Добромир поднялся, чуть вытянул из ножен меч: мало ли кто там скачет.
Вот из лесной чащи выбежал буланый жеребец, неосёдланный, без узды. Остановился в двух шагах от богатыря, склонил голову до самой земли.
— Ярослав, что случилось? Где Горлица, она цела?
Конь взглянул в лицо человеку, глаза его были словно бы затуманены. Он явно не понимал, о чём его спрашивают, слыша только свою внутреннюю боль. Тут Добромир заметил Горицвета, вышедшего следом за хозяином. Обратил внимание, что седло пустое, но повод и стремена болтаются. Ни один всадник не позволил бы лошади бежать с опущенными стременами: ведь могут зацепиться за что-нибудь. Значит, стряслась какая-то ужасная беда. Повернулся к Ярославу. Тот уже вернулся в человеческий облик, но стоял неподвижно, словно каменное изваяние.
— Ты что? — Добромир подошёл к парню, встряхнул за плечи, — да говори же!
— Прости, богатырь, — глухо произнёс кощеев сын, — не сумел я царевну выручить. Только Зоряну погубил.
Он покачнулся, рухнул на колени, закрыл руками лицо.
— Я должен был умереть, а не она, меня отец хотел убить!
— Зоряна убита? Погоди, а Истислав где? — богатырь решил, что от пса сейчас скорее можно добиться связного рассказа.
— Истислав? Да здесь где-то, он за мной бежал, — Ярослав огляделся, — в самом деле, его нет.
— Вот незадача! Заблудился он что ли?
— Собака не могла заблудиться. Если бы он отстал от меня, то догнал бы по следу. Наверное, он там остался. Возле неё…
Юноша не выдержал и разрыдался. Добромир обнял его за плечи, погладил по спине.
— Ох, горе-то…
Ярослав почти не помнил, как покинул Железное царство. Память словно дымкой туманной подёрнулась. Вроде бы сначала он шёл пешком, потом шёлковый лошадиный нос ткнулся в его руку. Горицвет. Не оставляет хозяина значит. Только он всё равно верхом сейчас ехать не сможет, не соображает ничего. В таком состоянии опасно на лошадь садиться, передастся коню растерянность всадника, тогда он может даже с хорошо знакомой дороги сбиться. Лучше на своих четырёх. Обернулся жеребцом и поскакал к границе. Горицвет бежал следом. Превращение немного притупило душевную боль: Зоряна ведь не заботилась о брате, когда тот менял облик, и теперь отсутствие привязанности при нахождении в лошадиной шкуре помогло собраться, он сумел отыскать дорогу к тому месту, где три дня назад встретил Добромира, потом прошёл чуть дальше, и учуял Булата. Запах указал, где теперь богатырь.
Слезы, наконец, иссякли. Глаза побаливали, зато туман в мыслях развеялся. Ярослав встал, оперевшись на могучее плечо витязя. Заметил, что тот тоже вытирает лицо тыльной стороной ладони.
— Горе большое, Ярослав, только жить дальше всё равно надо, — мягко сказал Добромир, — с ужина немного каши осталось, пойди, поешь.
— Не хочется.
— Знаю, что не хочется. Нужно. Нам всем теперь силы потребуются, если хотим Кощея победить.
В потухших глазах юноши блеснул огонёк.
— Да. Смерть его непременно надо сыскать.
— Сперва поешь хоть немного.
— Горицвет не рассёдлан…
— Я сам о нём позабочусь.
Ярослав с сомнением покачал головой.
— Он может не позволить. Люди его сильно обидели.
— Позволит, уговорю. Я же в деревне вырос, лошадиные повадки хорошо знаю. Поймёт твой рыжий, что я зла не сделаю. Ужинай спокойно.
Ярослав чувствовал неловкость оттого, что перекладывает на другого заботу о своём коне, но несколько шагов, которые пришлось пройти до тлеющего костра отняли последние силы. Их едва хватало на то, чтобы удержать в руке ложку да зачерпнуть каши. Ел через силу, не ощущая вкуса. Горицвет вроде не возражал против того, что его чистит малознакомый человек, ни разу не послышалось недовольного всхрапывания. Вот и хорошо. Страшно хотелось спать, свинцовая тяжесть давила на веки. В конце концов, устав ей сопротивляться, парень свернулся калачиком, закрыл глаза. И сразу погрузился в сон, словно в тёплую воду нырнул. Не проснулся даже когда Добромир подошёл и подложил под голову спящего седло вместо подушки.
— Поспи, — тихонько сказал витязь, — утром горе отступит.
Когда Ярослав проснулся, солнце было уже высоко. Сел, потянулся, расправляя плечи.
— С добрым утром, — послышался голос Добромира, — я уж думал тебя будить.
— Доброе утро.
— Ну, как ты? Полегче стало?
Ярослав прислушался к себе. Чёрная тоска, вчера тисками сжимавшая сердце, не дающая дышать, отступила. Хотя до конца она видимо не уйдёт никогда.
— Да, легче. Спасибо тебе.
— Вот и хорошо, — завтрак давно готов, подкрепись, — послушай… Ты уверен, что с Горлицей ничего плохого не случится? Все-таки попытка бежать.
— Думаю не случится. Отец сейчас наслаждается тем, что подверг меня наказанию хуже смерти. Пока срок, данный на раздумье, не кончится, ничего царевне не грозит.
На самом деле Ярослав не был в этом уверен, но зачем давать богатырю лишний повод для тревоги?
— Раз так, надо кощееву смерть добывать — произнёс Добромир, — ну-ка, давай вместе думать над загадкой. Ты можешь подробнее герб описать?
— Зачем описывать? Моё седло клеймом помечено, а это как раз изображение герба.
Ярослав задрал крыло седла, и богатырь увидел небольшой аккуратный рисунок: высокая гора с дубом на вершине, змей, обвивший подножие кольцами тела. Добромир поскрёб в затылке.
— Где же тут отгадка? Картинка как картинка. Гора, змей, дуб… Может, смерть Кощея на горе спрятана? Вот на такой, где дуб растёт на вершине?
— Так близко? В Железных горах? — засомневался кощеев сын, — не слишком ли легко найти? Хотя с другой стороны, за тем, что далеко спрятано, труднее уследить. Надо ехать в горы и самим смотреть. Вот только как мимо Змея пройти?
— Ты как хочешь, а я не верю, что на Змея управы найти нельзя. Вон, у самого Кощея Бессмертного и то смерть есть, а слуга не может быть сильнее хозяина. Справлюсь со стражем.
— Угу, если Булат позволит, — фыркнул юноша.
— Причём здесь Булат? — удивился витязь, — как это он не позволит?
— Очень легко. Испугается и встанет. А то вовсе развернётся да назад поскачет. Коню до чужой любви дела нет, ему жить хочется.
Богатырь задумался. Верно, жаль коня-то.
— Булат, почуяв Змея, может попросту не подойти к мосту, — продолжал кощеев сын, — а если даже получится одолеть стража, деревенский тяжеловоз не слишком подходит для узких горных тропок.
— Другого-то коня всё равно нет.
— Будет, — сказал Ярослав, — я тебя повезу.
— Ты, — изумился витязь, — ты готов меня на своей спине нести?
— А что особенного? — пожал плечами юноша, — я резвее и выносливее обычных лошадей, хорошо знаю Железные горы, в конском облике не раз по скалам тамошним прыгал.
— Но ты же человек всё-таки. Неудобно как-то.
— Брось. Ведь не ты меня заставляешь, а я сам предлагаю. Решайся, время дорого.
— Да, времени у нас мало, это ты верно говоришь, — согласился Добромир, — только как же с лошадьми быть? Бросить тут, а ну как волки или нечисть какая-нибудь захочет ими полакомиться?
— Мы не в лесу их оставим. Выведем на дорогу, пусть там пасутся. Булат сможет если что вернуться обратно к Разумнику, а Горицвет за ним пойдёт. Ведь если нам с тобой не повезёт, то кони уже не понадобятся.
— Раз так, поедем, — кивнул богатырь, — видно нет у нас другого выхода.
Сборы не заняли много времени. Ярослав двинулся шагом по лесной дороге. Нести на себе закованного в доспех воина было с непривычки тяжеловато, но довольно скоро жеребец приноровился к тяжести. Остановились только раз, чтобы проститься с лошадьми. Добромир похлопал Булата по шее.
— Прости, друг, что так получилось. Только со мной тебе будет куда опасней, чем без меня. Ждите нас оба, глядишь, дождётесь, — в последний раз погладил серого, и вскочил на спину Ярослава.
— Выше нос, брат. Мы теперь вдвоём, и никакой враг нам не страшен. Вперёд!
