- Ну и красавчиком ты стал, - я коснулся спутанной гривы, попробовал расплести одну из косичек и вдруг ощутил, что мягкие, как шелк волоски стали жесче проволоки. Ну, ладно. С косичками ведь намного красивее.
Выезжая во двор, я ощущал за спиной гадкое хихиканье гнома, его присутствие рядом, следящие черные глазки. Но я не обернулся. Пусть следит. Все равно в поля за мной он не побежит. Я почему-то был в этом уверен. Склянка с неиспробованным зельем так и лежала в моем кармане. И я был не таким дураком, чтобы использовать его сегодня ночью. Лучше потом. Этой ночью, если верить словам гнома, меня и без того ждало нечто любопытное.
Проезжая вблизи полей я обратил внимание на странный запах разложения, витавший в воздухе. Возле кустарника собралось воронье. Среди чахлых листьев ярко выделялось какое-то тряпье. Еще до того, как приблизился, я уже знал, чей труп увижу. Какой-то инстинкт, а не зрение, подсказал мне, что там лежит мертвец. Крестьянин. Тот самый, что танцевал ночью с ними. Я склонился над трупом. Вся кожа была усеяна мелкими ранками и порезами. Укусы. Даже мухи не роились над ним. Будто на укусах от их зубов все еще оставался яд. Его не скоро найдут в кустарнике. Я поехал дальше.
Воронье теперь летело за мной. Всю дорогу меня сопровождало противное карканье. Можно ли накаркать беду? Наверное, да. Труп крестьянина оказался не единственным, который я нашел тем вечером.
Когда я подъехал к деревне, уже стемнело и, тем не менее, я смог разглядеть, что девушка лежащая у колодца мертва. Я не знал, как она умерла и почему, но над ней будто до сих пор склонялась какая-то тень. Лицо было облеплено мокрыми прядями, как будто она только что побывала внутри колодца. Остекленевшие раскрытые глаза под ними казались двумя драгоценными камнями, запутавшимися в мотке пряжи. Я узнал ее. Это была та самая девушка, которая твердила о раздвоенном отражение. Я хотел перекреститься и не смог. Если бог не может уберечь меня от смерти, то зачем он мне. Магнус, стоящий в дверях трактира и невидимый другим почти аплодировал.
Я прошел мимо, стараясь держаться в тени. Никто еще не приговаривал меня к смерти, но предсказание как будто прозвучало. Магнус словно заявлял мне, что спасти меня может только он один. Но кто он? Он уже не смотрел на меня и демонстративно занимался другими делами. Ничего подобного я в жизни не видел и поэтому не смог удержаться от любопытства. Он двигался между игорными столами неуловимо, как тень, никто его не замечал, зато он сам часто брал что-то со стола: деньги, карты, вещи, которые хоть чего-то стоили. Он склонялся над людьми и что-то шептал им в уши, а потом они совершали странные необдуманные поступки, и вновь золото из их рук доставалось Магнусу. Он же их облапошивает! Я хотел вмешаться и не смог. Все тело будто оцепенело, разум мне отказал. Я не мог произнести ни слова. А Магнус вдруг оторвался от своего занятия и посмотрел на меня. Так лукаво.
Я тут же ушел. На это у меня воли чудесным образом хватило. А вот помешать ему нет. Может, и не стоило. По сути, эти люди не более честны, чем он. В трактирах всегда хватает воров и мошенников. Зачем мне, сыну графа, уважаемому в деревне парню, лезть не в свое дело. К тому же, что я им скажу. Что их поступками руководит некто, кого они не видят? Даже если потом они и не досчитаются монет в своих кошельках, то вряд ли обвинят в этом призрака. А вот меня после такого заявления могут высмеять.
К тому же мой путь лежал не к трактиру, а к церкви. Она находилась чуть на отшибе в другом конце города. Я шел по спящим улицам бодрой походкой, даже не обращая внимания на существ, которые как будто следят за мной из всех уголков. Это были вовсе не кошки. И не дети, они давно уже спали. А может просто воображение. Подходя к церковному двору, я неожиданно ощутил робость. Смущение. Даже страх. Кладбище и погост невдалеке только еще больше усиливали это ощущение. А на небе как раз проглянула луна.
Ладно, нужно быть смелым. Я пожалел, что не прихватил с собой бутыль. Сейчас не помешало бы выпить для храбрости. Но будь, что будет. Я подошел как можно ближе, чтобы заглянуть в ближайшее окно и вдруг понял, что из закрытой церкви доносятся звуки песнопений. Похоже на заупокойную мессу. Сама дверь неожиданно тоже оказалась незапертой. Я увидел свет, ложившийся на порог и ступени. Внутри церкви собрались люди. Женщины в черном, в старомодных мантильях и накидках. Это ведь совсем не крестьянки.
Я осторожно обошел порог, встал на цыпочки и заглянул в окно. Цветные витражи обычно витражи свет свечей, но только не в эту ночь. Свечи и правды были зажжены, но какой мертвенный бледный свет они источали. Он собирался облачками над нефом, как само сияние загробного мира.
Я старательно разглядывал людей, собравшихся внутри, но не мог рассмотреть ни одного лица, даже четкого профиля. Не люди, а тени. Я видел только очертание скул, мантильи, волосы. А вот и девушка, которая работала служанкой в доме отца. Может это и есть Маделейн, но здесь она одета, как знатная дама. Во все черное. Как на похоронах. Может это и есть похороны. Но кого же тогда хоронят. Герцога? Короля? Вокруг присутствовала некая молчаливая торжественность, будто это и есть королевские похороны. Только я почему-то не ощутил облегчение от того, что произошло событие, которое на благо планам отца. Ведь если король и вправду умер, то на престол сядет сам дьявол. Ведь Брианна пела, что победа моего отца превратиться в поражение. А его советники утверждали, что в обход старшим сыновьям престол унаследует младший, потому что в нем сидит демон. Возможно, у меня двоилось сознание, но в скромной сельской церкви я действительно видит торжественный катафалк короля. Только труп в нем еще был живым. Он еще двигался. А рядом с ним два его сына. Только третьего здесь нет. Он в мрачном торжестве почему-то не участвует.
Потом я заметил стройного юношу в черном. Он был так изящен, так горделив и в нем улавливалось что-то смутно знакомое. Будто собственное зеркальное отражение я разглядывал длинные каштановые волосы, изящные руки, сложенные на эфесе шпаги, воротник-жабо и изящную шею под ним. Рубин на черном камзоле выделялся, как кровавая слеза. Ведь у меня есть такой же. Не помню, кто мне его подарил. Я думал, второго такого нет. А потом юноша обернулся, и я чуть не свалился с ног. На меня смотрело мое собственное лицо только более бледное, более надменное, более неземное. В нем появилось нечто дьявольское, как если бы сам сатана принял мой облик. Бескровные губы дерзко усмехнулись, обнажая острые, будто заточенные зубы и я отшатнулся. Я больше не мог смотреть. Мой близнец. Моя смерть. Так утверждали все. Увидеть своего близнеца в полночь в церкви это значит вскоре умереть.
