулось пламя, пепел ушёл на дно. Добромир присвистнул.
— Ишь ты… Вода горит. Ты правильно придумал, нам лучше следов не оставлять. Вдруг сюда кто из слуг кощеевых наведается.
Пустые бочки сбросили в реку, полные богатырь втиснул в пространство между аркой моста и берегом.
— Ну вот, сказал он, отряхивая ладони, — теперь можно ехать. Ведь можно, а, друг?
На этот раз жеребец кивнул.
— Тогда едем.
Витязь немного пошатывался, видно не так уж легко далась ему победа в поединке на мехах. Взялся левой рукой за повод, прихватив прядку гривы, правой за путлище у самого стремени.
— Что такое: держу крепко, а стремя всё равно туда-сюда раскачивается, — проворчал парень, — ногой не попадёшь. Врёшь, всё равно поймаю! Ага, поймал!
«Только бы сесть сумел, — подумал Ярослав, — а там уж не свалится, не позволю».
Добромир сел в седло, взял повод. Сидел он крепко, и конь быстрым шагом пошёл по мосту, на другой берег Огненной реки. Всадник слегка покачивался вперёд-назад.
— Вот видишь, Ярик, а ты сомневался, что одолеем Змея! — голос загремел прямо над ухом жеребца, тот невольно наклонил голову, — хорош же у Кощея сторож: такого простого испытания не выдержал! Уж теперь-то нам никакие преграды не страшны! Ты говорил, на заставе в Железных горах люди служат? Так с ними куда легче справиться. Давай, брат, шагай резвее, нужно скорее туда добраться! Но, живей, живей!
Богатырь несколько раз довольно сильно ударил каблуками по бокам лошади. Ярослав недовольно замотал головой, скрипнул зубами. «Больно, между прочим, — сердито подумал он, — не понимает что ли, что мне больно?»
Добромир запел какую-то песню, судя по всему, боевую. Это уже было совсем некстати. Ярослав остановился, поднялся на дыбы, и затем, уже опустившись на все четыре ноги, резко поддал задом. Всадник не успел откинуться назад, и вылетел из седла. Сел на земле, потряс головой, с удивлением взглянул на жеребца.
— Ты чего это, буланко? Устал что ли? Ладно, давай передохнём малость.
Он принялся рассёдлывать коня. Как только богатырь снял уздечку, Ярослав принял человеческий облик.
— Послушай, Добромир. Ты человек сильный и стойкий, как я погляжу, но это не значит, что нужно шум поднимать. Твой голос, небось, уже на заставе слышно!
— Ну так и что? Пусть только явятся сюда, уж мы их…
— Перестань. Их там не двое и не трое, даже не пятеро. С десятком дружинников не справишься в одиночку. А я не смогу тебе помочь, если буду в конском обличии и под седлом, не смогу в человека превратиться. Нам с тобой нужно быть тише воды ниже травы, иначе конец.
— Ладно, понял. Что-то я и впрямь слишком разошёлся, — богатырь сконфуженно опустил глаза, — извини, если что не так.
— Едем дальше, — произнёс Ярослав, — до сумерек успеем гор достичь, переночуем у озера, а поутру в путь. Если сумеем мимо заставы проскочить, считай, полдела сделали, тогда и дуб заветный найдём, и кощееву смерть.
— А птицы-дозорные нас не заметят? У коршунов глаза зоркие.
— Мы поедем не по дороге, а по горным тропкам. Из тех, по которым дружинники ездят. На них и одинокий всадник не диво. Правда можем наткнуться на разъезд, но тут уж как повезёт.
— Справимся как-нибудь с дружинниками, — махнул рукой Добромир, — едем!
Глава четырнадцатая. Железные горы
На следующее утро Добромир проснулся сильно позже обыкновения, сел, помотал головой, потёр виски.
— Доброе утро, — приветствовал его Ярослав, — хотя скорей не очень доброе.
— Это верно, недоброе. Хотя бывало и хуже.
— Неужели? Разве мыслимо выпить больше, чем на вчерашнем хм… поединке?
— Можно и больше. Ох, голова как болит. И во рту прямо пустыня.
— Вот, возьми, — Ярослав протянул товарищу флягу, — Здесь травяной отвар, он боль снимет.
— Спасибо, друг, — богатырь жадно приник к фляге и в минуту осушил её.
Стальной обруч, стискивающий голову, сначала ослабел, а потом вовсе исчез.
— Ну вот, теперь куда лучше. Хорошее снадобье. Когда только ты его приготовить успел?
— Ночью. Травы-то сушёные у меня всегда под рукой, сестра приучила. Она мне всегда их и готовила.
— Ты что же, совсем не спал? Не годится так, высыпаться надо, когда бой впереди.
— Я выспался. Потому что спал в конском облике. Ты, наверное, замечал, как лошади спят: постоят, подремлют, потом проснутся, пощиплют травы или сена пожуют, а потом снова дремлют.
— Да, верно. Это мне с тобой повезло, — витязь поднялся, потянулся, — однако надо делом заняться. Умыться, позавтракать и в путь.
И зашагал к озеру. Скоро оттуда послышался плеск и довольное покряхтывание.
С завтраком управились быстро.
— Ты бывал прежде в горах? — спросил богатыря Ярослав.
— Нет, не бывал. Я кроме родной деревни только в столице и был. Хотя нет, ещё в соседних деревнях бывал, правда, редко. А как на службу царскую поступил, так не до поездок стало. Про горы слышал только. Будто бы снег там круглый год не тает, а реки по весне такие бурные, что вода со скал падает.
— Ну, это не совсем так. По крайней мере, Железные горы не настолько высоки, чтобы снег на них никогда не таял. Правда и до конца он тоже не сходит. Но суть сейчас не в этом. Я уже говорил, что дальше наш путь пойдёт по горным тропам. Ехать по ним не так трудно, как может показаться, но тебе стоит запомнить кое-что. Прежде всего: не поторапливай и не останавливай меня. Не натягивай повод сильно, но и совсем не бросай: я могу споткнуться. Когда поедем по тропке над обрывом, брось стремя, которое будет со стороны обрыва: если вдруг оступлюсь, легче соскочить.
— Ты уж лучше не оступайся.
— Постараюсь. Видишь ли, мне раньше не приходилось идти через горы с всадником на спине, а ты к тому же тяжелее, чем моя сестра, — Ярослав помрачнел, при мысли о Зоряне, но тут же заставил себя вернуться к разговору, — ну и последнее — не смотри вниз.
— Я не боюсь высоты.
— Ты ведь прежде не бывал в горах, — возразил кощеев сын, — значит, настоящей высоты и не видел.
— Ладно, не буду смотреть. Теперь всё?
— Да всё. Хотя нет, погоди. Я тут подумал, что нам стоит придумать какой-то особый язык, чтобы ты мог понимать меня, когда я конь. Давать знак я могу ударами копыт.
— Ну, это-то проще простого, — улыбнулся витязь, — давай так: если понадобится, чтобы я спешился, остановись, и два раза ударь о землю правым задним копытом. Если при этом нужно седло и узду снять, топни ещё и правой передней. А если опасность учуешь — бей левой задней, годится?
— Годится.
Через два часа они снова тронулись в путь. Ярослав сразу взял влево, чтобы не попасть на прямую дорогу через горы, где их легко могли обнаружить дозорные. Обогнул невысокую скалу с плоской, словно её срезали, вершиной, и стал подниматься вверх по тропе. Добромир вертел головой туда-сюда, как мальчишка, впервые попавший на большую ярмарку.
— Вот это великаны! — воскликнул он, глядя на уходящие ввысь горы, — надо же, сколько камня! Ежели одну такую громадину раздолбить, наверное, десяток каменных городов построить можно. Тут ведь ничего живого. Ой, нет, вон там что-то зелёное виднеется. Честное слово — трава! И даже деревья вроде. Точно, деревья! Ой, маленькие какие, не больше куста смородинового!
Он с изумлением смотрел на карликовые березки.
Ярослав тихонько заржал, радость и восхищение всадника передались ему, как передаются обычной лошади. Жеребец зашагал бодрее, гордо вскинув точёную голову. Добромир огладил его, потрепал гриву.
— Слушай, приятель, я тут что подумал: в горах этих одни камни, и деревца вон какие маленькие. Не может здесь дуб вырасти, да ещё такой огромный. Значит гора, на которой он растёт, ниже, чем эти. Потому-то ты её прежде и не видел: высокие скалы её заслоняют. Как думаешь, Ярик, может такое быть?
