Сердолик поднялась, упёршись плечами в трещину. Та расширилась под давлением. В неё потянулась новая порция отравленного воздуха.
Я ощутила, как под нами нарастает жар. Я посмотрела вниз. В дальнем конце трещины, где она входила в подземную полость, остальные заметили, что что-то происходит. Несколько духов всплыли вверх, уставившись на нас. Мне нужно было убрать Факела и Сердолик отсюда. Другие могут и не последовать, если мы передвинемся достаточно быстро. Они не были такими любопытными, как эти двое. Я пожалела, что не могу спустить сюда Луво с его большим шумом. Луво бы их научил!
Луво. Учить. Я подумала о кристаллах, которые видела, чью силу позаимствовала. Что-то насчёт Луво и обучения о кристаллах…
В то утро на горе, над каньоном мёртвых деревьев. Луво рассказывал Джаяту о новой линии силы. Он говорил, что та может стать ловушкой для мага из-за расположенных вокруг неё кристаллов кварца… Кристаллы поймают силу, и станут отражать её внутри себя. Они будут лабиринтом для магии. Возможно, у меня есть ловушка для моих новых друзей. Конечно, она сработает только в том случае, если гордость бывает не только у людей. Всё же, у Луво была гордость. Стоило попытаться.
— «Я знаю игру, которая вам может понравиться».
Я оглянулась на других духов лавы.
— «Но это маленькая игра. Место для игры не очень большое. Втроём мы играть можем, но для них места не хватит».
— Они не последуют за нами.
Факел на них даже не взглянул.
— «Они следуют только если похоже, что мы выбираемся наружу. Эта игра выведет нас наружу?»
Факел и Сердолик уставились на меня широко раскрытыми глазами, обрамлёнными чёрным вокруг оранжевого внутреннего огня. Если бы у меня была кожа, то по ней побежали бы мурашки. Они выглядели голодными.
Не имея реального лица и тела, врать было гораздо легче. Я видела своё отражение в этих пылающих глазницах. Я была мерцающим серебряным призраком в форме девочки, в котором ничто не выдавало моих мыслей.
— Нет, она не выведет вас наружу! Я не знаю никакой игры, которая способна на это! Эта игра делает вас сильнее, чтобы вы, может быть, смогли однажды пробиться через вершину, если не найдёте другого выхода. Но то, как в эту игру играют — и правда немного жутковато.
Я немного помедлила, а потом сделала то, что Браяр всегда называл «делать подсечку». Для этого надо давать человеку, которому ты лжёшь, один, последний толчок, чтобы они сделали то, чего тебе от них нужно.
— «Она наверное слишком трудная».
— «Нет, не слишком!»
Сердолик может и была духом молодого вулкана, но в некоторых вещах не слишком отличалась от человека.
— «Вот увидишь! Просто расскажи нам, как в неё играть!»
Я поплыла к Горе Грэйс. Факел был по одну сторону от меня, Сердолик — по другую.
— «В игре есть одна хитрая часть. Видите ли, я заметила, что когда вы касаетесь холодных, твёрдых частей земли, они начинают плавиться».
— «И?»
Факел произнёс это точно так же, как это сделал бы любой другой мальчишка.
— «Если плавится, то убирается с нашего пути».
— «Вот только вам нужно работать с этой штукой для этой игры», — объяснила я. — «У неё есть особая форма, называемая «кристалл». У неё плоские стороны, которые все под углом друг к другу. Внутри кристалла всё отражается от одной стороны к другой, и чем больше отражается, тем крупнее становится. Допустим, помещаешь в кристалл силу, вроде той, что у вас двоих. Если отражать её внутри кристалла достаточно долго, то это сделает вас сильнее».
— «Так чего ж ты сразу не сказала?»
Факел ринулся впереди меня.
— «Как этот кристалл выглядит? А мы-то заталкиваемся в трещины, а ведь могли бы быть в этих кристалловых штуковинах…»
Тогда я сглупила. Я схватилась за его огненные ноги. На какой-то миг мои руки утонули в нём, становясь его частью. Я почувствовала, как начала вплавляться в Факела. Его тело начало становиться моим. Моя голова заревела как горн: я хотела взмыть вверх сквозь землю, и выстрелить в прямо в небо. Я запаниковала, заупиралась, сопротивляясь его тяге. Наконец я отдёрнулась от него.
Раньше такого не было. Они хватали меня, и таскали по всему Старнсу, и меня это не беспокоило.
Сердолик посмотрела на меня. Клянусь, я увидела на её лице ухмылку.
— «Мы стали сильнее, так ведь? Недостаточно сильными, чтобы пробиться наружу, но уже скоро».
Я зыркнула на неё:
— «Без моей игры вам никогда не вырваться. Факел!»
Я держала свои руки при себе.
— «Если войдёшь в группу кристаллов в таком виде, то расплавишь её. Ты так никогда не станешь сильнее!»
Факел вернулся.
— «Тогда как это делается?»
— «Подожди».
Я послала мою магию наружу, пока та не стала возвращаться ко мне со звоном. Она попала в большой пласт кварца под каньоном.
— «Сюда».
Я повела их к нему, потом остановилась далеко под кварцем, чтобы они не расплавили кристаллы.
— «Фокус в том, что вам нужно разделить себя на маленькие-маленькие частицы, не больше вот такой».
Я показала им кончик пальца. Всё это время я подсчитывала. Раздробленные, маленькие, они не будут достаточно горячими, чтобы расплавить кварц. Они будут постоянно отскакивать внутри каждого кристалла. И они будут слишком сбиты с толку, чтобы собраться обратно в целых существ. Это их займёт на какое-то время, возможно — навсегда.
План был ненадёжный, но это было лучшее, что я могла придумать второпях.
— «Как мы станем сильнее, если будем разбиты на части?»
Сердолик, похоже, была с мозгами.
— «Каждая часть становится сильнее, отражаясь от граней кристалла».
Я произнесла это своим тоном, означавшим «это же всем известно, дуболом».
— Так что вы станете сильнее целиком, а не частично. Потом, когда вы найдёте выход, вы будете лучше, чем были до входа.
— «Я не уверен».
Факел метался туда-сюда.
— «Разбиться на части? У меня целая вечность ушла на то, чтобы стать одной отдельной личностью в нижней глубине».
— «В ядра».
Сердолик прошептала это так, будто это было имя какого-то храма.
— «В ядре, где все мы рождаемся».
— «Ну, мы были там разбиты на части, и нам пришлось собраться, чтобы стать одной личностью, прежде чем мы поднялись вверх, в озеро», — сказал Факел. — «Что если в этот раз я так и останусь разбитым на части? Что если Сердолик останется разбитой?»
Я подумала о ядре, которое полностью состояло из вулканических духов, и содрогнулась так сильно, что сама чуть не распалась на части.
— «Вы не останетесь разделёнными на части, вы двое. Какая же это игра, если вы останетесь разделёнными? Смысл игры в том, чтобы сделать вас сильнее. Победитель — тот, кто пройдёт через неё быстрее, Сердолик или Факел».
Я не собиралась говорить им об уловке: если они разобьются на части, и запрыгнут в каждый кусок кварца, то им не хватит сил на то, чтобы выбраться и снова собраться воедино.
— «С чего ты решила, что это будет Сердолик?» — потребовал Факел. — «Я быстрее. Я — тот, кто хочет победить и выбраться больше всех!»
— «Ты не быстрее!» — воскликнула Сердолик. — «И кто вообще первым придумал вырваться наружу? Я!»
— «Идея была твоей, но я нашёл первую трещину».
Факел распался на сотни маленьких огоньков. Все они спросили его голосом:
— «Где эти кристаллы?»
— «Посмотрим, кто победит в этой игре!»
Учитывая то, как она волновалась о расщеплении, Сердолик довольно быстро сумела это сделать.
Я повела их через землю, пока мы не поднялись в холодный, твёрдый пласт кристаллов кварца. Мимо меня промелькнули два огненных облака. Они разделились подобно стае птиц, чтобы метнуться в камни. Вспышки синего и оранжевого огня сплетались и отталкивались: частицы Факела дрались с частицами Сердолик за какой-то кристалл.
Какое-то время я наблюдала за ними. Мне нужно было увидеть, перегревают ли они кварц. К счастью, я не спала в тот день, когда изучала в Спиральном Круге тепло и камни. Огонь свечи их был не обжёг. Внутри сотен кристаллов я видела крупицы Сердолик и Факела. Сначала им придётся осознать, что я их провела. Потом им придётся найти способ выбраться из каждого маленького зеркального лабиринта, где на внутренней поверхности они видели только себя самих. Они могут оставаться запертыми неделями. Просто чтобы удостовериться, я по меньшей мере трижды прошлась над кварцевой прослойкой. Они метались внутри.
— Оно твёрдое! Почувствуй, какое твёрдое! И холодное! И оно не плавится или горит, как стены полости! — шептал голос Сердолик, дрожа от возбуждения.
— Оно чувствуется таким непохожим на других! Помнишь прямые грани, которые мы видели, прежде чем те плавились? Вот, что такое прямота на ощупь, и плоскость!
