ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛЯДЯ В ЗЕРКАЛО
Я ошибся, но я знал, что так будет. Говоря по правде, в те минуты, когда власть ярости надо мной ослабевала, я понимал, что все мои поступки граничат с безумием и в конце концов смерть найдет меня где-нибудь здесь, в горах, если я не остановлюсь.
Но может, с того самого дня, когда орки разрушили Низины, я к этому и стремился? Может, я только и делал, что искал своей гибели?
Нашествие орков оказалось гораздо более грозным, чем мы предположили, когда встретили двух странствующих дворфов из цитадели Фелбарр. Орки почему-то сплотились и выступили вместе. Теперь в опасности весь север, и в особенности Мифрил Холл. И было бы неудивительно, если бы дворфы ушли под землю, наглухо закрыв все ходы и выходы, ожидая наступления орд.
Может, поэтому я и не могу избавиться от жажды истреблять этих тварей, что понимаю, какая опасность грозит месту, на долгие годы заменившему мне дом? Может, я надеюсь, что, убивая орков, я хоть немного помогаю дворфам?
Или же это лишь самооправдание? Могу я хотя бы самому себе в этом признаться? Ведь в глубине души я знаю, что, если бы после разгрома Низин, арки и вернулись в свои норы, я все равно не пошел бы обратно в Мифрил Холл. Я бы преследовал этих тварей до самого конца с оружием в руках, и Гвенвивар шла бы со мной рядом. Я бы бился с ними не менее беспощадно, чем сейчас, и проливал бы их кровь с таким же наслаждением, — кажется, в моей жизни не осталось других радостей, кроме этой.
До чего я их ненавижу!
А может, дело вовсе не в них?
Когда я наношу удар, перед моим мысленным взором встает Бренор на верхнем этаже той злополучной, объятой пламенем башни, которая вот-вот обрушится. Я вижу смертельно раненную Эллифейн, бессильно сползающую по стене напротив меня. Иногда Ярость так застилает глаза, что я не вижу ничего. Я в ладу с собой лишь тогда, когда первобытные импульсы, ярость и инстинкт самосохранения, заглушают голос разума. Однако, уничтожив нескольких орков или обратив их в бегство, я обнаруживаю ужасные последствия своих поступков.
Я заставил Гвенвивар страдать! Ее, которая всегда приходит на мой зов и самозабвенно сражается, делая все, что я велю. Ее, которая безропотно бросается на любого противника по моему приказу. До сих пор слышу тот жалобный зов, в котором не было ни тени упрека. И когда я снова позвал ее, дав отдохнуть в астрале, она явилась так же послушно, как и раньше.
Так бывало и в прошлом, когда я скитался в глубоком Подземье после ухода из Мензоберранзана.
Сейчас только Гвен связывает меня с этим миром, она единственная привязанность в моем сердце. Я понимаю, что мне следовало бы проститься с Гвенвивар, передать ее кому-нибудь более достойному, поскольку нет никакой надежды, что я выживу. Страшно подумать, что ониксовая фигурка, с помощью которой можно вызвать пантеру, окажется в грязных лапах какого-нибудь орка.
Но при всем этом я не могу собраться с духом, отправиться в Мифрил Холл и отдать статуэтку дворфам. Без Гвен двигаться дальше по своему пути будет выше моих сил, а свернуть с него я уже не способен.
Наверное, я слаб, но я не глупец. Как бы то ни было, я пока не готов прекратить свою войну, не готов отказать себе в удовольствии проливать орочью кровь. Эти твари причинили мне жестокую боль, и я заставлю их расплачиваться до тех пор, пока руки мои способны держать оружие.
Мне остается лишь надеяться, что за долгие годы Гвенвивар сумела освободиться от принудительного подчинения, заключенного в ониксовой статуэтке, и теперь ее воля способна противостоять магии. Я верю, что если какой-нибудь орк обшарит мой труп, найдет фигурку и случайно узнает, как ею пользоваться, то к нему явится не помощник, а убийца.
По крайней мере мне хочется в это верить.
Но может, это очередная ложь и новое самооправдание.
Наверное, я просто запутался в паутине мелкой лжи.
Единственное, что мне сейчас известно точно: воспоминания причиняют мне боль, а убивать приятно. И я не откажусь от этого удовольствия до самого последнего мгновения.
Дзирт До'Урден
Дроу всматривался в эльфа, назвавшего его по имени. Его внешность казалась Дзирту смутно знакомой, но он никак не мог сообразить, кто перед ним.
— У нас с собой есть снадобья, которыми можно залечить твои раны, — между тем сказал эльф и сделал шаг вперед, но Дзирт отступил. Тогда эльф остановился и добавил: — Столько лет прошло. Я рад, что у тебя все хорошо.
Дзирт невольно усмехнулся, потому что слово «хорошо» вряд ли было к нему применимо. Но зато после упоминания о том, что они уже встречались, он стал тщательнее перебирать воспоминания. После того как он вышел из Подземья, среди его знакомых было очень мало наземных эльфов. В Десяти Городах их тоже было немного. Правда, Дзирт мало общался с горожанами, предпочитая им общество дворфов или безлюдную местность.
Но едва он подумал о бедняжке Эллифейн, как| все сразу встало на свои места.
— Ты из Лунного Леса, — уверенно сказал он.
Эльф переглянулся со своей спутницей, поклонился и представился:
— Тарафиэль, к твоим услугам.
Воспоминания волной захлестнули дроу. Несколько лет назад он возвращался в Мензоберранзан и на пути в Подземье должен был миновать Лунный Лес, где и встретился с семейством Эллифейн. Тарафиэль тогда был его провожатым и даже дал ему лошадь, чтобы скорее выбраться из леса. Их недолгое знакомство было вызвано необходимостью, но они успели проникнуться друг к другу уважением и доверием.
— Прости, у меня совсем короткая память, — извинился Дзирт.
Он намеревался сказать, что благодарен Тарафиэлю за помощь в прошлом и за то, что они сейчас пришли ему на выручку, но осекся. Ему почему-то не хотелось начинать этот разговор. Может, им известно, что Эллифейн искала встречи с ним и в конце концов вызвала на поединок? Как он расскажет эльфам, что вынужден был убить ее?
— Рад снова встретить тебя, Тарафиэль, — немного резко добавил он.
— А это Инновиндиль, — представил эльф свою прекрасную подругу, так великолепно владевшую мечом.
Дзирт несколько скованно поклонился.
— Орки возвращаются, — сказала женщина, зорко следя за местностью, пока мужчины разговаривали. — Лучше найти более безопасное место, чтобы спокойно поговорить о прошлом и об опасности, надвигающейся на эти места.
Оба эльфа двинулись прочь, сделав знак Дзирту поторопиться, но дроу не шелохнулся.
— Нам лучше разойтись, — сказал он. — Нельзя, чтобы враги шли по одному следу.
И, поклонившись на прощание, он убрал мечи в ножны и зашагал в противоположном направлении.
