— Что случилось? — спросила перепуганная Аник у одной из девушек, забившейся в уголок кухни, — кто это?
— Не знаю, — отозвалась девушка, теребя уголок платка и не сводя глаз с мертвого тела, распростертого на плитах, — я никогда такого не видела.
— Это каптар, — сказала Нина, — я сама их не видела, но муж мне рассказывал, какие они, каптары — они не носят одежды, их тело поросло рыжей шерстью, их глаза красны, как угли, а изо рта торчат собачьи клыки…
Скоро тело пришельца скрылось из виду за спинами подбежавших мужчин.
Пламя факелов побледнело в утреннем свете.
Вышел князь. Мужчины расступились.
Князь склонился над телом и подтвердил слова женщины:
— Да, это каптар. Где и когда это случилось?
Гива поставили перед Варгизом. Испуганный больше необходимостью вот так, вдруг, давать отчет князю, чем самим происшествием, Гив, запинаясь, повторил свой рассказ.
— Он был один, — сказал князь, выслушав юношу, — иначе ты был бы уже мертв. Он был один, и это мне не нравится. Не бывало еще, чтобы каптары засылали лазутчиков. Они приходят всей ордой, у них нет ума, они не умеют воевать… Но проверить надо.
Князь разослал дружинников с собаками обыскать окрестные горы, и сам пошел с Джоджо и Гивом на то место, где охотник подстрелил свою страшную добычу. Двор крепости опустел, рядом с телом каптара остался только старый Кена.
Аник робко вышла из кухни и остановилась у дверей.
— А, дочь князя! — кликнул ее старый Кена, — подойди сюда, не бойся! Он не страшный уже, он мертвый. Их надо бояться живых.
Кена сплюнул. Аник подошла ближе.
— Вот, смотри, каптар. Неужто они снова собираются в набег? Но князь прав, я не слышал, чтобы каптары воевали, как люди, чтобы в одиночку отправлялись во вражескую страну, вынюхивать и высматривать…
— Кена, а это не йети? — спросила Аник, — говорят, йети похожи на каптаров, а мама сказала, что йети убивать нельзя…
— Нет, дочь князя, это не йети. Смотри, — кончиком стрелы Кена приподнял верхнюю губу каптара, обнажив его зубы. — Видишь, какие клыки? В точности, как у овчарки. И ноги — у йети ноги короткие и кривые, а у этих — длинные, длиннее туловища, они очень быстро умеют бегать, эти твари…
Кена снова сплюнул.
— Вэй, а в крепости едва ли два десятка мужчин наберется, и столько же в селении… Вэй, если они недалеко, вэй!..
Скоро вернулся князь, и остальные мужчины. Пока слова князя подтвердились: кроме одиночного следа в кустах за овчарней, нигде не было и духу каптаров. Джоджо с Гивом отправились проследить путь пришельца — туда, в горы, откуда он явился. Вдогонку им князь послал еще двух воинов из числа вернувшихся прошлой осенью, и разослал гонцов по окрестным крепостям с вестью о появлении в горах исконных врагов человека. Тело каптара закопали на склоне горы, но прежде отрубили голову и положили в бурдюк, наполненный солью. Князь Варгиз велел Вардану отвезти этот бурдюк в Твердыню, верховному князю Горису.
— Проси у него воинов, хотя бы два десятка, — напутствовал князь свойственника, — у нас слишком мало людей, если каптары пойдут по нашему ущелью, мы не сможем их задержать. Всадники нам не нужны, только лучники.
9.
Когда гонцы разъехались, началась подготовка крепости и селений к нашествию. Разросшиеся на склонах Красной и Дозорной гор кусты вырубили, пощадили только шиповник, затенявший своими ветками источник, но и его подрезали довольно низко. Князь велел проверить пригодность припасов в кладовых и погребах крепости. Ох, и досталось тут Арвик за заведшихся в сушеных яблоках червей и заплесневевший сыр! Арвик оправдывалась тем, что ей было сказано не трогать вот это и вон то, сложенное, дескать, на случай осады, вот она и не трогала. Из Дозорной башни приехала Прудис с грудным сыном, приехала за помощью — в Дозорной башне не хватало припасов и прохудились емкости для запаса воды, Прудис просила прислать опытного человека для починки. Вместо того чтобы вернуться домой, Прудис осталась в Красной крепости, изгнала Арвик из кухни, усадила дочь князя скоблить сыры и раскладывать их на камнях для просушки, сама занялась пересмотром сушеных фруктов, отделяя вовсе изъеденные червями на корм свиньям, и пересушивая в печи то, что можно было еще спасти.
Что ни день, в крепости резали барана или кололи свинью, мясо вялили или засаливали, даже кровь высушивали в больших поддонах из железа, превращая ее в порошок — из этого порошка можно было готовить потом похлебку.
Князь велел сварить побольше смолы и заготовить как можно больше дров, и ни одно полено не попадало теперь на кухню, кухонный очаг топили хворостом и соломой, дрова нужны были поддержания огня под смоляными котлами.
Постепенно в крепость возвращались гонцы — вначале из ближних селений и крепостей, потом из отдаленных; последним вернулся Вардан. Все говорили одно и тоже — нигде никаких следов каптаров, везде спокойно; верховный князь, по словам Вардана, вроде бы и не встревожился, но лучников выделил, надлежало их ждать в ближайшее время. Прудис схватилась за голову — их ведь тоже надо кормить, нападут ли каптары, нет ли.
Вернулись и Джоджо с Гивом и воинами.
Нет, следов большого количества каптаров они не нашли, но этот был не один, еще двое или трое бродили где-то в окрестных горах, однако, как видно, бежали. Проследить их путь до конца не удалось, в скалах, на голых камнях, след затерялся, дозорные на перевалах не видели и не слышали ничего подозрительного, и убеждали Джоджо, что каптар пришел с равнины. Но Джоджо, покачивая головой, сказал князю:
— Нет, не с равнины, с гор. Как видно, они нашли новую лазейку, и послали лазутчиков разведать, как тут у нас, готовы ли мы к встрече врага, или мирно спим, почесываясь. Они столько лет воюют с людьми, что, верно, чему-то от нас научились. В этом году они вряд ли придут, лето кончается, но ждать их надо. Должно быть, явятся в следующем…
10.
Но ни в следующем году, ни еще через год каптары не появились.
Переполох постепенно забылся. Лучников, присланных князем Горисом, распределили по окрестным селениям на прокорм, даже в поселок шаваб послали троих. В крепости осталось пятеро, они держались особняком от прочих, и не желали работать в поле, отговариваясь, что, де, они не крестьяне, а воины, их дело — стрелять врагов, а не пахать землю. Князь попробовал пристроить их к охоте, но и охотники они были никудышные, дичи приносили мало. Основным их занятием было слоняться по двору крепости и дразнить женщин, работавших по хозяйству и в ковровой. Аник они не задевали — слишком мала, и к тому же дочь князя.
