— Так и будет, — смотрю ему в глаза. — Я уверена.
Аби внимательно смотрит на меня, изучая каждый миллиметр моего лица. Смущенно улыбаюсь и отвожу взгляд к солнцу. Оно уже почти полностью вылезло. Ангел тяжело вздыхает, прижимая к себе еще крепче. Трется носом о мое плечо и… нежно его целует. По телу пробегает табун мурашек. Сердце пропускает удар. Старый дьявол, как дышать?! Не знаю от чего, но тело начало подрагивать, а в животе развернулось теплое чувство. Смотрю перед собой невидящим взглядом, не зная, что и делать, а реальность начинает трескаться от продолжающихся нежных поцелуев, поднимающихся от плеча к шее. Духи, что я делаю…
Тянущее чувство в животе все нарастало, сердце все убыстряло свой бег, а я теряла нить происходящего. Рассудок затуманился, тело полностью отдалось ласкам мужчины, так крепко обнимающего меня. Вот я чувствую прикосновение горячей руки к моей щеке. Аби поворачивает мою голову к себе, и я вижу его затуманенные небесно-синие глаза, чувствую тяжелое дыхание и хочу почувствовать вкус приближающихся губ…
Тут, на крыше королевского дворца на рассвете между ангелом и человеком… ничего не произошло. В самый ответственный момент ко мне вернулся разум. Укус Маньки в ляжку был настолько неожиданным, что я подскочила. Но нет худа без добра! Я потеряла равновесие и начала падать. Аби спохватился и немного неуклюже поймал меня. И вот мы летим в харчевню, где остановились. Аби выглядит потерянным, а я не знаю, куда себя деть. Духи… стыдно-то как. Хорошо, что неловкая пауза была недолгой.
Пожелав ангелу добрых снов, я залетела в свой номер и плюхнулась на кровать. Ух… одна. Теперь можно поругать свою дурную голову… Что я делала? Ужас… И как теперь быть? Как Аби в глаза смотреть?
— Спасибо, Мань, — чмокнула я саламандру в головку. — Уберегла, — ведь потом бы я жалела. Корила себя до последнего, даже если бы понравилось. Нет. Если бы понравилось, я б себя убила. Он же ангел! АНГЕЛ!!!
Всхлипнув носом, я залезла под одеяло. Мамочка… почему тебя нет? Ты бы знала, как поступить… ты бы утешила…
Пять дней тянулись мучительно долго. Все это время я не могла смотреть на ангела спокойно. Постоянно чувствовала неловкость, хотя Аби вел себя, словно ничего не было. Только работая, мы возвращались к прошлым отношениям. Спокойным, легким, веселым. Но потом… опять мялись на месте, не зная о чем поговорить. Я ругала себя за то, что переживаю из-за ангела. Я же ненавижу этих слепо повинующихся невидимому правителю существ…
Но вот пришло время Аби улетать, и, проводив меня до дома Азика, он исчез. На мгновение, мне стало грустно и совсем не хотелось отпускать ангела… Но меня встретил Азик и все переживания испарились, словно их и не было.
— После ужина я покажу тебе наряды. Выберешь понравившееся платье, — размахивая вилкой, воодушевленно вещал друг. — И украшения. И туфли. И маску! — я лишь хихикала в ответ, уплетая за обе щеки вкусную стряпню местного повара. А потом мы пришли в малую гостиную, и я увидела кучу подарочных коробочек.
— Ты же доверяешь моему вкусу? — с опаской спросил Азик, всматриваясь в мое озадаченное лицо. На диване, на креслах и даже на камине лежали разные блестящие свертки.
— Да. Но помня твои пристрастия, мне страшно. — усмехнулась я, приступая к первой коробочке. — Ух ты… Потрясающе… — прошептала я, держа в руках неописуемо красивое колье. Россыпь серебристой паутинки украшали темно-синие капельки бриллиантов. Но потом я увидела платья…
— Азик… а мы точно идем на бал к Сатане? — оглядывая дорогие тряпочки скептическим видом, прошептала я.
— Да, а что-то не так?
— Да! Объясни мне, что тут делают костюмы эльфийских танцовщиц? Где платья? — я с ужасом уставилась на, с позволения сказать, платье. Одно откровенней другого. Черное облегающее в пол платье было с устрашающим разрезом по самое «не хочу» и открытой спиной. Очень открытой. Про черно-золотое и говорить страшно. У этого хоть подол и цельной, пышный, но лиф… носовой платочек больше будет. И синее платье. Оно мне понравилось больше всех, потому что было самым приличным. Обтягивало до бедер, а потом распадалось волнами. Единственное, что смущало — это чересчур откровенное декольте. Но это меньшее из зол. Открытое тело спрячет серебристое колье.
— Я знал, что ты выберешь это! — радостно запел Азик. — Мы будем прекрасно гармонировать!
А потом настало утро…
— Доброе утречко, Эста! Пора вставать, у нас много дел впереди! — жизнерадостно вопила Нора. Пожилая демоница-маньячка! Она и в прошлый раз подготавливала меня к балу. Так что я прекрасно осознаю, что ждет меня впереди…
И так. Мой личный ад. Начало…
Завтракала я в ускоренном режиме, пока мои ноги парились в чашке с чем-то душистым. Потом Нора посадила меня на большой стул перед окном, и тут зазвенели, заблестели всевозможные баночки. Мои волосы смазали чем-то зловонно зеленым. Лицо приняло на себя удар сметанной маски. Руки засунули в банку с горячим настоем какой-то травы, а ноги подверглись нападению педикюрного набора…
После отпаривания в бадье, все мое тело натерли желтой субстанцией.
— Что это? Пахнет медом. — принюхалась я к своей руке, а Нора улыбнулась. И почему-то эта улыбка показалась мне такой зловещей… как показало время, не зря. Через десять минут медовая мазь застыла, и Нора, с ухмылкой заправского садиста, оторвала от моей спины застывшую субстанцию. Крик сотряс весь особняк.
— Что происходит?! — влетел Азик в комнату и остолбенел, увидев мое красное лицо с полными злыми слезами глазами. — Э-э-э… все хорошо?
— УЙДИ!!! — женский разъяренный дуэт и коня на скоку остановит, не то что демона из комнаты выставит.
Мой личный ад. Часть вторая…
— Не приближай ЭТО ко мне! — отпихивалась я от Норы. Она держала в руках что-то смутно напоминающее раскаленную кочергу и уверяла, что этот прибор для завивки волос. И что от него никто еще не умирал. Что-то слабо мне в это верится.
— Эста! А ну стой! — рявкнула демоница так, что стекла в окнах задребезжали. Я приросла к полу. — Ну, что ты как маленькая! У нас всего-то пара часиков осталось, а мне тебя еще красить!
— Я кушать хочу… — проскулила я, делая щенячьи глазки.
Что ж, за тарелку тушеного мяса с картошкой я и не такое перетерплю. Сижу на стуле, наслаждаюсь едой, а Нора, недовольно сопя, накручивает мои локоны на прибор для особо жестокой казни. После сытного… пусть будет, обеда, я спокойней реагировала на дерганье моих волос в разные стороны.
Когда прическа (довольна простая, как я смогла заметить) была сделана, Нора принялась за боевой окрас. Что ж, тут особого терпения не требовалось…
