должен рассказывать о нем другим Мастерам.
Я говорил требовательно, твердо, хотя, по сути, молил риши: не выдавай…
– Не должен? – вздернул брови он и криво усмехнулся: – Значит, не должен… Даже не припомню, когда последний раз слышал такое в свой адрес. Никогда не любил это слово. Оно ужасно тупое, особенно для плетущего.
– Пожалуйста, риши… Я хотел сказать – пожалуйста. Он тут ничего не нарушит. И…
– Ладно, прекрати. Договорились. Никому не скажу. Кроме того, у меня такое чувство, что кот принесет тебе пользы куда больше, чем ты можешь представить. Послушай, другим Мастерам правду о вчерашнем знать не надо, но ты ведь ответишь на мои вопросы?
Я кивнул.
– Шола… Почему ты его так назвал?
– Ну, это имя значит «робкий», – неуверенно ответил я. – Временами он и вправду пуглив. Я нашел его на улицах Гала – над ним издевались Нихам и его шайка.
– А… И все же с именем непонятно. «Шола» – слово зибратское.
– Да, риши.
– Оно переводится вовсе не как «робкий».
– Нет? А как?
Риши покачал головой:
– «Шола» – значит «огонь». Костер, пламя, понимаешь?
Для меня его слова стали новостью. Неужто я когда-то ослышался или неправильно понял?
– Не думал я, что тебе удастся создать плетение. Стало быть, ты успешно применил первую свою формулу, причем формулу огня? – Риши вздохнул и, опустив плечи, уселся.
Говорил он столь уверенно, что я не мог не задать вопрос:
– Хм, первую?
Риши многозначительно взглянул мне в глаза:
– Ну, будет, будет. Прекрасно знаю, что на самом деле произошло в Ампуре, пусть и делал вид, что верю красивой истории. Я ведь не дурак, Ари.
Я стыдливо поежился.
– Вот тут-то и кроется сложность. Твой вчерашний прорыв был крайне опасен. Не ослабь ты контроль над плетением, я не сумел бы тебя остановить, и ты закончил бы тем, что попал в Воронье гнездо. И это, судя по всему, не самый худший исход.
Мне кое-что пришло на ум. Одно воспоминание.
– Риши Брамья, я должен тебе сообщить одну вещь. Это насчет Ватина… э-э-э… риши Врука.
– Я все видел.
Он не стал вдаваться в подробности, но тон его стал совсем иным – холодным и твердым, словно металл. Три слова упали камнем, и мою грудь словно сковал железный обруч.
– Ты не поверишь, если я расскажу тебе все.
– Ари, я – плетущий и видел больше, чем ты можешь себе представить в самых смелых мечтах. Мы еще побеседуем, а потом решим, во что следует верить, во что – нет. А пока держи свои мысли о Мастере философии при себе и не вздумай болтать с другими Мастерами. Ходить ты в состоянии?
Я прислушался к себе. Да, пожалуй. Будет трудно, но ничего.
– В состоянии.
– Хорошо. Отдыхать некогда, Ари. Мастер исцеления быстренько тебя осмотрит, и будь добр явиться в экзаменационную.
– Зачем?
– Ари, ты мог спалить Ашрам. Тебе грозит страшное обвинение, худшее из возможных. Мастера уже обсуждают вид наказания.
– Хождение по огню? – предположил я и сам усомнился.
Уж слишком незначительная кара, мой проступок достоин большего. Изгнание? Тоже вряд ли. По Галу уже наверняка пошли слухи – меня там посчитают угрозой безопасности горожан. Ученик, способный вызывать огонь и теряющий контроль над плетением? М-да. Оставался лишь один вариант.
– Меня запрут в Вороньем гнезде?
Риши внезапно побледнел:
– Или так, или еще хуже. На самом деле я не знаю, что страшнее.
Хуже Вороньего гнезда?..
Он поднялся и вышел из Мастерской.
Едва я успел спрятать Шолу в мешок, как появился Мастер исцеления.
Как только раны обработали и выдали болеутоляющее, я направился на суд.
Меня ждала кара за успешное применение первой в моей жизни формулы.
* * *
Директор созвал комиссию по рассмотрению происшествия, в которую вошли все Мастера Ашрама, за исключением одного.
Не было Ватина – единственного человека, на чью поддержку и дружбу я мог рассчитывать.
Коли…
Я невольно сжал кулаки. Утешало одно: удалось уговорить Арам взять Шолу на свое попечение. Что бы теперь со мной ни случилось, за котенком присмотрят.
– Ари, на тебя подана жалоба за применение формулы сложного плетения, а также за поджог части Ашрама. Тебе вменяют в вину воздействие плетением на стихию при отсутствии должного контроля и даже права на подобную попытку. Ты нанес вред одному из учеников – Кейтару Нихаму, получившему ожоги на руках. К счастью, он поправился, однако любое нападение на ученика школы запрещается законом. Физическое воздействие, совершенное с применением одной из десяти формул, влечет за собой немедленное изгнание из Ашрама.
Директор не упомянул, каким образом будет производиться изгнание, и я нервно переминался с ноги на ногу, поглядывая на Мастеров, а особенно на риши Брамья.
– Мне не остается ничего иного, кроме как воспользоваться одним из двух методов, к которым мы обычно прибегаем в подобных случаях. – Директор тяжело вздохнул и ссутулился, положив локти на стол. – Принимая решение о наказании ученика, неправомерно применившего формулу плетения и подвергшего обитателей школы существенному риску, мы будем голосовать за один из двух вердиктов: Принятого Ари следует либо заключить в Воронье гнездо, либо казнить по законам Ядума, которым подчиняются все плетущие.
Сердце у меня ушло в пятки:
– Что?
На вопрос не обратил внимания ни один из Мастеров, за исключением риши Брамья, бросившего на меня страдальческий взгляд. Похоже, передо мной извинялись, и взгляд был куда красноречивей, чем любые слова.
Мастера зашептались, заспорили. Кто-то говорил на повышенных тонах. Наконец риши Брамья приложил два пальца к горлу, и его голос перекрыл общий шум:
– Довольно! Есть и третий вариант, о котором не упомянул директор.
Все замолчали.
Сердце, до того бившееся словно колокол, притихло, так что я едва различал его удары.
– Индивидуальное ученичество. – Мастера в замешательстве взглянули на риши Брамья. – Сроком на один год. Принятый Ари продемонстрировал мастерство, которого достигают не многие выпускники школы. Ари успешно применил одну из основных формул плетения, и мы все тому свидетели. Более того, он воздействовал плетением на стихию. Дайте ему один год индивидуального обучения под моим руководством на старших курсах факультета плетений. Один год – и я превращу его из потенциальной угрозы для школы в умелого мастера. В конце концов, для того чтобы вырастить ребенка, нужна деревня, и достаточно лишь одного ребенка, чтобы ее разрушить. Лучше помочь мальчишке, чем оставить наедине со своим даром – так он натворит намного больше бед. Тем более если ваш вердикт приведет его в гнев.
Я стоял, не зная, что сказать. Предложение риши представлялось мне нелепым, хотя я всем
