Он уже был готов дать сигнал к атаке, но Павел остановил его:
— Нет. Подожди. Мы еще не знаем их намерений.
— Когда узнаем, будет уже слишком поздно.
— Это серебристые драконы, такие же порождения света, как и люди.
— Откуда ты знаешь? — спросил Дорн. — Мы ведь раньше никогда не видели серебряных.
— Все равно надо выждать.
— И этому учит бог утра? — заорал Дорн. — Пусть катится к чертям, и ты вместе с ним.
Однако Дорн понял, что не может дать сигнал к атаке, если его товарищ, которому он так доверяет, против.
Драконы с шумом пронеслись над судном, еще ниже, совсем близко, и Дорн едва удержался, чтобы не пустить в них стрелу. И снова драконы пронеслись мимо. Чего же они хотят? Может, ими и вправду движет всего лишь любопытство?
Змеи описали в воздухе круг. Тот, что поменьше, взмыл вверх, а большой опустился еще ниже. Он величаво парил над поверхностью моря, направляясь прямо к галере. Матросы зашумели и схватились за оружие.
— Не стрелять! — крикнул Дорн. Он ненавидел себя за нерешительность, но не следовало терять благоразумие. Было ясно, что серебряный дракон пока не собирается нападать. Ни один дракон, даже бешеный, не стал бы вести себя так перед нападением. Сначала, изрыгая огонь, он применил бы магию, а потом бросился бы в самую гущу людей, как ядро, пущенное из катапульты.
Змей явно собирался опуститься на палубу. Дорн надеялся, что это не приведет к катастрофе. Под тяжестью дракона корма могла сразу уйти под воду.
Но этого не произошло. Приблизившись к судну, щитовой дракон мгновенно уменьшился в размерах. Дорн не понял, где собственно змей. Вместо него появилась обычная белая чайка.
Птица села на палубу там, откуда капитан только что согнал всех, освобождая место для гигантского дракона. Затем чайка стала преображаться, и на палубе возник сгорбленный старик в темных лохмотьях и стоптанных башмаках. У него было добродушное лицо, словно созданное для улыбок, на котором странно выделялись глаза; очень светлые, пронзительные, глубоко посаженные, они смотрели из-под густых белых бровей холодным властным взглядом судьи или военачальника.
Серебряный обвел взглядом людей и произнес:
— Так, значит, ты решила, что я не замечу тебя с воздуха, Карасендриэт? Что я не почую твой запах? Покажись.
Кара вышла из-за груды мешков.
— Здравствуй, Ажак, — сказала она.
— Это первый твой разумный поступок, — сказал Ажак. — А теперь следуй за мной. Нам пора.
Дорн протиснулся сквозь толпу матросов, вооруженных шпагами и луками. Рэрун, Уилл и Павел поспешили за ним, священник остановился, поджидая капитана. Через всю палубу протянулась драконья тень — второй дракон висел в воздухе над галерой, как ястреб над зайцем. Дорн с товарищами встали между Карой и Ажаком.
— Подождите, — сказала она.
— Так вот за что вы нам заплатили, — сказал Уилл.
— — Я не ожидала их встретить, — сказала Кара.
— Мы тоже, — криво усмехнулся хафлинг. — И все-таки сделка есть сделка. Если мы выживем, награда будет славной.
Дорн глянул на преображенного щитового дракона.
— Что все это значит? — спросил он.
— Это значит, что свершится правосудие, — сказал серебряный, — Эта женщина должна ответить за свои преступления, но Мунуинг и я не хотим враждовать с тобой. Так что уйди с дороги, и мы не причиним тебе вреда.
— Какие преступления? — спросил Рэрун.
— Это не ваша забота. Достаточно сказать, что мы с товарищем служим в Когтях Правосудия. Вам знакомо это название?
Дорн знал его. Ведь он изучал жизнь драконов. Когти Правосудия были братством серебряных драконов, которые объединились, чтобы бороться со злом, что-то вроде рыцарского ордена. Но слова старика не внушали доверия. Кто сказал, что представления драконов о добре и зле не расходятся с человеческими?
— Вы не имеете надо мной власти, — сказала Кара, — так же как и хозяин, которому вы решили служить.
— — Кто-то должен быть во главе, — сказал Ажак. — Иначе все будут страдать, и драконы, и эти людишки.
— Если бы у хозяина была достойная цель, — сказала Кара, — я бы не возражала, а так…
— Довольно! — воскликнул Ажак, его лохмотья развевались на холодном ветру. — Я пришел не для того, чтобы спорить с тобой, а чтобы арестовать тебя по приказу короля. Долго же мы тебя искали, и все-таки нашли. Ты ведь знаешь, каково это — подолгу оставаться в облике дракона. Так что мое терпение на исходе. Придется тебе подчиниться. Или ты одна хочешь сразиться с теми, кто старше и сильнее тебя?
— Девушка не одна, — сказал Павел. Серебряный удивленно взглянул на жреца, словно не ожидал, что кто-то из этих людишек осмелился снова заговорить.
— Я хочу защитить вас и ваш род, — сказал Ажак, — как и подобает моей расе. Если вам действительно дано право носить амулет Летандера, вы должны мне помогать, а не мешать.
— Если вы действительно поборник добра, — ответил Павел, — вы должны понимать, что порядочные люди не могут выдать своего спутника неизвестно кому. Особенно дракону, не важно какого цвета. Мы знаем, что многие драконы впали в бешенство.
Он повернулся к капитану и спросил:
— Все присутствующие на борту находятся под вашей защитой, не так ли, господин капитан?
В ответ моряк бросил на священника сердитый взгляд. Он сомневался. Но он был упрям и крут нравом, как и подобает капитану, бороздящему опасное Море Падающих Звезд. Да и дракон был сейчас в облике человека и оттого казался безобидным.
— Это правда, — сказал капитан. — Девушка заплатила за дорогу. Я не могу выбросить ее на съедение акулам. Вот если бы вы относились к Сембийскому или Импилтурскому флоту, я бы вам подчинился, а что мне Когти Правосудия?
Морщинистое лицо Ажака скривилось, словно от головной боли.
— Вы не представляете себе, в какую опасную игру играете, — сказал он. — Думаете, если я серебряный, то буду возиться с вами и упрашивать вас? Послушайте меня. Карасендриэт — дракон в человеческом облике, такой же, как и я.
Дорн повернулся к Каре:
— Скажите мне, что он не в себе, как и все эти твари.
— Как бы я хотела, чтобы это было так, — вздохнула Кара.
— Вот видите, — сказал Ажак. — Ее судьба — дело драконов, а не людей.
— Пожалуй, это… меняет дело, — сказал капитан.
Обязаны ли охотники или моряки защищать одного распроклятого дракона от другого, особенно если эта девица скрыла от них свою истинную сущность? Уилл, Рэрун и Павел — все в нерешительности смотрели на Дорна, ожидая, что он скажет. Но тот молчал.
— Отдайте нам мерзавку, — продолжал Ажак, — и идите с миром. Мунуинг (Лунокрылый) и я — друзья людей, и карликов, и хафлингов и не намерены причинять вам вред. Но если вы настолько глупы, чтобы защищать ее, мы сделаем то, что положено. Вы пропадете ни за грош, вы же понимаете, что не можете нас остановить.
