Смеркалось. Ночь вытеснила дневную жару, подул легкий ветерок, охлаждая пылающее от гнева лицо. Раньше никому не удавалось так сильно разозлить уравновешенного мага. Видеть Олю, находится с ней в одном помещении — невозможно. Он не был уверен, что не сорвется и не вцепится ей в горло. Слишком велик соблазн. Дир и сейчас-то не хотел ее кусать по-настоящему, просто припугнуть. Показать, чем могут закончиться эти эксперименты. Желание попробовать одуряюще пахнущую кровь из вены оказалось сильнее доводов разума. Ее вкус до сих пор на губах, как напоминание о том, что могло бы произойти. Интересно, смог бы он сдержаться и не поранить ее? Насколько Дир знал, укусы вампира могут быть не болезненны, а приятны. Интересно, Оля бы оценила? Впрочем, подобные размышления — глупость. Хотя бы потому, что он сам рыжей не нужен. Просто занятная игрушка, чтобы скоротать время.
Как же он не любил, когда с ним играли в такие дурацкие игры. Нашла ручного гхырха! Что она о себе возомнила? Почему вдруг решила, что может вот так просто подойти поцеловать, и все будет так, как хочется ей? Неужели, считает, что ему нужно настолько мало?
Парень разозлился окончательно и углубился в парк, где присел на свободную лавочку, спрятавшуюся в высоких цветущих кустах. На душе было гадко. Когда-то давно Оля ему очень нравилась. Она была прекрасна, дерзка и недосягаема, потому что видела только Стикура. Зачем ей был погруженный в свои эксперименты маг? Вряд ли она хоть раз на него просто посмотрела. А вот сейчас ее чем-то вдохновило это странное тело, которое и мужским-то назвать весьма сложно. А может быть, Оле просто в данный момент скучно?
Жалко, не пришлось к месту спросить, что произошло у них со Стиком. Немного смогла рассказать Льрисса, но она сама начала общаться с Ольгой только после их разрыва со Стиком. По словам вампирши, Ольга так и не забыла свою любовь, что не удивительно, за герцогом Нарайским всегда тянулся шлейф из разбитых сердец. Видимо, Оля — не исключение. В любом случае, чтобы там ни было, сам он для Оли — всего лишь игрушка. А Диру не хотелось, чтобы им играли, даже огневолосые авантюристки.
Тишина. Не шуршат от легкого ветерка листья на деревьях. Ночное небо тяжелым пластом давит на макушки высоких дубов. Верхние ветки путаются в липкой туманной дымке, а среди листьев мелькают редкие, не скрытые тяжелыми облаками звезды. Кажется, природа с наступлением ночи тоже уснула. Мелкие вездесущие кровососы и те затаились. Или просто чуют своего?
Дирона душили обида и злость. Маг уже и забыл о существовании подобных эмоций. У смерти свои преимущества, и одно из них — безразличие. Впрочем, и в прошлой эльфийской жизни Дирон не помнил, чтобы кто-то раздражал его столь сильно, как Ольга сегодня. Быть может, это потому, что он старательно обходил женщин стороной? Его любовью была магия и она, как любая женщина, не выносила соперниц. У Дира не было времени и сил на отношения с противоположным полом. На молодого мага всегда находились желающие и без долгих и нудных ухаживаний, без переживаний и душевного томления. Аристократы пользуются спросом неизменно, но эти редкие интрижки не оставляли на сердце следов. Что же изменилось сейчас? Раньше девушек интересовало его положение в обществе и ореол таинственности, который давала магия. Сейчас Олю привлекло новое тело. По сути, девушка была намного честнее, чем ее предшественницы. Но ее поведение почему-то не просто разозлило, оно оскорбило и обидело. Может быть потому, что и сама Оля особенная. Слишком яркая, слишком запоминающаяся и слишком притягивающая. Пламя. Завораживает, манит, но попробуй только подойти вплотную — сгоришь.
Возвращаться в гостиницу в таком взвинченном состоянии совершенно не хотелось, поэтому Дир сидел на лавочке в парке, безразлично разглядывая скользящие в темноте тени. В основном, целующиеся парочки, которые считают, что на ночных аллеях их не видно совсем. Глупые и наивные люди. Они сейчас, как на ладони. Впрочем, их можно и не видеть. Лишь чувствовать желание и запах страсти. Одно резкое, неслышное движение и замечтавшиеся влюбленные создания не поймут, что к чему. Только на утро останется непонятное сожаление, да головная боль, если слегка подчистить их воспоминания.
Дир изумился возникшей из ниоткуда мысли и вспомнил, что Льрисса велела в обязательном порядке выпить кровь. Интересно, сколько сейчас времени? Наверное, уже пора идти, иначе вампирша будет в бешенстве. Маг не заметил, как пожирающий изнутри голод стал невероятно сильным. Казалось, лишь секунду назад мысль о свежей крови теплилась где-то на краешке сознания, не давая забыть о вампирской сущности, а сейчас уже захватила полностью, вытеснив из Дирона все эльфийское. Остался лишь с трудом сдерживаемый инстинкт хищника. Нужно было спешить в гостиницу. Дир уже поднялся с лавочки, и тут из темноты выглянула она. Совсем еще девчонка с распущенными волосами и очень откровенным декольте. Она не пыталась скрыть, что отчаянно разыскивает скучающих на скамейках мужчин.
— Ты что такой грустный? — показное беспокойство в голосе не смогло заглушить откровенную радость. — Неудачная любовь, да?
Дирон, сжав зубы, кивнул и сделал скользящий шаг навстречу девушке. Красавица одуряюще пахла, и маг не стал думать о том, кто она: хитрая мошенница, которая попытается завлечь, а потом обчистит, или обыкновенный ночной мотылек. Он подошел совсем близко и заглянул в глаза. Девица глупо и призывно улыбалась. Она первая потянулась губами к губам. Дирон для приличия поцеловал в ответ, не испытывая ни удовольствия, ни желания. Скользнул губами по шее и с наслаждением впился в пульсирующую артерию. Это не было импульсивным поступком — холодный расчет. Словно кто-то подменил его, убрал эльфа из тела и поместил хитрую жестокую тварь. Все эльфийское под влиянием голода оказалась запрятано глубоко в душу, а телесная оболочка хладнокровно насыщалась, не испытывая ни сожаления, ни угрызений совести.
Жертва толком не могла вскрикнуть, только попыталась впиться зубами в зажимающую рот ладонь. Несколько раз дернулась, силясь освободиться, а потом обмякла и затихла.
Дир пришел в себя не сразу. Еще какое-то время с наслаждением глотал кровь, чувствуя, как липкая струйка стекает по подбородку. Потом судорожно разжал руки и с ужасом уставился на осевшее у ног тело. Даже нагибаться не стал, чтобы проверить есть ли пульс. Попятился назад, а потом рванул в темноту. Он не понял, как добрался да таверны. Отступал в тень при приближении случайных прохожих, не специально, а ведомый одними лишь инстинктами. В голове была пустота, а желудок скрутила боль. Дир оцепенел в ужасе от содеянного, а тело машинально делало то, что считало нужным — уходило в безопасное место, пока жертву никто не обнаружил. В себя мага привел только испуганный возглас открывшей дверь Ольги.
