– Вы так добры. Благодарю вас.
– Мать милосердна. Благодарите её.
Поджидавшие Моэлла и Сколерия повели её назад в башню. Юнелла шла следом.
– Мы все молились за вас, ваше величество, – сказала септа Моэлла по пути наверх.
– Да, – поддакнула септа Сколерия. – Должно быть, вам стало намного легче, вы чувствуете себя чистой и невинной, как дева утром перед свадьбой.
«Утром перед свадьбой я трахала Джейме», – вспомнила королева.
– Это так, – сказала она. – Я словно заново родилась, как будто вскрылся нарыв, и я, наконец, стала выздоравливать. Это окрыляет.
Как же хочется двинуть локтем в лицо септы Сколерии и спустить её с винтовой лестницы! И если боги будут милосердны, старая морщинистая сука налетит на септу Юнеллу и прихватит её с собой.
– Приятно снова видеть вашу улыбку, – сказала Сколерия.
– Его святейшество предупредил, что мне разрешены свидания?
– Да, – подтвердила септа Юнелла. – Только скажите, ваше величество, кого вы хотите видеть, и мы пошлем за ним.
«Джейме, мне нужен Джейме». Но если брат в городе, то почему не пришёл к ней? Джейме обождёт, пока она получше не разберётся, что творится за стенами Великой Септы Бейелора.
– Моего дядю, – попросила Серсея. – Сира Кивана Ланнистера, брата моего отца. Он в городе?
– Да, – ответила септа Юнелла. – Лорд-регент поселился в Красном Замке. Мы пошлём за ним немедленно.
– Благодарю, – задумчиво произнесла Серсея.
«Лорд-регент, вот оно что?» Это её совсем не удивило.
Как оказалось, преимущества смирения и раскаяния не ограничились очищением души от грехов. Вечером королеву перевели в камеру побольше, расположенную двумя этажами ниже. Там было окно, в которое она могла выглянуть, и тёплые мягкие одеяла на постели. А когда пришло время ужинать, вместо чёрствого хлеба и овсянки ей подали жареного каплуна, зелёный салат с толчёным орехом и пюре из репы с маслом. Этой ночью она впервые за время заточения улеглась в постель с полным желудком и спокойно проспала всю ночь напролёт.
На рассвете следующего дня пришел её дядя.
Серсея ещё завтракала, когда дверь отворилась, и вошёл сир Киван Ланнистер.
– Оставьте нас, – велел он тюремщицам.
Септа Юнелла увела Сколерию с Моэллой и закрыла за собой дверь. Королева поднялась на ноги.
За то время, что они не виделись, сир Киван постарел. Это был грузный широкоплечий толстяк, его тяжёлую челюсть обрамляла коротко подстриженная белокурая борода, а над покатым лбом рос ёжик светлых волос. Сир Киван был одет в тяжёлый тёмно-красный шерстяной плащ с застежкой в виде львиной головы.
– Спасибо, что пришёл, – поздоровалась королева.
Дядя нахмурился.
– Лучше присядь. Я должен тебе кое-что рассказать…
Садиться ей не хотелось.
– По твоему голосу ясно, что ты всё ещё сердишься на меня. Прости меня, дядя. Мне не следовало обливать тебя вином, но…
– Да какое мне дело до вина? Лансель мой сын, Серсея. Твой родной племянник. Если я и сердит на тебя, то из-за него. Твой долг был присматривать за мальчиком, направлять, найти ему достойную девушку из хорошей семьи. Вместо этого ты…
– Знаю, знаю.
«Лансель хотел меня больше, чем я его. И, готова поклясться, всё ещё хочет».
– Я была одинока, слаба. Пожалуйста, дядя. Ах, дядя. Так приятно увидеть твоё лицо, твоё милое-милое лицо. Я поступала дурно, знаю, но ты же меня не разлюбишь?
Она обвила его руками и поцеловала в щёку.
– Прости меня. Прости.
Сир Киван не сразу ответил на объятия, но потом быстрым неловким движением сжал её плечи.
– Ну, довольно, – произнес он всё ещё холодным спокойным голосом. – Ты прощена. Теперь сядь. Я принёс дурные вести, Серсея.
Его слова напугали её.
– Что-то случилось с Томменом? Только не это! Я так боялась за сына. Никто ничего мне не рассказывает. Пожалуйста, скажи, что Томмен жив и здоров!
– С его величеством всё хорошо. Он часто спрашивает о тебе.
Сир Киван, положив руки ей на плечи, отодвинул её от себя.
– Тогда Джейме? Что-то с Джейме?
– Нет. Джейме всё ещё где-то в Речных Землях.
– Где-то? – Ей не понравилось, как это прозвучало.
– Он занял Древорон и принял капитуляцию лорда Блэквуда, – ответил дядя, – но на обратном пути в Риверран оставил свою армию и уехал с женщиной.
– С женщиной? – растеряно уставилась на него Серсея. – С какой женщиной? Зачем? Куда они отправились?
– Никто не знает. Мы больше не получали от него вестей. Женщина может быть дочерью Вечерней Звезды, леди Бриенной.
«Ах, эта». Королева помнила Тартскую Деву – огромное, уродливое, неуклюжее существо, наряженное в мужскую броню. «Джейме никогда бы не бросил меня ради такого создания. Мой ворон не добрался до него, иначе бы он вернулся».
– Мы получили сообщения о наёмниках, высаживающихся по всему югу, – продолжил сир Киван. – На Тарте, на Ступенях, на Мысе Гнева… Я бы очень хотел знать, где Станнис раздобыл деньги на вольный отряд? У меня здесь недостаточно сил, чтобы разделаться с ними. Войска есть у Мейса Тирелла, но он и пальцем не пошевелит, пока дело его дочери не будет улажено.
«Палач всё быстро уладил бы». Серсее было наплевать на Станниса и его наёмников. «Забери его Иные, и Тиреллов в придачу. Поубивали бы друг друга – королевству стало бы только лучше».
– Пожалуйста, дядя, вытащи меня отсюда.
– Как? Силой?
Сир Киван нахмурился, подошёл к окну и выглянул наружу.
– Мне пришлось бы превратить это святое место в бойню. И у меня нет людей. Большую часть наших сил твой брат увёл в Риверран. У меня нет времени на создание новой армии.
Он повернулся к ней.
– Я поговорил с его святейшеством. Он не освободит тебя, пока ты не искупишь свои грехи.
– Я призналась.
– Я сказал: искупишь. Перед городом. Шествие…
– Нет.
Она знала, что собирается сказать её дядя, и не хотела этого слышать.
– Никогда. Передай ему, если будешь снова с ним говорить. Я королева, а не какая-то портовая шлюха.
– Тебе не причинят вреда. Никто не тронет…
– Нет, – отрезала она. – Я лучше умру.
Сир Киван был непреклонен.
– Если ты действительно этого хочешь, то твоё желание может скоро исполниться. Его святейшество полон решимости судить тебя за цареубийство, богоубийство, кровосмешение и государственную измену.
– Богоубийство? – она едва не расхохоталась. – Когда это я убила бога?
– Верховный септон – глас Семерых здесь, на земле. Покусившийся на него, посягает на самих богов.
Она хотела возразить, но дядя предупреждающе поднял руку.
– Не стоит говорить о таких вещах. Не здесь. Дождёмся суда.
