Головная боль тут же померкла перед охватившим его ужасом. Как же… что же… он же… она же… твою мать, герой – любовник выискался! Что теперь ей сказать?
– Что, хреново? – спросили у него за спиной. Он осторожно повернул голову, стараясь не наткнуться на её взгляд. Он не находил в себе сил смотреть ей в глаза. Но она тоже сидела, опустив глаза и стараясь не встречаться с ним взглядом. Сидела в кресле, сжавшись в комочек и закутавшись в халат, грустная и поникшая. Выглядела она ужасно, оставалось только надеяться, что это отходняк от фанги, а не последствия его ночных подвигов.
– А тебе? – простонал он, чуть приподнимаясь.
– Есть немного. Будешь вставать или ещё полежишь?
Её голос тоже очень не понравился Кантору. Усталый, безучастный голос, ясно и беспощадно говоривший о её впечатлениях от прошедшей ночи.
Пьяница несчастный, сказал вдруг внутренний голос. Стыд и срам. И это живая легенда континента!
Кантор, который искренне полагал, что наутро этот голос исчезнет, считая его одним побочных действий колдовства или же следствием выпитого, слегка ошалел. На мгновение его охватило желание подхватиться и бежать отсюда, в чём есть, и он тут же вспомнил, что именно это ему и надлежит сделать, только, разумеется, одевшись.
– Я же… – спохватился он. – Я должен уезжать!..
– Ну, попробуй, – безучастно сказала Ольга и чиркнула спичкой, прикуривая.
Он осторожно приподнялся и сел. Да нет, вроде все не так плохо. Могло быть хуже. Да и так уж было… Зачем, ну зачем надо было так напиваться? И какой демон его дёрнул ещё и фангу в рот тянуть? И главное, как он мог дойти до того, чтобы вот так, бросив вожжи…
А что тут такого, сказал внутренний голос. По-моему, импотенцией ты никогда не страдал. И если бы ты не был таким дебилом, то не потерял бы зря пять лет своей жизни. И, кстати, не набрался бы такого позора, как сейчас.
Спорить с ним не было ни сил, ни желания.
– Ольга, – тихо сказал он, обхватив руками гудящую голову. – Прости… Я не должен был…
– Да за что? – так же безучастно пожала плечами она.
– Я не должен был… этого делать.
– Чего именно? Пить? Или музыку слушать?
– Не издевайся, прошу тебя…
– А ты не страдай. Никто тебя силком не тянул.
– Я должен уйти, – ещё тише сказал он. Это слегка оживило ситуацию.
– А кто тебя держит? Можно подумать, тебя жениться заставляют. Уходи на здоровье. А то я не знала ещё вчера, что сегодня ты уйдёшь. А то я не понимаю, что тебя послали и ты едешь, и приказы не обсуждаются… Можно подумать, я встала крестом в дверях и не пускаю. Вцепилась в твои штаны и волочусь следом. Или ты страдаешь именно оттого, что я этого не делаю?
– Ты всё-таки на меня обиделась, – вздохнул Кантор, сполз с кровати и стал собирать свою одежду, разбросанную по полу, по-прежнему не поднимая глаз. Уж понятное дело, вставать в дверях и волочиться следом за таким бесполезным любовником могла бы только полная дурочка. Небо, дай мне сил пережить это унижение… – Потому я и говорю, что не должен был этого делать. А ты не должна была мне позволять.
– Мы ничего друг другу не должны, – угрюмо ответила она, упорно глядя в пепельницу. – Мы свободные люди. И я, и ты. Захотели – потрахались. Расхотели – разошлись.
– Я не хотел бы разойтись с тобой… так. – с неожиданной для самого себя болью выговорил он. Да, небо свидетель, он не хотел бы! И не только так, а вообще разойтись. Особенно, учитывая тот непостижимый факт, что при каждом взгляде на её неплотно запахнутый халат он чувствовал сладкую тянущую пустоту внутри и жаркую пульсацию в паху, а торопливо натянутые штаны с большим трудом застёгивались.
Она промолчала, по-прежнему не глядя на него. Не надо было уходить, стоило бы остаться и поговорить по душам, объяснить… Но он действительно должен был идти, никого не интересуют его личные проблемы, голова там у него болит, или девушка на него обиделась. Времени почти полдень, Торо, наверно, уже ворчит, Эспада нервничает, Ромеро психует и ругается…
У дверей он остановился и сказал:
– Сейчас у меня нет времени, но мы обязательно должны поговорить. Я вернусь через несколько дней, и мы спокойно все обсудим. Я не хочу с тобой ссориться. Договорились?
Она молча кивнула.
Придурок, закричал внутренний голос, куда! Наплюй на все, останься, поговори с ней, объясни, утешь, обними хотя бы, дубина, если уж не можешь ничем другим исправить своё свинское поведение этой ночью!
– До встречи, – сказал он и толкнул дверь. Ну почему он не послушался этого проклятого голоса! На этот-то раз он был абсолютно прав! Нельзя было уходить так, оставляя позади разочарованную и обиженную женщину… И ничего бы не случилось.
Никуда ему не надо было спешить, никто его не ждал, не психовал и не нервничал. Ромеро до сих пор валялся в постели после вчерашнего урока хороших манер, Эспады не было, Торо вообще спал сном праведника, и разбудить его стоило большого труда. Кое-как продрав глаза, он сообщил, что Эспаду забрали в полицию разбираться с теми тремя идиотами, которых он вчера порубил на лестнице, и сегодня никто никуда не поедет, после чего снова заснул. И стоило так торопиться? Ведь можно же было остаться, поговорить по-человечески… Если бы он знал! Ничего бы и не случилось…
Трактир был закрыт, как гласила вывеска, на ремонт. Видимо вчера заколдованные клиенты всё-таки разнесли его к концу вечера. Пришлось пройтись пешком, поискать, где можно похмелиться. Оказалось, в той самой забегаловке, где они вчера пили после драки в переулке. Кантор выпил кружку пива, выкурил сигару, посидел, подумал, и всё-таки направился к Ольге. Как ни стыдно было туда возвращаться, он должен был с ней поговорить и разобраться. Тем более, он забыл у неё шляпу, фангу и… и пистолет, вояка хренов!..
Первое, что он увидел – это карету «скорой помощи» у подъезда. Второе – толпу любопытных соседей на лестнице. Третье, кажется, носилки… И растрёпанные волосы цвета спелой пшеницы.
– Что случилось? – в отчаянии спросил он, проталкиваясь ближе, и успел ещё заметить, что лицо у неё открыто, значит жива…
– Ах, это ты! – сказал у него над ухом чей-то разгневанный голос. Хозяина голоса Кантор увидеть не успел. Он только обернулся, как вдруг его голова раскололась пополам.
– Кантор! Смотри сюда! На меня смотри! Сколько пальцев ты видишь?
Он попытался вглядеться в туманные круги перед глазами и простонал:
– Ни хрена не вижу… Где я?
– Где надо, – кратко ответил деловитый женский голос. – Давайте-ка ещё раз.
Он почувствовал, как к его голове прикасаются чьи-то руки, и боль слегка ослабела.
– Смотри теперь, – снова обратился к нему голос. – Что ты видишь?
