– Нет, спасибо, – отказалась я.
– Я понимаю, что мужчины на работе, и твои, и мои, так что пить они не могут. Замедляет реакцию. – В ее голосе появился намек на прежние мурлыкающие интонации Мэви Рид – бледное подобие присущей ее речи двусмысленности. Похоже, я не совсем ее убила. – Но мы с тобой можем это себе позволить.
– Я не хочу, но спасибо за предложение.
Маленькая складочка появилась между ее совершенных бровей.
– Терпеть не могу пить одна.
– Я не особенно люблю ни скотч, ни ром.
– У нас огромный винный погреб. Уверена, там найдется что-нибудь на твой вкус. – Она улыбнулась, не той ослепительной улыбкой, как в начале нашего визита, но все же улыбнулась. Это был обнадеживающий признак, но я отрицательно качнула головой.
– Прости, Мэви, но я действительно не пью так рано.
– Рано... – повторила она, подняв изумительно выщипанные брови. – Лапушка, сейчас вовсе не рано по стандартам Лос-Анджелеса. Если время ленча миновало, для выпивки рано быть не может.
Я улыбнулась, слегка пожав плечами.
– Еще раз спасибо, но мне на самом деле не хочется.
Она нахмурилась, но кивнула горничной – и та направилась в дом. За выпивкой для Мэви, наверное.
– Терпеть не могу пить одна, – снова сказала Мэви.
– Но ведь твой муж должен быть где-то поблизости?
– С Гордоном вы потом познакомитесь, когда закончим с делом. – Теперь она была серьезна, никакого поддразнивания.
– Так что за дело? – спросила я.
– Дело конфиденциальное.
Я покачала головой:
– Мы это уже проходили с твоим гонцом у меня в офисе. Где я, там и мои стражи. – Я взглянула на ее собственную живую стенку. – Уверена, что ты меня в этом понимаешь.
Она нетерпеливо кивнула.
– Да-да, понимаю, но не могут ли они отсесть слегка подальше, чтобы мы могли немножко поболтать... о своем, о девичьем?
Я подняла брови при этих словах, но воздержалась от комментариев. Посмотрела на Дойла и Холода.
– Как полагаете, мальчики?
– Думаю, мы можем посидеть у столика в тени, пока вы с миз Рид будете беседовать... о своем, о девичьем. – Дойлу удалось вложить бездну недоверия в последнее словосочетание.
Я спрятала улыбку, отвернувшись к Китто. Гоблин не собирался покидать меня даже ради тени от зонтика, я и спрашивать не потрудилась.
– Дойл и Холод уйдут к столику, но Китто останется со мной.
– Это неприемлемо, – покачала головой Мэви. Я пожала плечами.
– Это максимум, на что ты можешь рассчитывать, если настаиваешь на пребывании на открытом пространстве.
Она склонила голову набок.
– Это ужасно невежливо для принцессы сидхе. Ты вообще невероятно невежлива, если не сказать груба, для принцессы крови.
Я поборола желание оглянуться на Дойла.
– Я могла бы напомнить, что меня воспитывали люди.
– Могла бы, но я не поверю, будто причина в этом. – Ее голос был очень тихим и почти злым. – Будь ты настолько человеком, Богиня и Консорт не одарили бы тебя своей милостью так сильно, как я почувствовала всего несколько минут назад. – Она вздрогнула и плотнее натянула халат на плечи. Было около 80 градусов[9] – мягкая теплая погода. Если она и мерзла, то не от того холода, с которым мог справиться халат.
Мой поклон был лучшим из тех, что можно отвесить, сидя в шезлонге.
– Благодарю.
Она тряхнула головой, так что волна длинных золотистых волос скользнула по ее телу.
– Не благодари. Я вовсе не испытываю благодарности за то, что ты сотворила со мной.
Я хотела уже сказать, что это все было неожиданным для меня, но вовремя остановилась. До меня дошло. Мэви использовала магию намеренно – чтобы склонить меня на свою сторону. Это было смертельным оскорблением между благородными сидхе. Мы никогда не пользовались подобными трюками по отношению друг к другу. Ее поведение ясно доказывало, что она считала меня низшей и полагала, будто правила знати сидхе ко мне не относятся.
Она смотрела на меня выжидательно, и я поняла, что молчу слишком долго. Я сумела выдавить улыбку.
– Сидхе столетиями пытались отгадать, почему ты нас покинула.
– Я не покинула двор, Мередит. Меня изгнали.
О, наконец что-то интересное для меня.
– Твое изгнание было страшилкой для всей молодежи Благого Двора. "Не угодишь королю – кончишь, как Конхенн".
– Значит, так они думают? Что меня изгнали за то, что я не угодила королю?
– Если на то пошло, именно так сказал король. Что ты ему не угодила.
Она рассмеялась, и в ее смехе было столько издевки, что он причинял почти физическую боль.
– О, это можно и так описать, но неужели никто не задумался, что ссылка настолько строгая была несколько чрезмерным наказанием за такой проступок?
Я кивнула.
– Мне говорили, что кое-кто задавал такой вопрос. У тебя было немало друзей при дворе.
– Союзников. Настоящими друзьями придворные не бывают.
Я ей поверила на слово.
– Как скажешь. У тебя хватало союзников, и мне говорили, что они спрашивали о твоей судьбе.
– И?.. – В этом коротком слове было чуть многовато нетерпения.
Кажется, ей действительно хотелось это знать. Я подумала, не сказать ли: "Ответь на мой вопрос, и я отвечу на твой", но это было бы грубовато. Нет, здесь стоило действовать потоньше. Тонкость никогда не была присуща моей природе, но я научилась. В конце концов.
– Меня избили за то, что я о тебе спросила, – сообщила я.
Она удивленно моргнула.
– Что?
– Еще ребенком я поинтересовалась, почему тебя изгнали, и король собственноручно избил меня всего лишь за один вопрос.
Она выглядела озадаченной.
– И никто не задавал этот вопрос раньше?
– Задавали, – ответила я.
Выражения ее лица было достаточно, чтобы побудить меня продолжить, но я удержалась – и не закончила мысль. Я боялась дать ей увести разговор в сторону, я хотела знать причину ее изгнания. Она хранила молчание сотню лет, и я не ожидала, что она с легкостью нарушит его теперь.
– Ко времени моего появления при дворе спрашивать уже перестали.
– Что случилось с моими союзниками?
Это был прямой вопрос. Я больше не могла притворяться, что не понимаю.
– Король убил Эмриса. После этого спрашивать о тебе боялись.
Не могла бы сказать наверняка, но кажется, она побледнела под своим золотистым загаром. Мэви быстро отвела взгляд, но я успела заметить, как широко раскрылись у нее глаза. Она поднесла ко рту стакан, но он оказался пуст.
– Нэнси! – крикнула она.
Горничная появилась почти как по волшебству. В руках у нее был поднос с парой солнечных очков в белой оправе и ромом в высоком стакане темного стекла. Через руку были перекинуты три купальных костюма. Очень дорогих, красивых и... крошечных. Едва ли не любой комплект моего белья прикрывал больше, чем эти купальники, а белья у меня было много и разного. Выглядели они вполне обычно, хотя и элегантно, но внешнему виду в таких случаях доверять нельзя. На одежду можно наложить чары, которые подействуют, только когда ее наденут. Среди таких заклинаний есть и весьма неприятные. Я впервые задумалась не о том, хочет ли Мэви быть принятой к нашему двору, а о том, нет ли среди благих таких, кто хочет моей смерти? Может ли моя смерть заслужить ей прошение? Только если моей смерти хочет сам король. Но, насколько я знаю, Таранис меня не любит, но и не боится – так что моя смерть ему безразлична.
