— Великий вождь, — со спокойным достоинством вступил в полемику вождь — карг Риух, отец главного претендента в преемники и муж матриархи Рухи, — у нас недостаточно сил для победы над инургами, но мы можем задержать их до подхода наших охотящихся братьев и не выпускать с нашей земли.
Над Сабукой нависла тишина, все ждали дхоу, а он знал, что не должен принимать поспешного решения: чем дольше вождь оставляет в неведении своих соплеменников, тем большими возможностями обладает. Ему были ясны мотивы, толкающие Руху и её мужа к решительному бою: они надеются победить инухаев, тем самым обеспечив своему сыну, как герою, дополнительную возможность стать преемником.
Честолюбивые не понимают всех опасностей положения, в которое себя загоняют. Если они победят, то их семья будет сильна как никогда во мнении бога Зу и всего его народа, но если проиграют, то упадут так низко, что ниже некуда. С теми силами, что у них есть им не победить. Великий вождь Раххар принял решение, он поднял в знак внимания руку.
— Идущие по нашей земле инухаи должны умереть. Вождь Риух со своими каргами возглавит наших воинов. Пошлите известие, пусть воины в двух днях пути от нас быстрым шагом соберутся на южном поле, готовыми к бою.
«Вы сами выбрали свою судьбу», — подумал дхоу. Карги повскакивали со своих мест и стали расходиться. Вскоре они покинули Сабуку, и вождь остался один, лишь нежный оленёнок, привязанный рядом с жертвенником, мелко трясся у подножия возвышения. Когда все покинули зал, полог, закрывающий вход в соседнее помещение, откинулся, и из него вышел пожилой вуокс в обширном чёрном облачении, увешанный амулетами и волшебными вещицами — главный шаман племени Шашур. К нему обратился вождь со словами:
— Ты видел, мой старый друг, этих….
Ночь и утро выдались тревожные. Все время орки шастали вокруг, и даже утром, когда Первая звезда озарила небосклон, не скрывали своего присутствия. Однако люди не торопились, стараясь своей суетой не выдать внутреннего беспокойства. Над пробуждающимся лагерем сгущалась атмосфера неопределённости и нехороших предчувствий. Ранним утром разъезды группы «хоббит» отогнали от повозок отряд вооружённых орков. И это были не рыбаки, а настоящие воины, хорошо вооружённые и сильные. Они отступили под натиском стрел, но не бежали, а отошли, отстреливаясь из охотничьих луков, и метая дротики. К счастью, жертв не было с обеих сторон. Но дикари так и не ушли совсем, оставаясь в пределах видимости, постоянно наблюдая за людьми. Лагерь оживал со свойственной ему неторопливостью. Олег решил дать людям отдохнуть и выйти чуть позже обычного.
Ярослав с утра проделывал обычный для него моцион, в процессе которого, в отличие от других людей, ему надлежало раздеться. Он соблюдал строгое правило похода: всегда быть в кольчуге или хауберке, при оружии, даже во сне. Поэтому не снимал броню на ночь, и для умывания вынужден был её разоблачать, а вслед за ней поддоспешник–гамбезон, без которого кольчуги не носят.
Сегодня, закончив ритуал и чувствуя приближающиеся события, решил взять в отряд, пока не стало поздно, нескольких человек. Двух мужчин и двух женщин. Он два дня присматривался и выбрал наиболее, как ему казалось подходящих. Выбор свой остановил на бывшем военнослужащем, а ныне беглеце Игоре по кличке Бомба. Рослый, крепкий, он в действительности был слегка полноват, но в походных условиях быстро сбросит вес. По характеру человек слабовольный, в меру послушный. В побег ушёл по недоразумению, за компанию. Среди ленивых и нетерпимых солдат–дезертиров не находил своё место. На сегодняшний день реально не состоял ни в одной группе, лишь номинально числился среди москвичей. Все три дня прошёл пешком, что говорило о хорошем физическом состоянии и недостатке здоровой наглости — дезертиры не пускали его в свою повозку. При умелом обращении из парня будет толк.
К сожалению, за три дня все лучшие люди влились в другие группы. Особенно Шестопёр постарался, теперь у него было двадцать человек. Потому оставшийся контингент не внушал доверия. На помощь пришёл Жиган. Он доверительно сообщил, что подбил клинья к одному зеку по кличке Лопата. — «Братан реальный, но с Меченым в контрах давно, ещё с зоны. Пока Боров слово держал, был ажур, теперь житья не стало, кодлу менять пора».
Претендент заявился с утра, втихую. Вышел из‑за повозок и обратился к Ярославу:
— Тут вчера Жиган базар тёр — твоей кодле братаны требуются.
— Ты, Лопата, если хочешь в моей кодле вариться, должен наши понятия соблюдать. Понимаешь? — хмуро предупредил Ярослав.
— Я с понятием, — уверенно ответил тот.
— Раз с понятием, понимать должен, — у нас женщины, дети, базар тюремный знаешь, куда засунуть должен?
— Дети — это святое, я с понятием, у нас на зоне к ним с уважением, — заверил зек.
— Подчиняться ты мне будешь? Я ведь не бугор, не авторитет, на зоне не бывал. Да и годами не вышел, ты вон, почитай, лет на десять меня старше.
— У тебя за три дня такой авторитет образовался — усмехнулся зек — позавидовать можно, и Жиган тебя в авторитеты ставит, а он тёртый, я ему доверяю. Бери в группу, не сомневайся — не подведу.
— Раз так, наперёд смотри, ты меня знаешь, — строго заметил Ярослав. — За неподчинение в условиях военного времени повешу без прокурора и адвокатов. Тащи свои шмотки, кидай в повозку.
Лопата не заставил себя ждать. Вещь мешок с собой, он его ловко закинул в фургон и исчез вслед за ним.
«Первый готов, — подумал Ярослав, — остаются ещё трое». На очереди стояли дамы из группы под условным названием «заяц». Почему их? Во–первых, выбора не было: или молодые, но пропитые и ослабленные бомжихи, или молодые здоровые девицы лёгкого поведения. Во–вторых, женщины необходимы для устойчивого положения группы в будущем. И пусть сейчас они обуза, но потом, на девушек будет большой спрос. Он был готов взять под свою опеку ещё женщин, но просто не сможет столько прокормить.
Выбор пал на двух подружек; Юлю и Настю. Сейчас утром, издалека был слышен их весёлый смех, они беззаботно резвились вокруг резинового ведра. В своём пятнистом камуфляже, выданном им из резерва экспедиции, походили на молодых солдат. Девушки плескались, умывались благо, воды в достатке — лагерь стоял рядом с ручьём. Юля рослая, стройная, красивая природная блондинка, в прекрасной физической форме, самая подвижная и смышлёная из всех «зайцев». Как узнал Ярослав накануне, она происходила из провинции, а в Москву приехала учиться и подрабатывать заодно. Настя — тоже провинциалка, но не студентка. Меньшего роста, хрупкой конституции, темно–русые волосы. Товарки сошлись на почве профессии и подружились, теперь на пару загремели сюда. Неспешно, как бы невзначай, он подошёл к ним.
