С другой же стороны, русская история помнит, что Багатур-Булановы захватили престол, свергнув и уничтожив последних Рюриковичей.
В этом смысле Рюриковичи, пусть и правившие почти уже полтысячи лет назад и давно уничтоженные, всё еще остаются в памяти, как враги и конкуренты Багатур-Булановых.
Кроме того, до сих пор неразрешенным остается исторический вопрос о степени родства самих Багатур-Булановых с Рюриковичами.
Самым интересным тут безусловно является тот факт, что подобно Рюриковичам среди Багатур-Булановых с аномальной частотой…»
Марк Шабо, французский историк, «Histoire de la magocratie russe»
Я поднял с земли свёрток и развернул полуистлевшую ткань, в которую был завёрнут предмет.
Блин.
Вот дерьмо.
Твою мать.
Я накосячил, причём сильно.
Это было лезвие меча, древнее и почерневшее от времени. На лезвии едва можно было разглядеть гравировку, какие-то скандинавские руны.
А рукоять этого меча, как я, естественно, догадался, раньше хранилась в доме, в отдельной комнате.
И я счёл эту рукоять бесполезной, и продал её голландцу за пятьсот рублей. А у голландца её выкупил некий Кутузов, воспользовавшийся для покупки вымышленным именем.
Так что теперь эта рукоять потеряна для меня, наверное навсегда.
А вот если бы я не продал рукоять, если бы я сейчас присоединил или приварил её к лезвию… Не знаю что, но что-то крутое точно бы произошло. В этом я был уверен.
— Я правильно понимаю, что лезвие бесполезно без рукояти? — обреченно вздохнул я.
— О, да, — радостно ответил Словенов, попыхивая своей трубкой, — Сразу видно, что вы разбираетесь в артефакторике, барон. Совершенно бесполезно. Без рукояти. А вы знаете, где она?
— Проебана, — мрачно сообщил я, — Так что неважно. Что вы еще можете сказать об этом предмете?
— Очень сильный артефакт, — с наслаждением объяснил Словенов, — Сущность скрыта и откроется лишь члену клана, которому этот артефакт принадлежал. Классическая родомагическая завеса. Очень древняя и мощная.
— А какому клану принадлежал этот артефакт? — уточнил я, — Не Нагибиным, я так понимаю?
— Нет, увы, барон, — развел руками Словенов, — Мне жаль вам это сообщать, но это точно не Нагибинский артефакт. И я не знаю, как он оказался в вашей фамильной усыпальнице. Могу только сказать, что его туда положили очень давно. Лет триста назад, а может и того раньше. А принадлежит этот артефакт давно уничтоженному и погибшему клану. Я проверил это специальным заклинанием.
Ага. Вещь, принадлежащая мёртвому клану, очень мощная, но лишь в руках члена этого клана. То же самое говорил мне про рукоять голландец, обладавший схожими со Словеновым способностями к анализу артефактов.
А я её продал. Дебил, блядь.
Впрочем ладно.
Я не привык долго жалеть об упущенных возможностях, а еще меньше привык загоняться по всякой хрени и корить себя.
Чем заниматься литьем слёз по поводу закрывшихся возможностей, лучше поискать новые. Тем более что может этот Кутузов, купивший у голландца рукоять, еще где-нибудь всплывёт.
Земля-то круглая, и магократов на ней не так уж и много.
— А что на нём написано? — я указал на руны на лезвии.
— Норвежские руны, — ответил Словенов, — Это имя. «Рюрик».
Мои соратники ахнули, эфиоп в своей обычной манере присвистнул, Пушкин выругался, а Чумновская ойкнула.
— То есть…
— Нет-нет, — торопливо перебил меня Словенов, — Я совсем не утверждаю, что это лезвие меча Рюрика, барон. Нет, это неясно. Но и исключать такую возможность нельзя. В принципе это традиционный меч викингов, такие были распространены с восьмого по одиннадцатый века.
Так что это лезвие могло быть частью меча Рюрика. А могло и не быть. В том, что это не позднейшая подделка, я уверен на сто процентов. А вот принадлежало ли оно Рюрику — неясно. Надпись выгравирована магией, как вы можете заметить.
Но её мог сделать для своего меча и просто викинг, уважавший Рюрика. Или воин из дружины Рюрика. Или гравировка вообще может играть роль заклинания, призванного, например, сделать владельца меча таким же сильным и храбрым, как Рюрик.
Или меч мог принадлежать другому варягу по имени Рюрик, а не тому, который обнаружил Перводрево и принёс в мир магию. Сотни вариантов, барон.
— А… — я глубоко вдохнул, — А если это и правда лезвие меча того самого Рюрика?
— Ну… Боюсь, что точно это не смогут установить даже все лучшие специалисты мира, даже если их запереть в комнате с этим мечом на месяц, — пожал плечами Словенов, — Но если вдруг это лезвие признают лезвием меча самого Рюрика, то… Ну, оно будет стоить миллионов пятьсот рублей, я полагаю. Хоть оно и магически бесполезно, потому что является артефактом мёртвого клана.
На этот раз повисла тишина, никто уже не свистел и не ругался.
Соратники смотрели на лезвие в моих руках, кто с ужасом, а кто с восторгом.
Потом Пушкин издал какой-то странный звук и пошатнулся. Но на ногах устоял. Судя по всему, головокружение от жадности.
Я поднял лезвие высоко над головой и громко произнёс:
— Дамы и господа, вот это — моё. Словенов достал это из моей фамильной усыпальницы. Так что кому бы не принадлежало это лезвие в прошлом, Рюрику или не Рюрику — сейчас оно моё по праву. И любого, кто попытается у меня его спереть, я просто убью. На месте.
Поймите меня правильно, я всем вам доверяю. Просто поймите, что соблазнительная мысль обокрасть меня будет стоить вам головы. Любому из вас. Это ясно?
И да, я не собираюсь продавать это лезвие, в любом случае. Мне нужно провести кое-какие исследования относительно него.
— Исследования? — удивился Словенов, — Но ведь я уже всё сказал. А большего вы из этого меча не выжмете, барон, я вас уверяю.
— Ага, если только не найду рукоять, — заметил я.
— Даже если вы каким-то чудом найдёте рукоять, этот артефакт не будет вас слушаться и не раскроет вам свою сущность, — еще раз пояснил Словенов, — Даже если вы соедините рукоять с лезвием. Я же уже говорил. Это родомагический артефакт, он будет работать лишь в руках члена клана, которому принадлежал раньше.
А этот клан давно мёртв, тут не может быть никаких сомнений. Мои магические тесты никогда не ошибаются в таких случаях.
— А где ты собираешься его хранить? — спросил Пушкин таким тоном, как будто делал предложение любимой девушке.
— Разумеется, отдам на хранение тебе, Пушкин, — ответил я.
— Мне?
— У тебя совсем мозги от жадности свернулись? — осадил я потомка поэта, — Где я его буду хранить, я никому говорить не собираюсь. Особенно тебе, Пушкин. А пока что я буду держать его в руках. Во избежание, ага.
Я повернулся к Словенову:
— В усыпальнице точно ничего больше нет? Я имею в виду, ничего интересного? Мои мертвые предки меня в данный момент не волнуют, я о магии.
— Нет, мы всё проверили. Да, Рогнеда? Там больше ничего, никакой родомагии. Это точно, — ответил Словенов.
— Сколько Кабаневичи вам обещали заплатить за поиск артефактов?
— Три тысячи рублей за один найденный артефакт, — сообщил старик, попыхивая трубкой, — Но это нам обещали Подскоковы-Кабаневичи, а не вы, барон. Так что вы можете не платить.
Я даже опешил.
Впервые в этом мире я встретил человека, который отказывался от денег.
Мда. Эти Словеновы — весьма интересные личности.
— Тем не менее, я заплачу, — настоял я, — Всё же артефакт по итогу достался мне, а не Кабаневичам. Так что справедливо будет, если заплачу вам я. Это уже не говоря о том, что это моя фамильная усыпальница.
Я достал бумажник, отсчитал три тысячи и отдал Словенову. Тот спорить не стал, взял деньги и поклонился.
— А с чего вообще кабанчики взяли, что в моей родовой усыпальнице есть интересные артефакты? Этого вроде даже мои родители не знали, — спросил я.
— А вот это мне уже неизвестно, — пояснил Словенов, судя по всему, честно, — Меня просто наняли сделать работу. Я её сделал. Надеюсь, хорошо. А остальное меня не касается. Магия рассудит.
