Мужчина обернулся и кивнул в сторону Марка, Ольги и Нэльса.
— Драгазар уведи их. Мы скоро подойдем. Пожалуй, нужно ей кое-что объяснить.
Драгазар поправил воротник и тихо шепнул.
— Если честно, я предполагал, что у внучки одного из старейшин манеры должны быть куда приятнее.
— Ты забыл, чья она внучка. Какие манеры у Горвина?
— Хотя, ты прав.
— Иди же, — произнес Феарольф и пошел за Машей.
Фонарщик дернулся за ними, но Драгазар остановил его.
— Успокойся сын Наэля. Она в надежных руках.
Нэльс посмотрел вслед мужчине — эти двое вызывали доверие. Да и пользы, надо признать, от них оказалось больше чем от образованного королевского фонарщика и весельчака книгочея.
— Давайте уберемся из этого гнилого места. Солнце скоро погаснет, и кладбище явит нам новых гостей, — предложил Драгазар. — Наши друзья подойдут позже.
— Это хорошая идея, — согласилась Ольга. — Чем быстрее, тем лучше.
Маша остановилась неподалеку от могилы якобы ее дедушки.
— Почему он это сделал? — спросила она у того, кто стоял за спиной. — Как он мог? Я же думала, он умер… если это шутка, то она очень.
Феарольф поджал нижнюю губу. — У твоего дедушки были на то веские причины. Думаю, будет лучше, если он сам тебе все расскажет.
— Сам, — усмехнулась девушка.
— Я могу лишь сказать, что с ним все хорошо, он жив и здоров.
— Это ненадолго, — огрызнулась Маша. — Увижу его, убью. Собственными руками. Он мог предупредить, что умрет? Я бы тогда не чувствовала себя намного лучше.
Феарольф улыбнулся. — Уверен, что ты его, простишь.
— Ага, месяц зверела, а потом привыкла. — Маша обернулась. — Даже не собираюсь его прощать.
Ещё одной чертой характера, приносящей Марии одни неприятности, это было упрямство. Она точно знала, что рано или поздно простит своего дедушку. Но упорно пыталась доказать самой себе, что это не так. Маша любила показывать себя более черствой, чем являлась на самом деле. Быть может, это временная подростковая глупость, а может и воспитание тирана в юбке сказалось на девушке. В любом случая это была некоторая защитная маска и нежелание подпускать кого-либо ближе.
— Ну что ж, время все расставит на свои места. А пока этого не произошло, я могу обещать и дальше оберегать тебя
— А вам он кто? — спросила Маша.
— Друг. Старый друг. — Феарольф осторожно взял девушку за локоть и повел к остальными. — Идем, мы далеко ушли.
— А когда вы сказали, что его жизнь не десятками лет исчисляется. Вы что имели в виду? — вдруг вспомнила Маша.
— Я имел в виду, именно то, что сказал.
— Тоесть, даете понять, что моему деду где-то больше ста лет?
— Больше, — неоднозначно ответил Феарольф.
— Тогда это ещё более отвратительный поступок, для человека которому больше ста лет. Согласитесь, — Марии хотелось услышать, хоть какую-то поддержку.
Мужчина улыбнулся, а на его щеках появилось несколько веселых складок.
— Знаешь, я в своей жизни, познал много по-настоящему отвратительного. И поступок твоего деда, таковым не является. Как бы я этого не хотел, но я не могу с тобой согласиться.
— Ну конечно, — разочаровалась девушка. Вы же его друг. Должны быть на его стороне.
— Я просто знаю, чуть больше.
— Вот и расскажите.
— Пусть это сделает твой дедушка.
Маша вдруг остановилась.
— Погодите! А с чего мне вам верить. Вдруг вас послал не мой дед? И вообще, все это не правда.
— Ну, хорошо, — Феарольф стал серьезным. — Твой дедушка, в последнем письме написал, что бы ты сюда не приходила?
Маша подозрительно сдвинула брови.
— Написал.
— Он был уверен, что твоя любознательность перевесит, и ты все равно придешь.
— Ну и что? Это, ни о чем не говорит. Как он выглядит?
Мужчина вздохнул.
— Высокий. Лохматый. Седой. Нос большой, глаза хитрые. Постоянно смеется. Ходит в старом пиджаке и говорит, что никогда его не снимет. Потому что он до сих пор пахнет…
— Пирожками Феклы Казамс, — закончила фразу Маша и сдержанно улыбнулась. — Похоже, это действительно мой дед. Вот противный какой!
Улыбнулся и Феарольф. Он был человеком плотного телосложения, светлые волосы аккуратно подстрижены, уходили в тонкую длинную косичку.
Маша усмехнулась. — А вы знаете, кто такая эта Фекла Казамс? Сколько я ни спрашивала, он мне никогда не рассказывал.
— Ооо, — вспомнил Феарольф. — В свое время она была придворной кухаркой. Никто лучше нее не готовил во всем королевстве.
— В каком ещё королевстве?
— Белом королевстве.
Маша судорожно захихикала. — Ах, ну тогда это все объясняет. Скажи мне кто твой друг, и я скажу кто ты. Вы такой же чокнутый, как мой дед. Какое белое королевство? Вы о чем, люди? Мой дед был бизнесменом… в смысле и остается им. Коль жив.
Прищурившись словно кот, мужчина осмотрелся.
— Мне показалось, или на вас недавно напала стая умертвей? А тебя удивляет упоминание о белом королевстве?
Маша задумалась. — Просто известие о здравии моего деда меня потрясло больше, чем новость о его кончине. Пусть будет белое королевство…хорошо. Хорошо! Сколько он зарезал драконов для этой кухарки?
— По-моему четыре. Драконьи грудки под чесночным соусом, это что-то невообразимое. Но твой дед больше всего обожал сливовое варенье госпожи Казамс и ее пирожки с красными персиками. Именно ими, как он говорит и пахнет его пиджак.
Маша улыбнулась.
— То есть у них был роман?
Феарольф загадочно подмигнул.
— Об этом история умалчивает.
— Ну ясно. А сам то, он где?
— У себя дома. В месте, в котором он живет уже много лет. А туда путь не очень близкий. И мы с твоего позволения сопроводим вас к нему.
Девушка пожала плечами.
— Мне ничего не остается, как согласиться… и разобраться с виновником всех моих бед и несчастий.
— Тогда идем.
— Будто у меня есть выбор.
— Ну, почему же, есть. Можешь вернуться домой и попытаться позабыть случившееся, ка дурной сон.
— Неа, когда мне стукнет сорок, я не хочу жалеть, о том, что не пошла сегодня с вами.
Феарольф благодарно поклонился и полупрофилем поманил за собой.
Маша приняла приглашение и зашагала за незнакомцем.
— Черт, не пожалеть бы об этом через три дня, — сама себе шепнула она.
Очень быстро они вышли из леса могил и надгробий, оказавшись на главной дороге. Под неспокойной кроной плакучей ивы, Маша заприметила небольшую крытую повозку, запряженную кажется двумя лошадьми. Но не это ее больше насторожило. Лицо бывшей подруги, что стояла рядом с повозкой, выражало удивление и ужас одновременно.
