Прижимаясь спинами друг к другу, ведуны отбивались от наседавшей на них нечисти. Меч Ро, оставшегося без напарника, молнией сверкал у выхода из зала. А Коэн спокойно стоял у противоположной стены, вытянув перед собою пустые ладони рук, и целая толпа ужасных чудовищ бессильно билась о невидимую преграду.
Какой-то мерзкий гаденыш обвил мою ногу. Пинком я отбросил его прочь, еще раз полоснул мечом нетопыря, сделал выпад, пытаясь достать не то комок мха, не то груду сена, из которой грозно торчали длинные загнутые клыки вепря.
Мой меч слился в сплошную сверкающую полосу, но нежить напирала со всех сторон, место разрубленных тварей занимали новые. Ро не удалось удержать дверь, и в залу лезла хрипящая толпа оживших мертвецов, вурдалаков и прочей дряни. Посыпались стекла, в оконные решетки снаружи били чем-то тяжелым. Длинная змея сорвалась откуда-то сверху и заструилась ко мне…
И тогда Коэн сблизил руки, повернул ладони друг к другу. Тонкие молнии проскочили между пальцами, свились в тугой комок и вспыхнули вдруг ослепительным шаром.
Стены содрогнулись от дружного вопля. Визжа падала на пол нежить, волколаки и упыри пытались спрятаться от ярких лучей рукотворного солнца.
Они ныряли за опрокинутые столы, вжимались в углы, закрывали глаза лапами, крыльями, руками. Тщетно! Почернел и рассыпался в прах так и недобитый мною нетопырь, исчезали ведьмы, варги и вурдалаки. Медленно разрастался световой шар, и попавшая в него нежить гибла, корчась и завывая от ужаса.
Я облегченно прислонился к стене, но она внезапно подалась, и я чуть не упал. Повернулась дверь, закрывавшая вход в древнее подземелье, затхлым холодом повеяло из открывшейся щели. С яростным визгом метнулась в спасительную темноту Каргона. Я поднял меч, но он рассыпался на куски. В то же мгновение острые зубы впились мне в плечо, кривые когти полоснули по лицу. Ухватив правой рукой мерзкую старуху, я тщетно старался оторвать ее от себя, отбросить прочь. Перебирая плечо зубами, как бульдог, она все ближе подбиралась к моему горлу.
Но волна света достигла нас. Страшно вскрикнула Каргона и исчезла.
Проржавевшие кости скелета выскользнули из моих сжатых пальцев, но до пола не долетели – рассыпались в прах.
– Жив? – Ро протянул мне руку, помог подняться с пола.
Черный ход в подземелье не пропускал лучи света. Стена непроглядно черного мрака казалась неприступной преградой. Но Коэн, не колеблясь, шагнул туда.
Тишина, вязкая липкая тишина обступила нас со всех сторон. На мгновение мне показалось, что я снова в разрушенном Ахр-Доруме, а все, что произошло за последние дни, – сон, нелепый и страшный сон. Но там не болело плечо, по левой руке не стекали горячие струйки крови и рядом был только Славомир, – теперь же нас семеро.
Маленькое солнце в руках Коэна с трудом, но пробивало мрак. Острыми искрами света рвали тьму цепи ведунов. Я старался не отставать, хотя грудь сжималась от страшного холода, длинными щупальцами забиравшегося внутрь через рану на плече.
Ведуны остановились. Коридор раздваивался, и они тихо совещались, какой путь выбрать.
– Направо, – подсказал я.
– Почему ты так думаешь? – спросил Коэн.
– Просто знаю. Пустите меня вперед, – я протиснулся мимо ведунов и шагнул в проход.
Четвертый поворот налево, сразу направо, еще раз налево, еще…
Бережно поддерживая начинавшую неметь руку, я плелся по этому проклятому лабиринту. Ведуны молча шли следом.
Вот он наконец – низкий зал-пещера с пустым водоемом посредине.
Пустым? Нет, в округлой чаше что-то было. Но не вода. Сгусток мрака, пронзаемый черными молниями. Маленькие смерчи скользили по шевелящейся поверхности, щупальцами тянулись вверх, снова исчезали, растекаясь в разные стороны.
– Вот он – древний Ужас, проклятие Морхольда, – тихо произнес кто-то за моей спиной.
Или это мне только показалось?
Я тупо смотрел на бассейн, ничего не соображая и ничего не чувствуя кроме боли, рвавшей мое тело, и холода, упорно подползавшего к сердцу.
Осторожно встали вокруг бассейна ведуны. Пять мечей с легким звоном сошлись остриями над его центром. Поверхность заволновалась, смерчики жадно потянулись вверх. А мечи словно наливались изнутри холодным ровным пламенем. Искры сорвались с остро отточенных лезвий, но не упали вниз, а, теснясь, образовали переливающуюся огнями полусферу. И на ее вершину Коэн возложил сияющий шар.
Медленно, очень медленно и совершенно беззвучно сжималась полусфера.
Вот уже показались черные вылизанные края бассейна. Темная полоса ширилась, словно где-то на дне открылся выход и содержимое истекало из чаши. Меньше искрящийся купол, еще меньше, еще… Сияющий шар как будто вбирал в себя огненную мантию. Вот ее уже нет: шар лежит на дне, он уменьшается, вот уже размером с орех, с горошину, с булавочную головку…
Вот осталась только крошечная искра, горящая чистым светом далекой звезды.
Погасла…
И тут же ярко вспыхнули цепи ведунов, осветили пустой, окончательно и теперь уже навсегда пустой зал. Коэн покачнулся, двое стоявших рядом ведунов бережно поддержали его под руки. Славомир повернул ко мне свое новое лицо, попытался улыбнуться.
– Все… – в глазах ведуна появилась тревога, он быстро шагнул ко мне: – Что с тобой, Анжей?!
Что? Да ничего особенного… Просто я падаю. Ты прости, Славомир, но эта боль все-таки меня доконала…
Ласточка зацепилась за край ставни, чвикнула что-то веселое и скользнула в чистую синеву неба. Откуда ласточка? Показалось, давно они уже отлетели в теплые края. Но небо и вправду голубеет совсем по-летнему…
Я лежал в знакомой комнате. Шевельнулся – боли нет.
Дверь распахнулась, и на пороге возник Славомир – в привычном для меня облике.
– Очнулся? Ну вот и хорошо. – Ведун прошел через комнату, присел на край кровати.
– Что со мной было? – голос хриплый, словно я проспал неделю кряду.
– Раны, нанесенные Каргоной, не проходят даром, – рука ведуна успокоительно легла на мое плечо. – Но теперь все позади, а двое суток сна восстановили твои силы.
– Двое суток? – недоверчиво переспросил я.
– Чуть-чуть меньше, – рассмеялся Славомир.
– А где Коэн, Ро, где остальные?
– Уехали несколько часов назад. Просили передать тебе привет и благодарность.
– Значит, все закончилось?
– Можно сказать, так. Барон, правда, не пришел в восторг, узнав, кем была его красавица супруга, но вчерашняя битва заставила его смягчиться.
Я озадаченно уставился на ведуна.
– Какой барон? Какая битва? Что-то я ничего не пойму.
– Барон Гуго Отважный – владетельный хозяин Эсгарда. Хотя, подозреваю, носить ему теперь до конца дней прозвище «Однорукий». Утром он как ни в чем не бывало встал с постели: ведь после смерти Каргоны ее чары рассеялись. Весьма сердитый муж. Ничему не хотел верить и орал так, словно и не провел несколько месяцев одной ногой в могиле. Еле-еле его успокоили.
